Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

После тренажера настал черед гантелей. Но едва Зотов взял в руки тяжелые чугунные чушки, как в дверь позвонили. Он тихо опустил гантели на половичок и подкрался к двери. Прислушался. Решил пока не отвечать. Если в коридоре квартирные бомбилы — через несколько минут примутся курочить замок. Ну, пусть разомнутся. А если из домового комитета — еще позвонят. Знают, что Зотов редко выходит.

Позвонили. Зотов пригнулся к глазку и увидел Жигайлова. Приятель в глазке выглядел шарообразным уродцем. Он переминался с ноги на ногу, как будто немедленно хотел в сортир, и промокал нос платком. Зотов включил запорный механизм, засовы скрежетнули, и Жигайлов вошел в переднюю, по-прежнему зажимая нос несвежим клетчатым платком. Светлые брюки у него были в грязных пятнах.

— Еле нашел, — невнятно сказал Жигайлов. — Помню дом, а какой этаж… Забыл.

— Почаще надо к друзьям в гости ходить, — усмехнулся Зотов. — А что с тобой случилось? Катались?

— Вроде того, — поморщился Жигайлов. — Только вошел в подъезд — мальчишки. Тинэйджеры проклятые… Лет по четырнадцать, не больше. Но ты же знаешь, как они сейчас растут. Прямо гориллы! Ну, ухватили за горло, потрясли…

— Что взяли?

— А что с меня взять… Талонов не ношу. Кредитка им, сам понимаешь, без надобности. Плюнули на кредитку, прилепили мне ко лбу и дали по носу. Кровь вроде не идет? Ну, ладно.

— Значит, уже и днем нельзя пройти спокойно, — сказал Зотов. — Уполномоченный, козел, когда менял квартиру, сказал, что район тихий. Вот тебе и тихий!

— Дай водички — нос прополоскать, — попросил Жигайлов.

— Полощи, брат, но не роскошествуй — жетоны кончаются…

Потом они отправились на кухню, где на плите тихонько булькал чифирок.

— Контрабандный, — принюхавшись, определил Жигайлов.

— Да, азербайджанский. Ребята достали. Держи чашку…

Жигайлов прихлебнул чая и покосился в угол:

— У тебя, кажется, холодильник стоял. Сдал, что ли?

— Давно… Холодить нечего. Я теперь на пакетиках существую. Очень удобно. А за холодильник отвалили талоны на сахар и ботинки.

— Смотри! — показал в окно Жигайлов. — Явились, голуби…

За окном, в ущелье из серых домов, примерно на уровне двадцатого этажа, висела летающая тарелка — чуть больше обычного легкового «вольво». Против солнца посверкивали линзы сильной оптики.

— Надоели, сволочи! — досадливо сказал Зотов и опустил жалюзи из стальной фольги. — Сколько лет летают… Хоть бы ручкой помахали из приличия! Или кукиш показали — все-таки осмысленное действие. Нет — висят и наблюдают! Скоро будут из своей тарелки в мою заглядывать. Иногда, веришь, так хочется взять в руки что-нибудь посущественнее палки… Да как вмазать по окулярам — для контакта!

— Тут тебе не Кандагар, — слабо улыбнулся Жигайлов.

— То-то и оно, — покивал Зотов. — Знаешь, Васька, изредка жалею, что мы тогда сдали «калашники». Удобная вещь… Мы сдали, а умные люди оставили.

— Толку-то! — отмахнулся Жигайлов. — Недавно на моих глазах, возле Курского вокзала… Одного такого шибко умного эсгебисты положили на месте. Он и ствол не успел поднять.

— Наслышаны о новом указе, — помрачнел Зотов. — Положили на месте, говоришь? Значит, теперь можно по любому палить — почудилось, скажем, что за базукой полез в карман. Да-с, дожили, господа хорошие! Зато сколько трепались о деспотизме коммунистов… Но при коммунистах можно было ходить с высоко поднятой головой, а в нынешнем царствие свободы — только с высоко поднятыми лапками.

— Желчью исходишь, — добродушно сказал Жигайлов. — Осуждаешь насилие, а сам о калашнике мечтаешь. Нет, мне нынешние порядки нравятся. Как потопал, так и полопал. Между прочим, ты тоже не бедствовал, пока работал.

— Тогда не так гайки закручивали, — досадливо сказал Зотов. — Смяли партийную головку и вроде успокоились. А теперь пошли корчевать шире, жать мелких функционеров. Меня же четыре года членом партбюро курса выбирали… Не пойму, зачем это нужно? Вот эта мелочная, злорадная месть? Ведь таких, как я, по России — не один миллион… Что, если нам надоест унижаться, надоест терпеть и нести крест неизвестно за какую вину? Я, что ли, виноват, что мои партийные начальники крали и врали? У народа крали и ему же врали? Только они покаялись и неплохо устроились. А мне каяться не в чем, потому и последний хрен без соли доедаю!

— Ладно, не психуй, — вздохнул Жигайлов. — Як тебе… как раз насчет соли. Помнишь Кота, пропара нашего? Ну вот, я у него в отделе рекламы работаю и так… по мелочи. Коту нужен хороший конструктор. Я про тебя вспомнил. Рассказал про твою карьеру на «Салюте».

— А что меня с десятком патентов с «Салюта» поперли и чуть не посадили — тоже рассказал?

— Коту это до лампочки. А занимается он пространственными игровыми автоматами. Модели — в одну сотую натуральной величины. Ну, там, воздушный бой, десант, танковая атака, ракетный удар… Готовые блоки немцы поставляют.

— Хорошо устроился, — задумчиво сказал Зотов. — Гребет, значит, денежки! Сколько стоит один комплекс, не знаешь?

— Много. Кот свои игрушки продает только на грины, на зелененькие. И находятся, между прочим, покупатели.

— Ничего удивительного! Довели, суки, державу до ручки… Одному жрать нечего, а другой с жиру сам с собой воюет!

— Да, — покивал Жигайлов. — Раз в государстве курсируют зеленые, то у кого-то их должно быть много. А у тебя есть капуста?

— Есть, — сказал Зотов хмуро. — Осталось кое-что после моей выдающейся деятельности в «Салюте». На черный день берегу. Ногу придется серьезно ремонтировать. Болит, зараза… Но, сам знаешь, в наших собесовских больничках только спид лечить.

— Надо специалисту показаться, — посоветовал Жигайлов. — Спецы чудеса делают. Одна моя знакомая встать не могла, радикулит одолел…

— Дурак, — беззлобно перебил приятеля Зотов. — Для курса активной терапии кушать надо хорошо. Пенсии мне только на суповые пакетики из рыбьего клея хватает. Если бы не Ариф с Толиком… Помнишь татарчат? Они в супермаркете ханыжат, помогают. Вчера мясных обрезков дали — сварил. И все сразу сожрал.

— Ты что ж, на одну пенсию тянешь? — удивился Жигайлов. — А пособие по безрыбью?

— Сняли весной… Я в третий раз биржу труда… послал. Предложили, паразиты, биметаллическую пайку в одной шарашке. Это мне!

— А… что за пайка такая?

— Чип, дешевка. Сначала медь к алюминию припаиваешь, потом — наоборот. Шучу! Так что от меня Коту понадобилось? И где он сидит?

— Не знаю, что понадобилось. А сидит он в «Аргусе», на Сретенке, офис твенти уан. Очко, не забудешь. Но ехать к нему нужно срочно, сегодня же.

— Я за срочность дорого беру, — усмехнулся Зотов.

— Не дороже денег, — сказал Жигайлов. — А вообще — не выпендривайся. Сейчас это невыгодно.