Анна Бабяшкина - Разница во времени

— Девятый, по-моему, — тяжело пропыхтел Макс.

— А места? — дотошничала Наташа.

— Не помню.

— Ну так достань билеты и посмотри, — менторски предложила г-жа Ростова.

— Елы-палы! — усталым китом вздыхал Макс. — Не видишь — у меня все руки сумками заняты! Сейчас около вагона посмотрим.

Места оказались за номерами 13 и 14. Вагон СВ.

— Проходи! Заноси! Аккуратно! — командовала Наташа.

В купе было душно и влажно. Радио насиловало уши шансоном.

— Приоткрой окно, — попросила г-жа Ростова. — Достань что понадобится, остальное засунь под сиденье.

— А я что делаю? — недоуменно пожал плечами г-н Чусов, выкладывавший из сумок зубные щетки, минеральную воду и прочую дорожную мелочь.

— Тапочки не забудь вынуть! — продолжала наставлять спутника Наташа.

— Под ноги посмотри, — буркнул Макс и для пущей наглядности пихнул ногою в Наташину сторону ее шлепанцы.

— Очень хорошо, — деловито кивнула Наташа. — Приготовь билеты. Сейчас пойдут проверять. И разбери постели.

Г-жа Ростова расслабленно откинулась на мягкую спинку сиденья.

— Как же все-таки славно! Как я люблю поезда, дорогу! Особенно когда приятный попутчик! Мы с тобой такая славная пара! Классно — вся ночь впереди! Вся наша! Сейчас ты сходишь в вагон-ресторан. Закажешь там какого-нибудь коньячка, нарезочки. Чудно! Чудно! А в Бологом бабки опять куриц-гриль мимо вагонов носить будут. Возьмешь там куру, пожуем… Ах, как хорошо жить! Как классно в поезде!

— Какая же все-таки хреновая музыка в этих поездах! — недовольно покосился на потолок Макс. — И белье такое же, — с подозрением принюхиваясь к влажным простыням, продолжил вносить диссонанс в мировую гармонию г-н Чусов.

Поезд тронулся. Хлопотливо застучали колеса. И в такт с ними залопотала г-жа Ростова:

— Я все уже придумала. Смотри, регистрация юрлица займет у меня где-то месяц… Так?..

Макс механически кивнул и уставился в окно. Голос Наташи слился для него с мерным железнодорожным стуком.

Время до Бологого пролетело незаметно. По крайней мере для Наташи. Всю дорогу она строила воздушные замки — один красивее другого. Она даже не знала, на котором из них остановиться — так они были заманчивы. Макс, насупившись, невпопад поддакивал. Ночь за окном почему-то казалась ему намного светлее, чем ближайшее будущее.

Из сомнамбулического транса его вывел негодующий вопль Наташи:

— Блин! Макс! Бологое! Курица! Вперед!

Г-н Чусов вздрогнул. Поморщился. Взял кошелек и вышел из купе. Неторопливо прошел по вагону. Сделал шаг на перрон. Вдохнул полной грудью горьковатый ночной воздух. Вытащил из кармана рубашки сигареты и закурил.

Курить ему на самом деле не хотелось. Как, в общем-то, не хотелось и курицу, и возвращаться в вагон, и ехать в Москву. А уж становиться мальчиком на посылках у Наташи — и подавно. Хотелось отстать от поезда, пропасть, затеряться где-то в безмятежной и ленивой провинциальной жизни. А что? Он может. Ему в этой столице ничего не надо. Наташа? А зачем он ей нужен? Вот если по-честному — зачем? Она чудесно обходилась все эти годы без него. Каждый день. Зачем она сейчас потащила его в Москву? Из жалости? Чтобы самоутверждаться за его счет, безапелляционным тоном раздавая распоряжения и помыкая им, как она это делает всю дорогу?

Макс глубоко затянулся, зачем-то пощупал кошелек в кармане джинсов и сделал пару неуверенных шагов от вагона в сторону вокзала. И еще несколько более уверенных шагов.

— Такси? — остановил его хрипловатый мужской голос.

Г-н Чусов, даже не заметивший, как на его пути вырос этот коренастый мужичок в растянутых трениках и линялой кепке, испуганно шарахнулся.

— Н-нет, — лишь на какую-то долю секунды задумавшись, отмахнулся Макс. — Я за курицей!

— Ну тогда тебе туда, — цыкнул зубом мужик.

Макс развернулся.

Бабки с курицами в руках сгрудились у соседнего вагона. Из него высыпала большая компания. Похоже, она готова была слопать за ночь целый курятник. Обнаружив охотливых и многочисленных покупателей, бабки окружили их плотным кольцом и наперебой тыкали проезжающим в нос своими курицами.

— Смотри, какая жирная, смотри! — кивала на свой товар одна.

— А какая корочка! — еще громче рекламировала другая.

Вокруг плотного бабьего кольца суетилась сухонькая старушонка. Она пыталась вклиниться между более расторопными товарками и тоже помахать своей курицей перед пассажирами. Но это ей никак не удавалось. Руки ее опустились. И она с тоской оглянулась по сторонам, взглядом как бы оправдываясь за свою неуспешность на ниве торговли. «Вы только посмотрите! Никакой свободной конкуренции!» — как будто бы жаловалась она всем своим видом. Взгляд ее остановился на Максике Чусове. На какую-то долю секунды в ней вспыхнула слабая надежда. Бабка неуверенно помахала Максу своей довольно заветренной курицей — очевидно, она уже не в первый раз заваливает свою миссию и птица повидала уже не один поезд.

Но Макс как будто не заметил призывного взгляда бабули. Хотя, возможно, он его и вправду не заметил. Потому что огонек сигареты перед глазами был очень, нестерпимо ярким. Он резал глаза. К тому же в них, кажется, попал табачный дым. И от этого (конечно же, только от этого и ни от чего другого!) глаза заслезились. Макс щелчком отбросил сигарету и шагнул обратно в желтый электрический свет поезда.

— Наконец-то! — обняла Макса Наташа, едва он вошел в купе.

— Я без курицы. Очередь большая была. Я побоялся, что поезд может тронуться без меня, — устало развел пустыми руками Макс.

— Ну и ладно, — с легкой тенью сожаления вздохнула Наташа и уткнулась Маське носом в шею. — Бог с ней, с курицей! Главное, что ты — рядом. Знаешь, когда ты вышел, я почему-то вдруг та-ак испугалась, что ты можешь отстать от поезда. И мне так стало страшно, что я могу остаться одна, без тебя. Как хорошо, что ты вернулся!

Макс кожей почувствовал, как чуть пониже уха его щекочут мокрые Наташины ресницы. Почему-то в ответ защекотало в носу.

— Ну ты чего, дурочка? Куда же я денусь-то? — нарочито хмыкнул он и обнял ее в ответ.

Какая же она все-таки еще не взрослая и глупенькая! Ну правда, куда он мог от нее уйти? Не на вокзал же станции Бологое? И оставить ее один на один с Москвой? Сидела тут, бедняжка, одна, переживала, фигню себе всякую понапридумывала.

Он снял ее руку со своего плеча и успокаивающе ткнулся в теплые маленькие пальчики губами. Наманикюренный ноготь около указательного пальца был обгрызен под самый корень. Из заусенца сочилась кровь. «Только что, наверное, обгрызла. На нервной почве», — подумал Макс. Эта мысль почему-то сжала ему горло. И он уткнулся носом Наташе в волосы. Чтобы, наконец, запах ее духов перебил запах той сигареты, дым от которой все еще щипал глаза.