Назым Хикмет - Жизнь прекрасна, братец мой

Я посмотрел в окно, чтобы понять, сошел тот субчик или нет. Не смог увидеть, но если он вышел с другого конца вагона, то я все равно не увидел бы.

Поезд тронулся.

* * *

Аннушка все так же крепко держит меня за руку. Мелькают березы. Русские обожают эти березы. А какое дерево любим мы? Тополь? Платан? Какое дерево люблю я? Иву? Вид у нее, у болезной, слишком слезливый… Я… Аннушка! Аннушка! Мне показалось, что я зову Аннушку по имени про себя, а оказалось, что я зову ее вслух.

— Что, Ахмедушка?

— Я никогда так не любил раньше и не полюблю никогда ни одну женщину так, как тебя…

— Через один-два года ты вернешься на родину, Ахмедушка. Какое-то время будешь меня вспоминать… Конечно, будешь. А потом… Но дело не в этом. У нас есть еще два года. Давай подумаем, как провести их вместе…

Во мне все сжимается. Даже если бы мне можно было открыть ей тайну, что я уезжаю через неделю, самое большее, через десять дней, то я сейчас все равно не смог бы на это решиться. В последнюю ночь скажу, может быть… Через день после моего исчезновения Аннушка все равно все поймет. Что будет, если я скажу ей одной ночью раньше? У меня не укладывается в голове, как я буду говорить Аннушке о своем отъезде.

Немедленно нужно отвлечься, немедленно. На глаза мне попадается пакет с вещами, который Аннушка завернула в старые газеты. Я читаю заголовки: «Террор в Румынии», «Пятилетие Коминтерна».

* * *

Типа из купе я увидел в коридоре. Точнее, он заглянул в купе и сразу отошел. Ясно, что меня узнали, когда я садился в поезд. За мной следят. Как бы мне незаметно сойти на одной из следующих станций? К Зие ехать нельзя. Билет у меня до Балыкесира.

* * *

Мы подъезжаем к Москве. Аннушка спрашивает:

— Маруся с Керимом, кажется, собирались встретить нас на вокзале?

— Так они говорили.

— Керим очень хороший человек. Знаешь, чем больше будет в вашей партии таких людей, тем лучше вы будете работать.

На глаза мне опять попадается сверток. Я вновь читаю те же заголовки: «Террор в Румынии», «Пятилетие Коминтерна».

Мы проезжаем пригороды Москвы. Аннушкина рука — в моей руке.

* * *

Мы проезжаем у подножия какой-то горы. Тип сидит напротив меня. Дремлет. На самом деле дремлет или прикидывается?

У меня гости: Аннушка, Измаил, Ахмед, Нериман, Маруся, Зия, Си-я-у.

Керима нет. Керим умер. Но не в сумасшедшем доме. Он поправился, вышел. Умер в мае 1950 года от туберкулеза.

Мои гости не постарели. Они в том возрасте, в каком я их видел в последний раз. Си-я-у все так же влюблен в Аннушку. Ахмед все так же ревнует ее к Си-я-у.

Зия попросил меня:

— Прочитай стихотворение.

Я прочел:

Я перевел стихотворение на русский для Аннушки с Марусей.

Измаил прикурил сигарету от моей.

— Хорошо ты написал, — сказал он. Затем встал, открыл окно, и в комнате засияло солнце.

В Аннушкиной белоснежной руке с полными пальцами — рука Ахмеда.

Нериман повторила своим низким голосом слова мужа:

— Жизнь прекрасна, братец мой.

Мои гости не постарели. Они в том возрасте, в каком я их видел в последний раз, а вот мне — за шестьдесят. Прожить бы еще пять лет…

Ялы — загородный дом на берегу моря, как правило, с причалом. (Здесь и далее — прим. пер.)

Юскюдар — район в азиатской части Стамбула.

Иттихадисты, или «младотурки», — члены партии «Иттихад вэ тэрракки» («Единение и прогресс»), организовавшие в 1908 году революцию в Османской империи, отстранившие от власти султана и находившиеся у власти вплоть до поражения страны в Первой мировой войне 19 октября 1918 года.

«Суд независимости» — система из восьми военных судов, созданных в Турции во время Войны за независимость (1919–1923), где судили за преступления против нового режима.

Мехмедики — так в Турции и в наши дни ласково называют солдат.

Кордон — прибрежный квартал в центре Измира.

Кашар — разновидность овечьего сыра.

Минбар — специальная кафедра в соборной мечети, с которой имам читает хутбу, пятничную проповедь.

«Месневи» — «Месневи-и маневи», поэма, суфийско-философский трактат, созданный Джалаладдином Руми (1207–1273), в которой автор раскрывает основные положения мусульманского мистицизма, суфизма, на примере ближневосточных фольклорных притч.

Намаз — ежедневная пятикратная обязательная для мусульман молитва.

Мевлеви, Мевлевийа — религиозный орден дервишей, основанный Джалаладдином Руми.

Хафиз — чтец Корана, помнящий его наизусть.

Первый бейт (двустишие) вступления к поэме «Месневи-и маневи» «Най — нама» («Песня свирели»). Ней — народный духовой музыкальный инструмент из тростника, разновидность флейты, распространенный на Ближнем Востоке и в Средней Азии.

Кавук — старинный мужской головной убор, вокруг которого наматывался кусок ткани.

Седир — вид традиционной османской мягкой мебели, подобие тахты, устанавливавшейся по периметру комнаты.

Мухсин — имеется в виду известнейший турецкий актер Эртугрул Мухсин-Бей (1892–1979), который жил и работал в СССР с 1925 по 1929 год. За это время он активно сотрудничал с Назымом Хикметом, участвовал в различных постановках, стажировался у В. Э. Мейерхольда, дружил с К. С. Станиславским, В. И. Немировичем-Данченко, С. М. Эйзенштейном и другими видными деятелями театра и кино.

Мустафа Субхи (1883–1921) — турецкий революционер, основатель и председатель Коммунистической партии Турции. После Октябрьской революции не раз бывал в России на съездах партии. Во время Гражданской войны был комиссаром турецкой роты Красной Армии. В 1921 году был убит на катере в Черном море вместе с группой турецких коммунистов, когда попытался спастись от преследования сторонников Мустафы Кемаля. Это событие получило название «Бойня пятнадцати» и описывается в романе.

Имеется в виду Вильгельм II (1859–1941), германский император и король Пруссии с 1888 по 1918 год, отрекшийся от престола в результате Ноябрьской революции 1918 года в Германской империи.

Речь идет о немецком промышленнике Гуго Стиннесе (1870–1924). Будучи сыном фабриканта, Гуго Стиннес еще перед Первой мировой войной сумел создать крупный концерн в области горной индустрии, а после войны его концерн объединял более полутора тысяч фирм самого различного профиля. В прессе активно критиковался как «бессовестный спекулянт», так как состояние заработал, в основном, на военных поставках.