Арсений Дежуров - Слуга господина доктора
- Название:Слуга господина доктора
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Арсений Дежуров - Слуга господина доктора краткое содержание
Десять лет назад я написал роман «Слуга господина доктора». Временами все в этой книге кажется мне стихийным, нелепым, неуклюжим, каким-то противно-молодым (особенно в первых главах). Кажется, что такую прозу раньше публиковали в журнале «Юность».
В моем романе нет ничего выдуманного. Я просто записывал всё, что со мной происходило. Роман получился интересным. И я, и мои друзья-филологи считаем, что настоящая жизнь интереснее, чем литература. Люди, которые не изучают литературу с филологической пристальностью, думают наоборот, вот почему они выдумывают романы с удивительным сюжетом, и вот почему эти романы скучно читать.
«Слуга г-на доктора» — очень большая книга про мою жизнь, полную невзгод и приключений. Всё в ней настоящее, хотя я не отказываю романисту в священном праве немного приврать для красоты слога, когда он пишет о себе.
Слуга господина доктора - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Кроме того поэтесса всегда бывала влюблена в один и тот же соматический тип: то и дело она появлялась с сообщением о «высоком блондине с огромными миндалевидными глазами». Надо полагать, что Мамихина неважно различала блондинов и не вполне вдумывалась в смысл слова «миндалевидный», потому как в превосходном числе все ее влюбленности были чередой прыщавых уродцев. Впрочем, Варя в минуты раздражения, равно как и Марина в рассудительности ночных бесед выводили, что Мамихина отнюдь не настолько влюбчива, как зарекомендовала себя, а скорее горделива и коллекционерка — легион миндалевидных блондинов был необходим для соблюдения сладкого реноме половой разбойницы.
Красавцы были обречены. В своих атаках Мамихина бывала стремительна, как конница, и грозна, как артиллерия.
— Алло, Дима? — звонила она незадачливому юноше, — это Света.
— Какая Света?
— Это неважно. Давай встретимся?
Как правило, ей отвечали «нет», что нисколько не умаляло ее пыла.
— Так, ты отвечай по порядку: «да» или «нет».
— Нет, — мямлил собеседник.
— Я что-то не поняла. Так «да» или «нет»?
— Нет!.. — извивалась жертва.
— Та-ак, — с наслаждением длила муки Мамихина, — ты не юли. «Да» или «нет»?
Она неизменно добивалась своего — во всяком случае, так явствовало из ее слов. Надо, конечно, учитывать, что другой вруши, количественно равной Мамихиной, Смоленка не знала. Мамихина врала самозабвенно и всегда, не затем, что имела при этом какую-то цель — она врала маниакально, упиваясь самим моделированием лжи. Уличаема она бывала неукоснительно, потому что в вымысле не знала различия между правдоподобием и фантастикой. Видя, что к ее рассказам теряют интерес, Мамихина подбавляла жару. Так, по ее словам, с одним из миндалевидных приобретений она подобрала на улице ящик с наручниками и понесла его в укромное место, но при этом уронила, так что ящик отдавил молодому человеку ногу. Тот, рассвирепев, выхватил наручники и кинул ими в Мамихину, но она ловко увернулась. Не теряя самообладания, Мамихина вырвала две пары наручников и швырнула ими в красавца. Тот, увидев, что военные действия начаты, выхватил три пары наручников… Кончилось, по-моему, тем, что он приковал Мамихину, как Прометея, всеми наручниками к забору и грубо овладел ею под щебет соловья (Мамихина была не чужда сентиментальности). Потом Мамихина чудесным образом отковалась, а наручники все растеряла в темноте. А дальше…
Мамихина никогда не заботилась о развязке своих историй, потому что ее всегда останавливали прежде.
Послужной список Мамихинского эроса не исчерпывался безликими (преимущественно умозрительными) красавцами. Известно, что в свое время, уже весьма давнее, и она и Чезалес, ее ближайшая подруга и конфидент, обе влюбились в молодого психолога Павлова, арбатского христосика, воспитанного на Ремарке. Они познакомились с ним на каком-то психологическом тренинге, где Павлов — в буйных кудрях и с действительно миндалевидными глазами — выступал педагогом. Он был самовлюбленным импотентом, но в любовном кураже на это не обратили внимания. Чезалес страдала пассивно, Мамихина от отчаянья вышла замуж за павловского друга, унылого поэта и переводчика Вову Коломийца и немедленно родила ребенка на злобу Павлову, который, как и можно было предположить не будучи Мамихиной, не обратил на это внимания. Роды прошли как-то неудачно, на почве чего у нее развился рассеянный склероз — болезнь неизлечимая и даже полагавшаяся смертельной до последних времен. У Мамихиной стали отказывать ноги и временами, как думали новые знакомые, мозги. Но старожилы Тюхиной биографии утверждали, что умом болящая отроду крепка не была, хотя и дурой ее назвать было неловко, чаще ее называли «балда» или «дурында», то есть ласковыми эвфемизмами.
Последние полгода она, прогнав мужа-игрока, коротала досуг в придумывании любовных похождений и малом бизнесе — она основала фирму, руководимую по привычной методе:
— Я не поняла, вы готовы заключить с нами контракт?
— Нет.
— Так, давайте по порядку. Так «да» или «нет»?
Вот к ней-то, к этой Мамихиной, мы и отправились вчетвером — Чезалес, Варечка, я и Даня.
Часто бывает так скучно. Сидишь и думаешь, чем бы наполнить вечер. Но броситься на поиски «смысла» — извините.
В один из таких вечеров раздается звонок в дверь. Это были друзья — Варечка, Мариша, милый друг Сенечка… «Ой, — сказала я себе, — а это что-то, возможно, интересное…» В дом позади всех вошел некий персонаж с на удивление красивым лицом и вообще — ничего. «Мамихина, — сказала я себе, — возможно, что-то будет».
Мы все идем на кухню, усаживаемся пить чай (или что-то еще) и ведем непринужденную, легкую беседу обо всем и ни о чем (в общем, не помню я уже, о чем). Я посматриваю оценивающе на персонажа — персонаж смущенно опускает голову и краснеет. «Ого, — сказала я себе, — А это даже забавнее, чем я думала!» Принимаю «боевую стойку» (ну, в шутку пока):
— Простите, а как вас зовут?
— Даниил.
Все хором:
— Даня Стрельников!!
Персонаж неестественно смеется.
— А я Света Мамихина или просто Тюха! Будем знакомы!
Кладу руку ему на коленку и смотрю в глаза со значением. Даня пытается улыбаться непринужденно, но что-то его явно тревожит. Мариша вперивает в меня укоризненный взгляд:
— Мамихина, оставь мальчика. Выбери для охоты другую жертву.
— Ох, Мамихина, Мамихина… — говорит тут же Великолепова проникновенно.
Тут же включается Сенечка, как кажется, восторженно:
— Да уж, Мамихина, наслышаны мы про ваши подвиги, наслышаны.
(То есть, все с удовольствием поддерживают мою игру. Ура!)
— Да, я вчера познакомилась со статным «персонажем»… — рассказываю о себе какую-то байку, полуправду-полувымысел, довольно эпатирующую, с дальним прицелом. Все смеются, бросают фразки типа: «Ну, Мамихина, ты в своем репертуаре». Даня Стрельников все ниже и ниже опускает голову, натужно смеется и нервно перебирает пальцами.
— Арсений, — говорит он, — не будете ли вы так любезны показать мне, где здесь туалет?
«Ого, — сказала я себе, — мальчик как-то проявился», — и вслух уже произнесла:
— Пойдемте, Даня, я вас провожу.
— Ой, нет, лучше Сеня. Я вас боюсь!
«Оп-па! — сказала я себе, — Интересно — это игра, или он действительно застремался? Это мы выясним эмпирически».
— Ну что ж, Даня, пойдите по коридору до упора и налево. Не буду я вас сопровождать. Не заблудитесь.
— Спасибо.
Даня уходит.
— Мамихина, не пугайте мальчика, — говорит Арсений приглушенным голосом, — Он еще не адаптировался. Ему неловко.
Даня возвращается. Я решаюсь на артиллеристскую атаку.
То, что я делала дальше, само по себе достаточно банально (я клала ему ноги на колени, почесывала спину, делала массаж плеч, кормила из ложечки мороженым и т. п.), но интересно не это. Персонаж — должен же он был понимать, что это игра — он даже подыгрывал, но совсем не интересно, как будто он… говорящий манекен. Слово найдено! Все стало на свои места. Манекен — это был манекен. Я-то все терялась, кого же он напоминает…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: