Olga Koreneva - Злаякукла Ангелдобрый

Маринки дома не оказалось. Стала звонить на мобильный. Она торчала где-то в магазине. Я завернула в сторону школьного двора. Там с криками носились подростки в майках – местная футбольная команда разминалась. Тренер то и дело свистел и что-то орал. Рядом со мной остановились две девицы с сигаретами в зубах, в коротеньких шортиках, у одной на ляжке была татуировка – дракон. Я мысленно хихикнула. Скоро нас ждёт поколение курящих бабушек, не умеющих печь пирожки, да ещё и с татуировкой на заднице. Девицы обсуждали своих мужей.

А вот моего благоверного больше нет. А мне его сейчас очень не хватает. Не к кому прижаться, пожаловаться, просто пройтись с ним вдвоём по этой вот аллее, и ещё, очень-очень не хватает интима. Да, мой был отнюдь не идеален, даже порой просто отвратителен. Но он был мой, родной. И тут я вдруг поняла, меня словно озарило внезапно: Бог не дает нам людей, которых мы хотим. Он посылает нам тех, в ком мы нуждаемся. Они причиняют нам боль, любят, учат, ломают, чтобы превратить нас в того, кем мы должны быть. Может, и Влада мне Бог посылает? А если нет, не Бог, а совсем даже наоборот? Как знать? Я вздохнула, подняла глаза к небу, оно было лёгким и струящимся. Я опустила взгляд и увидела… Лягушку на корточках! И сразу мысленно услышала возмущённый возглас Мэри. На корточках сидел, точно лягушка, толстый человек. Он возился с велосипедным колесом. Надо же, этот день подаёт мне какие-то знаки. И эти знаки надо как-то расшифровать. Но как??? Что это значит: не верь глазам своим, или – не верь ушам своим? Или – ничему не верь?

Потом Влад исчез. Прошёл день, второй, третий... Я тщетно прислушивалась к звукам за стенкой. Да куда он подевался, в конце-то концов? Куда-то канул… Может, в командировку? Или съехал с квартиры? Ну, тогда должна была появиться соседка, или ещё кто-нибудь. Но – тишина и полное безлюдье. А вдруг он умер? И лежит там, за стеной, его холодный одинокий труп? Я занервничала. Я задёргалась. Что делать? Звонить в полицию?

И тут мне пришла sms-ка. От него. Ура, жив, и думает обо мне!!! Видимо, почувствовал, что я тихо психую. Он написал, ой, такую чушь, меня аж потом прошибло, меня бросило в жар! Он написал мне:

«Ты мой ангел, ты мой капкан.

Ты сбежала. А я попал.

Ты ловушка, ты мой дурман!

Всё, сдаюсь, устал…»

Во даёт! Мне стало легко и радостно, я ощутила себя весёлым воздушным шариком, готовым взмыть в розовато-желтовато-синеватое небо, я закружилась по комнате, подбежала к зеркалу и стала строить симпатичные рожицы своему отраженью. Я взлохматила свои вьющиеся светлые переливчатые волосы, прищурила яркие зелёные глаза, подняла тонкие длинные брови, сморщила свой аккуратненький носик, и расхохоталась. А потом послала ему ответ:

«Что такое, ну что за хрень,

У меня от тебя мигрень,

По ночам надо крепко спать,

И не будешь ты уставать».

Вот тебе, Влад, вот так, щелчок тебе по носу от меня. Не приставай, не исчезай, не пиши, не молчи, не думай, не забывай, и не мечтай даже обо мне! Тоже, нашёлся Дон Жуан местного разлива. Да не очень-то ты за мной и приударял. Просто развлекался от нечего делать, наверно. Наверняка. А может, нет, даже – скорее всего у тебя далеко идущие планы. Влезть в мою квартиру, в мою жизнь, попользоваться… Не сможешь, не поймаешь. Сам ты капкан.

Ночь была бессонной. Расплывчатая луна целовала тонкую штору, просвечивая сквозь ткань словно губы Влада. Я вертелась в постели, вставала, гулко хлебала воду, снова ложилась. Уснула под утро.

А днём мне позвонила Мэри:

- Ну, что ты там затихла, приходи, поболтаем.

Мэри все эти дни была занята переводом какого-то жутко нудного американского романа, да ещё давала уроки английского кому-то. Я натянула сарафан, сунула ноги в шлёпанцы, и пошлёпала к подруге.

Мэри встретила меня на пороге – длинная, бледная, тонкая, с волосами цвета лески, любительница призраков, сама словно призрак. Глядя на меня бесцветным взглядом, она вдруг произнесла:

- Охота на человека — опасная охота. Человек — самая опасная добыча изо всех, какие могут быть у комара. Да, человек не покрыт шерстью, имеет тонкую кожу и всё такое. Но...

- Это что, инсектотриллер? – спросила я. – Ты это переводишь? Это пишет маньяк, который охотится на людей? И для него люди что насекомые? Ему человека как комара прихлопнуть?

- Комар пишет, – мрачно констатировала Маринка. И растянула губы в странной извилистой улыбке. Её слишком длинные, похожие на белые верёвки руки и ноги вяло шевельнулись, она повернулась и двинулась вглубь квартиры. Я пошла следом. Густой, как гель для ванны, воздух, растворённый в табачном дыму, плотно обхватил меня со всех сторон. Навстречу вылезла сонная белая псинка Призи – помесь каких-то бойцовых пород. Она сладко потянулась и зевнула во всю свою зубастую крокодилью пасть.

- А они, между прочим, не только кровь пьют. Сама видела, как комары теплый компот пили. Желтые становились, - сказала я.

– Это были самцы, - изрекла Мэри, прошла на кухню и достала из холодильника банку пива, запотевшую и похожую на самодельную гранату. Разлила по бокалам, похожим на изыск снежной королевы. Она любит пить пиво из хрусталя.

- Я ещё взялась переводить стихи, - она залпом выдула пиво. – Графоманов. С русского на английский. Как тебе нравится такое: «Горячее сердце и другие конечности».

- Ужас! Ты так и перевела?

- Нет, конечно. Я перевела «passion of the heart and trepidation of the hands» - «страсть сердца и трепет рук».

- Классно! – я отхлебнула из бокала.

- Не позориться же с этой графоманией. Переводить, так качественно. А ещё такое: «ты моя птичка с красной грудкой в цветах горностая». Где у горностая цветы? Автор решил, что горностай – это горный луг, что ли?

- И такое издают?

- За счёт автора издают всё, любую бредятину, - Мэри взяла длинную тонкую сигарету, затянулась. – Мне ещё и не такое попадалось. Или вот: «Весь мир есть театр анатомический абсурда, а у меня немытая посуда протухла в мойке, и череп в холодильнике простыл», ну вот что это такое, дурацкая пародия на Гамлета, или что? При чём тут череп в холодильнике, автор каннибал?

- Каннибалы тоже пишут стихи, - пошутила я.

- Или вот такое стихо, с позволения сказать: «Путин, путь, путы, путаны, путанки, танки». Это что такое, вообще, как это переводить?

- Хрень какая-то, - согласилась я. - Ну и как ты это перевела, только скажи по-русски?

Мэри стряхнула пепел в изящную хрустальную пепельницу.

- Ну, на русском это у меня так звучит: «У каждого свой путь, у президента – политический, у путан – эротический, они прыгнули в танки и развлекаются с солдатами». Только на английском я, естественно, зарифмовала.

- Да уж, глубокая философия, - хмыкнула я.

Зазвонил телефон. Мэри взяла трубку: