Адольф Мушг - Счастье Зуттера

— А ты шутник, — сказала Джинджер.

О yes, я шутник. Мои шутки — это последнее, что ты можешь убить во мне.

— Но я ничего не собираюсь в тебе убивать, — рассмеялась Джинджер.

— Мило с твоей стороны.

— Моди сказала мне, что твоя жена умерла год тому назад.

— Моди даже не присутствовала на похоронах. Фокус в том, что их и не было. Человек, сбежавший со скрипачом-цыганом, не заслуживает похорон. You just don’t care [35] Тебе просто наплевать (англ.). .

— I think you do [36] Я думаю, тебе не все равно (англ.). , — сказала Джинджер. — И что значит для тебя кошка сейчас? Или она всегда была кошкой твоей жены?

— Она была ее собственной кошкой.

— Поэтому ты ее и любишь.

— Я? У меня нет основания любить ее. Ни малейшего.

— Ты чувствуешь себя виноватым, оставляя ее здесь на время отпуска?

— Еще чего — чувствовать вину перед кошкой!

— Ты судебный репортер, I understand you are a champion of the underprivileged [37] Ты король нищих, как я понимаю (англ.). .

— I am the World Champion of the Underprivileged [38] Я король нищих всего мира (англ.). , включая скрипачей-цыган, я отпускаю свои грехи, как выпускают газы. Я готов прикончить любого скрипача-цыгана, но не могу даже мухи обидеть.

— А ты крутой врун.

— Ошибаешься, я врун, сваренный всмятку. Каюсь еще до того, как совру.

— Why do you cry? [39] Почему ты плачешь? (англ.)

Едва он пригубил коньяк «Бурбон», как на глазах у него показались слезы.

— Представьте себе, что вы кошка, — сказал он, — кошка — и больше никто. И единственный человек, которого вы считали своим, оставляет вас одну со всеми этими мурками, мышками, модишками и джинджеришками и уезжает неведомо куда.

— Ты слишком уж отождествляешь себя со своей кошкой, — сказала молодая особа из города Чикашей, штат Оклахома, — она вполне может обойтись без тебя. Это может задеть твое самолюбие, но пойдем, посмотрим на нее.

Она взяла его за локоть, без церемоний стащила с табуретки, обняла рукой за плечи и повела по коридору к двери, откуда можно было при желании осматривать вольер. Зуттер увидел много кошек, но кошки Руфи среди них не было. Джинджер поддерживала его под локоть. Моди тоже подошла к ним.

— У него уже много друзей, и ему с ними хорошо, — услышал он голос Джинджер. He’s having good clean fun, Emil, you can be at rest and go in peace, wherever [40] Он развлекается, так что можешь спокойно уходить (англ.). .

— Thank you, — сказал он, — thank you both. I have heard the voice from the bible belt. Pray for me, good-bye, and never miss a good fuck, Down Under [41] Спасибо, спасибо вам обеим. Я как будто услышал голос свыше. Помолитесь за меня, прощайте, не упускайте случая подстелиться (англ.). .

— А я не Down Under [42] Здесь: подстилка (англ.). , Эмиль, — рассмеялась Джинджер.

— Wait and see [43] Поживем — увидим. , — сказал Зуттер. — Кенгуру тоже здешние. А я не из Цвицеленда.

— I see [44] Я вижу (англ.). , — сказала Джингер.

— I don’t. I don’t see a thing [45] А я ничего не вижу (англ.). .

— Еще увидишь, Эмиль, just take good care of yourself [46] Только ты уж береги себя (англ.). .

Он подал обеим руки, поклонился и не совсем уверенной походкой направился к автостоянке. Оказавшись вне поля зрения женщин, он остановился и сделал несколько глубоких вздохов. При этом он смотрел на группу кенгуру, которые, в свою очередь, уставились на него, опершись на свои хвосты. Он смотрел на них до тех пор, пока не обрел способность видеть, увидел даже малыша в сумке, а вдали, в глубине глетчера, Грейфенское озеро.

Ведут туда, куда ты не хочешь.

Зуттер стоял в обитой желтоватым еловым тесом комнате для прислуги. Олеография на стене изображала святого Антония, проповедующего перед удивленно разинувшими рты рыбами. Свет лампочек — с потолка свисал тюлевый абажур, на ночном столике стояла лампа с абажуром из красной набивной ткани, — казалось, только усиливал полумрак. Он исходил от скалы, поднимавшейся сразу за окном. Не имело смысла доставать из багажа что-нибудь почитать — он прихватил с собой несколько книг Руфи, которые хотел полистать ночью, перед тем как опустить ее прах в воду.

Зуттер открыл чемодан и достал зубную щетку, полоскание для рта и расческу. Там была еще очень большая полиэтиленовая сумка с изображением набора мягкой мебели и надписью ярко-красными буквами: КОНЦЕРТ СТРУННОГО ОРКЕСТРА НА КРЕСЛАХ КЮЙХИ!!! СКИДКА до 60 %!!! Сразу за въездом в ХАЙДИЛЕНД.

В этой сумке была Руфь.

«Комнату для гостей» обещали в доме, у которого его высадил молодой парень, чтобы вернуться на своем эвакуаторе туда, где Зуттер вынужден был оставить свою машину. Молодой человек собирался оттащить ее в ремонтную мастерскую.

Машина отказала сразу за деревней под названием Ширс. Она ехала все медленнее, пока не остановилась у обочины, усеянной обертками от шоколада и жевательной резинки. Мотор никак не хотел запускаться. Зуттеру не оставалось ничего другого, как отправиться за помощью в этот самый Ширс. Единственное, что потрясло автомеханика, алжирца по происхождению, было отсутствие у Зуттера мобильника. Ремонт машины, куда он привез Зуттера на своем эвакуаторе, не представлял для него особых трудностей, правда, поломку он мог устранить только утром следующего дня.

Это означало, что Зуттеру надо было оставаться здесь на ночь, и парень пришел ему на помощь. Чуть дальше находится «Белый крест». По субботам и воскресеньям там устраивают дискотеку, шум которой никому не мешает, так как здание расположено далеко за пределами деревни. А в будние дни здесь спокойно. С задней стороны есть особенно тихие комнаты. Зуттер спросил Ахмеда, с чего это он так заботится о тишине. Ахмед смутился. Он не имел в виду ничего такого.

В глазах Ахмеда Зуттер увидел свое отражение: расстроенный полуслепой старик, такие на своих ржавых тачках мешают дорожному движению. Это впечатление еще усилилось, когда он в присутствии механика долго шарил по карманам в поисках ключей от своей машины, которую тому надо было открыть. Ключи лежали на земле у его ног, Ахмеду оставалось лишь поднять их.

То, что Ахмед на своем эвакуаторе отвез его в очень спокойную гостиницу и обещал после завтрака приехать за ним на уже отремонтированной машине, было актом бескорыстной любви к ближнему или, если он исповедовал ислам, угодным аллаху делом. Багаж старика состоял из обшарпанного чемодана, рюкзака, перевязанного шнуром деревянного ящичка и мешка из-под картофеля, полного камней. Он не решился оставить свой хлам в машине, словно кто-нибудь мог на него позариться. Деревянный ящичек старик не выпускал из рук. Чтобы его легче было нести, Ахмед пожертвовал старику большую полиэтиленовую сумку. В ней он возил свой футляр для лазерных дисков. В эвакуаторе он запустил ненадолго вариации Гольдберга на темы Баха, потом подождал у дверей, пока не убедился, что старик в неглаженых брюках получил комнату в «Белом кресте».