Александр Шленский - Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона

– Нет, Валера, вовсе нет. Просто многие люди думают, что с деньгами им будет легче найти свою точку входа. Они думают, что за деньги до этой точки можно вроде как на такси доехать, с удобствами. А пешком им неохота, ломает, да и долго.

– Так что, ты считаешь, что Франц просто не мог найти свою точку входа?

– Так конечно, Валера, это же очевидно. Вот у нас с тобой точка входа – это театр. У программиста – компьютер. У банкира – банк и капитал. У астронома – телескоп и звездное небо. А у Франца не было точки входа. Он хотел пройти к своей истине напролом, прямо через стену. Вот поэтому на четвертом ярусе его и посадили в одиночку – чтобы он в себе разобрался . Чтобы нашел свою точку входа. Смотри, ведь там на четвертом ярусе у него был полный комфорт – библиотека, музыка, кинозал, все было. Все ему дали, кроме других людей. Чтобы никто не отвлекал, чтобы можно было покопаться в себе. А он струсил, не стал изучать себя и разбился из окна. Поторопился.

– Я понимаю, Матюша, о чем ты говоришь. Прав ты, конечно. Можно искать истину снаружи и рваться куда-то вовне, а можно углубиться в себя и искать ответ там. Только искать ответ – силы нужны, а он уже все силы истратил. Помнишь, ты как-то слушал Макаревича: «Теперь ты устал, и тебе все равно, Как жизни остаток дожить». И ты еще вспомнил про Монтеня, как он писал, что устал от жизни, и больше не хочет искать истину, как-то так. И потом, ты пойми, он же раненый был, ему еще какие-то таблетки давали на третьем ярусе, у него крыша поехала.

– Ты знаешь, Валера, я не думаю, что это от табле…

Тут я осекся. Мое тело резко вздрогнуло в воздухе, как у парашютиста при раскрытии парашюта, и мои руки оторвало от Валериных. Одновременно темнота вокруг нас начала расступаться, появилось слабое розовое свечение, которое постепенно стало оранжевым, затем желтым, а еще через какое-то время белым. Меня плавно развернуло и с размаху плюхнуло на что-то мягкое. Затем я почувствовал еще один толчок – видимо, рядом со мной плюхнулся Валера. Несколько минут мы озирались по сторонам и протирали глаза, пытаясь прийти в себя. Придя в себя, я обнаружил, что сижу на огромном кожаном диване офисного типа в большом зале, залитом ярким люминесцентным светом, от которого резало глаза, а рядом со мной сидит Валера и ощупывает ушибленное в трубе колено.

– Валера, ты как? – спросил я. – Попробуй наступить на ногу.

Валера встал, пошатываясь, и с трудом сделал несколько шагов.

– Да не, старик, все нормально, синяк только, переломов нет. А ну, теперь ты встань.

Со мной оказалось сложнее. Как только я встал, у меня закружилась голова с такой силой, что я рухнул обратно на диван.

– Матюша, не волнуйся, подыши глубоко, расслабься и еще раз попробуй.

Я глубоко подышал, затем уперся руками в колени и стал потихоньку приподниматься. Голова кружилась уже меньше, но глаза, привыкшие к темноте, еще сильно резало от света. Я осмотрелся вокруг. Зал был большой, с высоким белым потолком, усеянным множеством казенных люминесцентных ламп, которые я ненавижу. Напротив дивана стоял громадный письменный стол, на котором не было ничего кроме телефонного аппарата, а на дальней стене почему-то висел большой портрет Ленина. На ближней к нам стене находилось огромное табло. Я поднял трубку телефона, хотя сомневался, что по нему можно будет куда-то позвонить. Неожиданно я вспомнил название аттракциона: «вызывание духов по телефону».

– Дежурный по сто семнадцатой секции у аппарата. Назовите личный код и код вызова – послышался в трубке бестелесный голос.

– Извините, мы сюда из трубы свалились! Нам нужна помощь, – с трудом выговорил я.

– Какая труба? О чем Вы говорите? Обращайтесь согласно текущему протоколу. Назовите свой личный код.

– У меня нет никакого кода! Нам нужна помощь!

– Специфицируйте проблему в рамках классификатора сто двадцать семь бета и укажите код помощи.

– Я не знаю никакого кода! Я не знаю никакого классификатора! – отчаянно завопил я. – Мы здесь случайно оказались!

– Хорошо, вызов принят. Код помощи – «общий». Ваш номер сервиса двадцать один дробь сто тридцать четыре тире сто семнадцать тире двадцать один эйч. Записали?

– У меня не на чем записать. Мы здесь случайно оказались! Мы даже не знаем, где мы!

– Кто вы такие? Как вы здесь появились?

– Я же сказал – из трубы!

Голос в трубке недоуменно хмыкнул, а затем его обладатель обратился к кому-то рядом мимо трубки:

– Послушай, Крис, похоже, какие-то живые растяпы свалились к нам через трубопровод Брэкстона. Они сейчас звонят из приемного шлюза биоуловителя в секторе Эйч. Ты когда-нибудь видел живых людей в Пунтилляторе Шмульдерсона?

Ответа Криса я не расслышал. Дежурный снова обратился ко мне прямо в трубку:

– Хорошо, сервисная бригада уже в пути. Расчетное время следования четыре минуты двенадцать секунд. Конец связи.

Вдруг ожило табло на стенке. Оно осветилось голубоватым светом, и на нем появился текст:

– Валера, ты знаешь, что такое Пунтиллятор Шмульдерсона?

– Не знаю, но это название мне не нравится.

– А мне не нравится, что мы с тобой в нем – единственные живые люди. Я так понял из слов дежурного, он там сказал какому-то Крису, что мы попали сюда через трубопровод Брэкстона.

– Не нравится мне все это, Матюша, ой не нравится, – сказал Валера. Пожалуй, это будет похуже, чем в «Техасском рейнджере».

– Ты думаешь, опять драться придется?

– Да нет, Матюша, не в драке дело. Тут что-то гораздо более тухлое намечается, а вот что, я пока не знаю.

Табло погасло, в зале раздался мелодичный звонок, и дальняя от нас стена беззвучно поднялась вверх, обнажив черный провал тоннеля. В тоннеле показались фары и послышалось жужание электромотора и шорох протектора о бетон. Пузатый серый транспортер на резиновых гусеницах подкатил к самому краю тоннеля и встал. Сбоку открылась небольшая металлическая дверь, из которой вышли две фигуры в черных комбинезонах и направились к нам.

– Здравствуйте,– вежливо сказал я подошедшим, которые были к тому же еще и в масках, так что их лиц не было видно совсем.

Ответа на свое приветствие я не получил, и чтобы не затягивать тишину, я спросил:

– Скажите пожалуйста, где мы находимся?

Из-под маски того, что был повыше и покрупнее, и скорее всего, был старшим из них, раздался бестелесный, чуть дребезжащий голос:

– Вы находитесь в приемном шлюзе трубопровода Брэкстона в секторе Эйч сто семнадцатого яруса филиала номер двадцать один дробь сто тридцать четыре Пунтиллятора Шмульдерсона. Ваш личный код будет сто семнадцать эйч дробь тридцать четыре ноль сто пятнадцать. Возьмите Ваш нагрудный жетон и наденьте прямо сейчас.