Эмир Кустурица - Смерть как непроверенный слух

Социальный работник Векослав Шепаревич пришел к нам на урок сербско-хорватского и прочитал лекцию о необходимости гуманного отношения к гостям из Банья Луки:

- Остались они без крова над головой, дома их разрушены опустошительным землетрясением. Наше государство предложило скромную замену их жилищам, а вы должны протянуть им товарищескую руку.

И добавил, вроде бы в шутку, хотя мы знали, что он это серьезно:

- Но только чтобы жать именно руки, а если кто полезет поближе к ногам, там уже буду я!

Насчет ног это у него убедительно получилось. Уходя, социальный работник оставил нам важный наказ:

- И, пожалуйста, мальчики-девочки, друг друга не лапать, вы уже не дети. Неконтролируемое прихватывание становится причиной еще большего прихватывания, а то и преждевременной эякуляции, которая, не дай боже, может зародить новую жизнь.

Через месяц мы узнали, что Векослав арестован за растрату кассы отряда следопытов «Саво Ковачевич», начальником которого он был. Из чего нам стало понятно, что прихватывание не возбраняется, да и эякуляция эта, наверное, тоже, хотя в латыни мы не разбирались.

Что сверху то и снизу, что внизу то и наверху!

Сидел я на Дедовом кладбище и, в глубокой задумчивости, ждал Невенку. Думал я, о чем же разговаривают мужчина с женщиной, когда остаются наедине? Никак нет мог решить, с чего начать разговор. Спросить, что ли, ее про брата, все ли у нее живы, сколько ей лет? Или так все испорчу? И еще опасался я, что не успел разглядеть ее как следует, может она не такая уж и красивая.

Появилась она неожиданно. Приоткрыв рот, я смотрел на нее и сразу же увидел, что она вовсе не так красива, как мне казалось. Но и уродиной тоже не была. А груди у нее были еще больше, чем показалось мне, когда я украл у нее на перемене булочку. Спросила она сколько мне лет, и я ответил:

- Четырнадцать.

Она была удивлена:

- Какой ты для своих лет высокий, - сказала Невенка, а я замолчал.

Посмотрела она в сторону города, а потом смутила меня еще сильней:

- А у тебя красивые глаза!

Молча смотрел я на нее как защитник «Динамо» Белин, прямо перед носом которого центрфорвард «Сараево» Асим Ферхатович залепил гол на Максимире, когда «Сараево» в гостях уделало «Динамо» со счетом 3:1.

Не смог я задать ей ни одного вопроса. Может, ответить комплиментом? Если, например, сказать: «И у тебя красивые», то она точно подумает, что я издеваюсь.

Стояла она лицом к городу. А мне хотелось вместо Дедова кладбища очутиться где-нибудь в Гренландии.

Первые сказанные мной слова прозвучали неубедительно.

- Ой, что-то так пить хочется, прямо не знаю, чего это со мной!

Она чуть обернулась ко мне и сказала:

- Вот ведь чудно, у вас тут реки толком нету, а пьете лучшую воду в мире! Мы в Банья Луке живем у Врбаса, а пьем не воду, а гадость.

Невенка придвинулась ко мне совсем близко, взяла меня за руку и посмотрела прямо в глаза. В ее глазах было видно, насколько она опытней меня. Спасаясь, я отодвинулся и сказал, что близорук.

- Мне тебя лучше видно, когда не так близко.

Она продолжала держать меня за руку и улыбаться. Облокотился я на кладбищенскую стену, почувствовал ее холодный камень на своих разгоряченных плечах, и стало мне легче. Невенка снова приблизилась ко мне и поцеловала в край рта, а я отработанным движением перекувырнулся и, опершись о стену, встал на голову. Она неожиданно рассмеялась. Спросила меня:

- Ну, а теперь куда ты денешься, дурачина?

Стоял я на голове и смотрел на свою любимую перевернутую картинку. Сараево было на небе, а небо вместо Сараево. Ночь была звездной и картинка выглядела красивей, чем обычно. И наверху и внизу мерцал свет. Вдруг почувствовал я облегчение, впервые мышцы мои расслабились и это создало во всем теле необычайную легкость. И я завопил во весь голос, как кричат пляшущие у костра индейцы.

- Что внизу то и наверху, что наверху то и внизу.

Даже не пытался я понять еврейскую мудрость. Просто стоял на голове и слушал, как Невенка спрашивает меня:

- Что это ты там такое говоришь, дурачок, иди сюда?

Пространство города полностью растворилось в звездном пространстве неба. Будто два треугольника, слившиеся в давидову звезду. Я словно потерял сознание и больше меня ничто не тревожило. Чувствовал я как кровь разливается по телу. Сверху вниз и снизу вверх. В руках держал я спелые женские груди. Соски их были похожи на кружки повидла посередине круглых кексов. Крутил я головой налево-направо будто при игре в пинг-понг, и тут Невенка опустила руку вниз. Кровь во мне рванулась наверх. Посмотрел я вниз и вспомнил Армандо Морену и песню „Venti kvatro milli baci”.

Через год после раскрытия тайны давидовой звезды, первый человек ступил на Луну. На Горице бытовало мнение, что это обычный голливудский обман.

Рассказывали, будто телекамеры были поставлены в Сахаре, и что ни по какой такой луне Армстронг не ходил. Так говорили люди, в холодной войне стоявшие за русских.

- Будто Гагарин, когда был там наверху, не мог походить по этой самой луне, в общем, не надо тут рассказывать!

Один наш сосед, родом с черногорских скал, с презрением прокомментировал это так: «И с хрена им сдалась эта луна, в камнях там ковыряться, что ли. Да у нас в Даниловграде таких камней полно, зачем они вообще нужны!»

Я же принадлежал меньшинству горичан, веривших, что человек на луне был. И вовсе не потому, что был умней других. И не потому, что был за легкие решения, хотя примирительные меня вполне устраивали. Просто, лично у меня после трагической смерти Юрия Гагарина резко пропал интерес к космосу. Больше стало интересовать то что внизу, чем то что сверху.

- Мурат!? - говорила моя мама, глядя по телевизору как два человека разгуливают по луне. - Человек вот уже и до луны добрался, а ты, собираешься ли ты когда-нибудь перебираться на новую квартиру?

Отец изо всех сил притворялся спящим. Это еще больше укрепило мамину настойчивость в обосновании тезиса невыносимости проживания на Горице.

- Никогда не умел ты добиваться того, что тебе полагается, вот что хочу я тебе сказать! Нет, ну посмотрите-ка на него - помощник министра информации, а живет в полуторакомнатной квартире!

На самом деле отец не спал, как казалось поначалу. Одним глазом он, лежа на тахте, смотрел по телевизору лунную прогулку, а другой старательно зажмуривал. Пытался он так избежать обычных сенкиных домогательств. Надеялся, что мама отстанет, увидев, что он заснул.

- Бога ради, Мурат, неужели до конца жизни должна я греть воду в котле, чтоб помыться и растапливать печь, чтоб согреться? Хоть кто-нибудь сжалится над моей судьбой? - спрашивала Сенка.

- Имею я право на центральное отопление или нет?

- Имеешь право, имеешь, дело за малым, как его осуществить! - надоело наконец жмуриться и молчать отцу.