Си Джей Уотсон - Прежде чем я засну (ЛП)

- Я когда-нибудь писала?

- Извини?

Казалось, он был смущён, и на мгновение у меня возникло чувство, что я сделала что-то ужасно неправильное. Интересно, он вообще знает, кем я была, но тут он сказал:

- Кристина?

Я повторила:

- Я просто вспомнила кое-что. Что я раньше писала, давно, тогда, когда познакомилась с Беном. Роман. Я написала роман?

Кажется, он не понял о чём я.

- Роман?

- Да. Я помню, что в детстве хотела быть писательницей. И мне просто интересно, писала ли я когда-нибудь. Бен сказал мне, что я работала секретарём, но мне кажется...

- Он не сказал тебе? - спросил он. - Ты работала над вторым романом, когда потеряла память. Твой первый роман был опубликован. Он был успешным. Я бы не сказал, что бестселлером, но определённо точно успешным.

Слова цеплялись друг за друга. Роман. Успешный. Опубликованный. Это правда, мои воспоминания настоящие.

Я не знала, что сказать, что подумать. Я попрощалась и поднялась наверх, чтобы записать всё это.

Прикроватные часы показывают десять тридцать. Я подумала о том, что Бен скоро придёт спать, но всё равно осталась сидеть на краю постели и писать.

Я разговаривала с ним после ужина. Остаток дня я провела, раздражённо переходя из комнаты в комнату, глядя на всё, как будто в первый раз, и раз за разом задаваясь вопросом, почему он так тщательно удалил следы моего скромного успеха. Бессмыслица какая-то. Ему что было стыдно? Или он стеснялся? Может быть, я писала о нём, о нашей совместной жизни? Или была ещё какая-то причина? Что-то хуже? То, что я даже не могла себе представить?

К тому моменту, когда он пришёл домой, я решила прямо у него спросить, но как? Сейчас это казалось невозможным. У меня было такое ощущение, что я таким образом обвинила бы его во лжи.

Я говорила насколько возможно обыденно.

- Бен? Чем я зарабатывала на жизнь?

Он посмотрел на меня поверх газеты.

- У меня была работа?

- Да. Ты работала секретарём какое-то время. После того, как мы поженились.

Я старалась сохранить голос ровным:

- Правда? У меня ощущение, как будто я всегда хотела писать.

Он сложил газету, полностью переключив своё внимание на меня.

- Ощущение?

- Да. Я точно помню, что ребёнком любила книги. И, кажется, у меня есть смутные воспоминания, что я хотела быть писателем.

Он протянул руку через стол и взял мою. Его глаза были печальными. Огорчёнными. «Какая досада, - казалось, говорили они. - Неудача. И теперь не думаю, что когда-нибудь будешь писать».

- Ты уверен? У меня ощущение, что я вспомнила...

Он прервал меня.

- Кристина, пожалуйста. Ты выдумываешь всё это...

Остаток вечера я молчала, слушая лишь мысли, эхом раздающиеся, в голове. Зачем он делает это? Почему он притворяется, что я никогда не написала и слова? Почему? Я наблюдала за ним, пока он, тихо посапывая, спал на диване.

Почему я не сказала ему, что я знаю, что я написала роман? Неужели я ему так мало доверяла?

Я вспомнила, как мы лежали в объятьях друг друга, шепча слома любви, пока небеса становились всё темнее и темнее. Как мы пришли от того к тому, что имеем сейчас?

Но затем я начала представлять себе, что бы случилось, если бы я наткнулась на свой роман в шкафу или на верхней полке. Что бы это мне сказало, разве только: «Посмотри, как низко ты упала. Посмотри на то, что ты смогла бы сделать, если бы автомобиль на обледенелой дороге не забрал бы у тебя всё, оставив меньше, чем ничего».

Это был бы далеко не самый счастливый момент моей жизни. Я представила себе, как у меня начинается истерика с криками и плачем, гораздо более сильная, чем сегодняшняя, когда осознание приходило ко мне постепенно, вызванное воспоминаниями. Эффект мог бы быть опустошающим.

Не удивительно, что Бен хотел скрыть от меня то, что я была писательницей. Теперь я представила, как он уничтожает мои книги, сжигает их в металлическом барбекю на заднем крыльце, и выдумывает, что мне сказать. Какое лучше придумать мне прошлое, чтобы сделать его терпимее. Во что я должна верить до конца своих дней.

Но теперь всё кончено. Я знаю правду. Свою собственную правду, которую мне никто не рассказывал, которую я вспомнила сама. И теперь всё это записано хоть и не в памяти, но в моём дневнике. Я с гордостью поняла, что этот дневник - моя вторая книга, может быть опасна так же, как и необходима. Это не выдумка. Она раскроет то, что лучше оставить не раскрытым. Секреты, которые не должны выйти наружу.

Но всё же моя ручка двигалась по странице.

Среда, 14 Ноября

Утром я спросила Бена, были ли у него когда-нибудь усы. Я запуталась и не могла понять, что было правдой, а что вымыслом.

Я проснулась рано, и в отличие от предыдущих дней, я не была ребёнком. Я чувствовала себя взрослой. Сексуальной. В голове не возник вопрос: почему я лежу в кровати с каким-то мужчиной? Было интересно другое: кто он? и чем мы занимались?

В ванной я с ужасом увидела своё отражение в зеркале, но фотографии вокруг него говорили, что это правда. Я заметила имя мужчины, Бен, и оно каким-то образом показалось мне знакомым. Мой возраст, мой брак, эти факты сначала не говорили мне ничего, но потом, казалось, заставили меня начать вспоминать. Они были похоронены, но не глубоко.

Доктор Нэш позвонил мне почти сразу же, как Бен ушёл на работу. Он напомнил мне о дневнике и сказал, что позже заедет за мной, чтобы забрать мои анализы. Я принялась читать дневник.

В дневнике были некоторые факты, которые я помнила, а, возможно, и целые описанные мной эпизоды. Как будто какие-то остатки памяти пережили ночь. Именно поэтому мне нужно было убедиться, что факты в дневнике правдивы. Я позвонила Бену.

- Бен, - сказала я, когда он ответил, что не занят. - У тебя когда-нибудь были усы?

- Что за странный вопрос! - сказал он. Я услышала звон ложки о чашку и представила, как он кладёт сахар в кофе, а на столе перед ним лежит газета.

Я почувствовала себя неловко. Не зная, что я могу ему рассказать, а что нет.

- Я просто..., - начала я. - Кажется, я кое-что вспомнила.

Тишина.

- Вспомнила?

- Да, - ответила я. - Думаю, да.

В моей голове промелькнуло то, о чём я писала, его усы, нагое тело, эрекция, и всё то, о чём я вспомнила вчера. Мы в кровати. Целуемся. Воспоминания вспыхнули, а затем исчезли. Неожиданно, мне стало страшно.