Биргитта Тротциг - Охота на свиней

С той поры, как в жизнь Вивиан вошел Бёрье, она стала стыдиться, что ее родители спят на диване в кухне. Только теперь увидела она, как безобразно, старомодно и уныло все, что ее окружает, и стала всей душой рваться прочь.

Чувство было такое, словно время ускользает от нее, струится мимо, в будущее. А ей хотелось, чтобы оно подхватило ее и унесло — только бы не остаться за бортом.

Бёрье был рыцарем, который явился за ней. Не лучше ли смотреть в будущее?

Впрочем, не знай Вивиан, какие у Бёрье грандиозные планы и что он вот-вот получит диплом гражданского инженера, она могла бы в нем усомниться. Казалось, он с увлечением играет в «Эрудита» с ее матерью, слушает по радио новости вместе с ее отцом, помогает братишке управляться с заводной железной дорогой, в то время как сама она, скрестив руки на груди, сидит в углу и дуется или тащит его в кино или в кондитерскую.

Ее родители с первой минуты боготворили Бёрье, они прямо-таки ели у него с руки.

По совету Бёрье отец Вивиан купил восьмимиллиметровую кинокамеру — «чтобы останавливать время», как выразился Бёрье. Вивиан пришла в ярость. С какой стати останавливать время? Ведь Бёрье человек будущего. Впрочем, и кинокамера скоро канет в забытье, время и ее оставит где-то в прошлом.

Младшему братишке Вивиан Бёрье купил мультфильм «Хаке Хакспетт летит на луну». Фильм был черно-белый и длился всего несколько минут. Братишка Вивиан тоже обожал Бёрье. Они вдвоем смотрели, как Хаке летит на луну — сначала крутили фильм до конца, потом задом наперед, потом опять до конца. За свои деньги надо получать удовольствие на полную катушку!

Кстати, крутить фильм задом наперед было особенно интересно.

Вивиан воротила нос от таких детских забав — разве что подглядывала украдкой.

Бёрье не жалел своего досуга для родных Вивиан и старался расположить их к себе, но не слишком стремился познакомить Вивиан с собственным семейством. Когда он поехал к своему отцу в Онгерманланд, он наотрез отказался взять Вивиан с собой.

— Ты там умрешь со скуки, — уверял он и, наверно, был прав, но все же Вивиан это удивило.

Бёрье объяснил, что не берет ее с собой потому, что сам хочет вырваться оттуда. Он будет пробиваться наверх, к свету. Вивиан он понесет на своих сильных руках. От нее требуется одно — крепко за него держаться. Вдвоем они преобразят мир.

А с родителями Вивиан он распивает кофе, чтобы не бросать на ветер деньги, предназначенные на учебу, ведь учеба обходится дорого. Неужели Вивиан не понимает?

У себя в семье Бёрье был первым, кто поступил в высшее учебное заведение, и он его закончит. И тогда он будет царь и бог!

— Время работает на нас, — говорил он Вивиан. — Терять нам нечего, а выиграем мы все, но чтобы добиться поставленной цели, надо бороться.

— Работать, работать и работать, — вдалбливал он Вивиан.

А если Вивиан пробовала ему возражать, он щекотал ее, пока она не начинала хохотать. Счастье их будет безграничным — неужели она не понимает?

Нет, конечно, Вивиан понимала. Вооружившись терпением, она ждала. Такого роскошного мужчину, как Бёрье Мулин, стоило подождать. Им ведь предстоит долгая и счастливая совместная жизнь. Она будет гордиться тем, что она — жена гражданского инженера.

Его мечты стали ее мечтами.

После обеда семейство Бьёрк рассаживается перед телевизором. До принятия решения остается несколько часов.

Показывают многосерийный фильм, падчерица, по обыкновению, ничего не может понять. Госпожа Бьёрк и остальные присутствующие по очереди растолковывают ей сюжет, и это, как обычно, портит удовольствие от фильма.

Госпожа Бьёрк вспоминает, как однажды ходила с падчерицей и ее сыном в кино смотреть «Спящую красавицу» Уолта Диснея. До самого конца фильма падчерица думала, что рогатая ведьма с зеленым лицом, которая в финале превращается в дракона, — это мама Спящей красавицы.

Господин Бьёрк, как обычно, через десять минут засыпает с пультом дистанционного управления в руке. Время от времени он просыпается:

— Может, сделать погромче? — кричит он, нажимая на соответствующую кнопку, пока звук не становится таким оглушительным, что все в знак протеста затыкают уши. Тогда он снова убавляет звук и, успокоенный и довольный, засыпает опять.

Госпожа Бьёрк смотрит на сопящего в кресле мужа и задает себе вопрос: «Достоин ли он?»

— Нет, — громко отвечает она самой себе.

— Что ты сказала? — без всякого интереса спрашивает падчерица.

— Не твое собачье дело! — шипит госпожа Бьёрк.

Нет, конечно, она не шипит и даже не шепчет. Она это думает и в придачу думает обо всех глупостях, которые вылетали изо рта падчерицы за все эти годы, а она ни разу не выказала даже легкого раздражения.

Падчерица простужена, она говорит в нос, кашляет и все время жалуется. Госпожа Бьёрк курит одну сигарету «Вита Бленд» за другой, стараясь, насколько у нее хватает духу, дымить в сторону падчерицы.

С окончанием телевизионной программы заканчивается вечер. Госпожа Бьёрк будит господина Бьёрка, вернее сказать, он просыпается сам, когда она пытается извлечь у него из рук пульт дистанционного управления, чтобы погасить мерцающий экран. Почесывая себе живот, он удивленно озирается вокруг. Кто поверит, что когда-то это удивленное выражение пробуждало в госпоже Бьёрк чувство преданности?

Но это было когда-то. Теперь ей даже не смешно.

А муж усмехается и говорит что-то насчет того, что не лучше ли подняться наверх и продолжать спать в удобной постели, и госпожа Бьёрк поддакивает, в самом деле, не лучше ли подняться наверх. Зачем прибегать к другим выражениям, если он всегда желал, чтобы она повторяла его слова, почему не угодить ему, когда еще несколько минут, и она примет решение уйти от него?

Решение! Она принимает его в ту самую минуту, когда гости, поблагодарив, откланиваются, а муж тяжелыми шагами начинает подниматься по лестнице наверх в их спальню. Она слышит, как за окном заводят машину, видит, как муж скрывается за поворотом лестницы, и в ту же минуту принимает решение.

Хотя таким образом она одним махом меняет и рушит свое будущее, принять решение оказывается ничуть не труднее, чем утром встать с постели, когда ты уже проснулась и больше не хочешь спать. В госпоже Бьёрк всего сильнее именно это чувство — чувство пробуждения. Она проснулась и говорит: «Куда это я попала? Нет, здесь оставаться нельзя».

— Ну так за чем дело стало? Ухожу, — говорит она самой себе едва ли не с удивлением. — Как я раньше до этого не додумалась?

И довольная собой, идет в кухню мыть посуду.

Что надо уходить, госпожа Бьёрк впервые поняла, представив себе однажды похороны господина Бьёрка и свои собственные.