Нил Гейман - Дым и зеркала (сборник)

Усевшись за маленький и немного липкий деревянный столик и потягивая нечто шипучее , с виду и на вкус совершенно химическое, Бен решил, что по-крестьянски — это, вероятно, нечто вроде стейка. Он пришел к этому ни на чем не основанному заключению, приняв желаемое за действительное и представив себе грубого или, положим, буколического крестьянина, на закате ведущего тучных быков по свежевспаханному полю; в тот момент он хладнокровно и лишь при незначительной посторонней помощи мог бы съесть целого быка.

— Вот, пожалуйста. По-крестьянски, — сказала барменша, ставя перед ним тарелку.

Оказалось, что «по-крестьянски» — это прямоугольный кусок острого сыра, лист салата, карликовый помидор со следом большого пальца на кожице, горка чего-то влажного и коричневого, на вкус похожего на кислый джем, и маленькая черствая булочка, — и это разочаровало и опечалило Бена, который решил, что британцы относятся к еде как к своего рода наказанию. Он жевал сыр с листом салата, проклиная всех крестьян Англии за то, что они предпочитают обедать такими помоями.

Джентльмены в серых плащах, что сидели в дальнем углу, закончили играть в домино, подхватили свои кружки и подсели к Бену.

— Чего это вы пьете? — с любопытством спросил один.

— Говорят, вишневый крюшон, — ответил он. — Судя по вкусу, его на химзаводе приготовили.

— Интересно вы говорите, — сказал тот, что пониже. — Интересно вы говорите. У меня вон друг работал на химзаводе, но он никогда не пил вишневый крюшон.

Он сделал драматическую паузу и отхлебнул из кружки. Бен подождал, будет ли продолжение, но тот, кажется, выговорился; беседа замерла.

Стараясь произвести хорошее впечатление, Бен, в свою очередь, спросил:

— А вы, парни, что пьете?

Более высокий, сидевший до этого с мрачным видом, повеселел:

— Что ж, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Мне пинту шоггота особой выдержки.

— И мне тоже, — сказал его друг. — Я не прочь прикончить шоггота. Ха, держу пари, получился неплохой рекламный слоган! «Я не прочь прикончить шоггота». Стоит им предложить. Держу пари, они ужасно обрадуются моему предложению.

Бен пошел к барменше, собираясь заказать две пинты шоггота особой выдержки и стакан воды для себя, но обнаружил, что она уже налила три пинты темного пива. Что ж, подумал он, придется выпить за компанию, тем более что хуже, чем вишневый крюшон, ничего просто быть не может. Он сделал маленький глоток. У пива был привкус, благодаря которому, как он полагал, рекламщики охарактеризовали бы напиток как «полнотелый», но если припереть их к стенке, им пришлось бы признать, что означенное тело принадлежит козлу.

Он расплатился и стал лавировать между столиков обратно, к своим новым друзьям.

— Итак, как вы здесь очутились? — спросил тот, что повыше. — Полагаю, вы — один из наших американских братьев — хотите посмотреть самые знаменитые английские городки?

— Кстати, в Америке тоже есть город с таким названием, — сказал тот, что поменьше.

— В Штатах есть Иннсмут? — удивился Бен.

— Должен сказать, что да, — сказал тот, что поменьше. — Он все время об этом писал, тот человек, чье имя мы не упоминаем.

— Простите? — удивился Бен.

Маленький просмотрел через плечо и очень громко прошипел:

— Гэ Фэ Лавкрафт!

— Я же просил не называть его! — сказал второй и сделал глоток темного пива. — Гэ Фэ Лавкрафт. Гэ Фэ блин Лавкрафт. Гэ блин Фэ блин Лав блин Крафт. — Он замолчал, чтобы набрать побольше воздуха. — Что он там знал? А? Я хочу сказать, что он, блин, знал?

Бен отпил немного пива. Имя было смутно знакомым; он вспомнил, что оно ему как будто попадалось в груде старинных виниловых пластинок в дальнем углу отцовского гаража.

— Это случайно не рок-группа?

— Я не про рок-группу говорил. Я имел в виду писателя.

Бен пожал плечами.

— Никогда о таком не слышал, — признался он. — Я вообще-то читал одни вестерны. И технические справочники.

Маленький пихнул локтем соседа.

— Ну вот, Уилф. Слыхал? Его никто не знает.

— Ладно. Ничего страшного. Что до меня, то я читал этого, Зейна Грея [60] Зейн Грей (1872–1939) — плодовитый американский писатель, создатель жанра романа-вестерна. , — сказал высокий.

— Да. Ну. Было бы чем гордиться. Этот малый, как, бишь, тебя зовут?

— Бен. Бен Ласситер. А вас?..

Маленький улыбнулся; он ужасно похож на лягушку, подумал Бен.

— Я Сет, — сказал маленький. — А моего друга зовут Уилф.

— Очень приятно, — сказал Уилф.

— Привет, — сказал Бен.

— По правде говоря, — сказал маленький, — я с тобой согласен.

— Согласен? — не понял Бен.

Маленький кивнул.

— Ну. Насчет Гэ Фэ Лавкрафта. Вообще не понимаю, к чему весь этот шум. Он и писать-то, блин, не умел. — Маленький отхлебнул портера и слизнул с губ пену своим длинным гибким языком. — Взять хотя бы слова, которые он употреблял. Жуткой . Ты хоть знаешь, что это означает?

Бен покачал головой. Ему казалось странным, что он говорит о литературе с двумя незнакомцами в английском пабе. Он даже на мгновение предположил, что стал кем-то еще, пока не смотрел . Чем ниже опускалась риска в его кружке, тем менее противным становилось пиво, а липкое послевкусие вишневого крюшона почти пропало.

— Жуткой — значит изнурительный. Мучительный. Чертовски странный. Вот что это значит. Я смотрел. В словаре. А вот это, другое слово, выпуклогорбый ?

Бен снова покачал головой.

— И не говори, а всего-то фаза луны, между второй четвертью и полнолунием. А нас он как всегда называл, а? Блин. Этсамое. На букву «б». На языке вертится…

— Выблядки ? — предположил Уилф.

— Неа. Блин. Как его. Пучеглазые . Вот. То есть похожие на лягушек.

— Да брось! — сказал Уилф. — Я думал, это про верблюдов.

Сет энергично покачал головой:

— Лягушки. Опрдленно. Не верблюды. Лягушки.

Уилф отхлебнул шогготского. Бен пригубил, осторожно и без всякого удовольствия.

— Ну и? — спросил Бен.

— У них два горба, — встрял Уилф.

— У лягушек? — удивился Бен.

— Неа. У пучеглазых. В то время как у этих ваших обыкновенных др е м е деров, у них один. Для долгого путешествия через пустыню. И это едят.

— Лягушек? — снова удивился Бен.

— Горбы, — уставился на Бена Уилф своим выпуклым желтым глазом. — Слушай сюда, компанейский ты парень. После трех-четырех недель путешествия по пустыне кушанье из жареного верблюжьего горба кажется особенно вкусным.

Сет скривился:

— Ты никогда не пробовал верблюжий горб.

— Но мог бы, — сказал Уилф.

— Да, но ты же не пробовал. Ты и в пустыне-то не был.

— Ну, если предположить, что я отправился в паломничество к гробнице Нъярлатхотепа…

— Ты имеешь в виду черного царя древних, который грядет в ночи с востока и его не узнают?