Алексей Леснянский - Ломка

Над площадью перед клубом повисло молчание. Прошло несколько секунд, и от кольца окруживших стали откалываться звенья людей и с ревом устремляться на жалкую кучку подсинцев. Еще мгновение — и круг кайбальских полностью распался, устремляясь в след своим более решительным товарищам. Крики боли, пьяный мат стал итогом столкновения двух враждебных сил. Дорога дрожала от грохота, и на первый взгляд могло показаться, что подсинские смяты. На самом деле нападавшим удалось лишь опрокинуть стоявшие в качестве заслона мотоциклы. Спотыкаясь об них, первые волны нахлынувших, подгоняемые сзади остальной массой, становились легкой мишенью для обороняющихся.

В это время, подпирая плечом колонну клуба, с широко раскрытыми глазами стоял молодой человек, не принявший участие в потасовке. Бледное худощавое лицо искажали судороги. Его никто не видел, зато он видел и слышал все, содрогаясь от нелепости происходящего. До его слуха отчетливо доносились мерзкие звуки драки и наглые возгласы деревенских девчонок, подбадривающих своих и принижавших достоинства приезжих.

Больше оставаться на месте Андрей не мог. Черная тень отделилась от крыльца и уверенной походкой пересекла расстояние до места драки. Проталкиваясь сквозь толпу остервенело колотивших друг друга людей, Андрей продвигался к центру. Его валили с ног, — он продолжал упорное движение вперед; град ударов, случайных и намеренных, со всех сторон сыпался на него, а он ни на кого не обращая внимания и никому не отвечая, шел дальше.

Достигнув центра, он глубоко вдохнул бодрящий после недавно выпавшего дождя воздух, расстегнул пиджак, вынул из него газовый пистолет, на который недавно получил разрешение и два раза выстрелил поверх голов. Толпа дерущихся остановилась в нерешительности, затем, испугавшись резких опасных звуков, которые в сознании каждого вязались со смертью, отхлынула.

Андрей огляделся. В черных лужах на асфальте валялись раненые подростки. Кто-то из них стонал, некоторые и вовсе были без сознания. Андрею стало страшно. Совсем один, в незнакомой деревне среди разъяренных людей. Но самообладание вскоре вернулось к нему.

— Подсинцам стоять возле меня, кайбальцам отойти от нас на сорок метров, — крикнул он твердым голосом, пользуясь замешательством в среде подростков.

Толпа подчинилась.

— Кто ты такой? Я тебя не знаю, да и пушка у тебя вроде газовая! — крикнул Забелин Антон. — Это не воя разборка. В Кайбалах я тебя ни разу не видел, да и не похоже, чтобы ты приехал с ними, судя по твоему парадно-выходному костюмчику.

Андрей лихорадочно придумывал ответ. Мысли вихрем проносились в голове, но ни на какой он не решался остановиться. В ночной тиши собственный голос прозвучал неожиданно даже для него самого:

— Я приехал к бабке, и я — мент. Вот подтверждение.

Он засунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил студенческий билет, высоко поднял его над головой и, развернувшись, бросил его под ноги подсинцам.

Дерябин поднял упавшую в лужу корочку и ознакомился с ее содержанием.

— Спасибо, браток, кто бы ты ни был, — тихо сказал Колька, а потом Громко, чтобы все услышали, добавил: "Он действительно мент, нет никакого сомнения в этом.

— Всем оставаться на своих местах. Вот вы двое — мигом в клуб и вызовете скорую, — крикнул он двум парням, стоявшим поблизости от крыльца; сам же снял рубаху, разорвал ее на три части и принялся перевязывать голову непрестанно стонавшему парню, сидевшему на корточках в трех метрах от него. Закончив с ним, подошел к другому подростку и с быстротой, свойственной чувствительным рукам, выдернул нож из бедра пострадавшего, вырвав у парня крик боли.

— А ты как хотел? Вообще то не стоит с тобой возиться, но да ладно — в последний раз, — сказал он парню с усмешкой.

Толпа погудела немного и начала расходиться по домам, зная, что приездом одной лишь скорой дело теперь не обойдется. Подсинцы заводили мотоциклы, усаживались и уже через минуту скрывались за поворотом. Скорая забрала четырех человек и через некоторое время площадь перед домом культуры обезлюдела.

Андрей остался один. Пелена восторга застилала разум. Он победил животный страх перед неизвестностью, вверив себя слепой судьбе, подтолкнувшей его на отчаянный поступок, и все обошлось.

Световые потоки сохранившихся чудом желтых фонарей, пересекаясь в воздухе и становясь единым целым, заливали центральную улицу, освещая унылую картину валявшихся в беспорядке штакетников и арматурин. Собираясь уже идти к бабушке, к которой приехал погостить, Андрей натолкнулся на фигурку вздрагивающей от рыданий молодой девушки, стоявшей лицом к стене клуба.

— Эй, ты чего воду попусту льешь? И так много луж по кругу, — сказал он, ласково обняв девушку за плечи.

Она повернулась к нему лицом, и глазам парня предстало симпатичное создание с большими ясными бирюзовыми глазами и завораживающими ямочками на щеках.

— Брата моего увезли. Что теперь делать? — тихонько спросила она, всхлипывая.

— Вот незадача. Да меня сколько раз туда увозили и хоть бы что, — нагло соврал Андрей. — Знаешь, давай я тебя до дому провожу, а завтра утром мы вместе к нему съездим.

— Но ты ведь меня совсем не знаешь.

— Уже знаю, — отшутился Андрей и предложил новоиспеченной знакомой руку.

Наташа, а именно так звали девушку, имя которой Андрей так и не удосужился спросить, обвила предоставленный в ее распоряжение локоть, и они вместе отправились от клуба.

Проводив девушку домой и заверив, что к одиннадцати часам он будет ждать ее у ворот, Андрей наконец-то пошел домой.

Бабушка встретила его у ворот, и до того момента, пока он не разделся и лег в постель, она невнятно бормотала что-то об упавших нравах современной молодежи, о том, как спокойно жилось во времена ее юности в Пензенской губернии, и как было бы неплохо, если бы внук с дедом завтра наладили колонку.

— Наладим, баба. Обязательно что-нибудь придумаем. Иди ложись, — бодрым тоном ответил Андрей и закрыл глаза.

Бабушка, известное дело, не удовлетворилась прерванным разговором и стала придирчиво, со свойственным всем пожилым людям любопытством осматривать вещи внука. От ее взгляда не укрылось отсутствие рубашки, пятна крови на пиджаке и замаранные в грязи брюки с продранными коленками.

— "Окаянный, подрался с кем-то. Опять, наверное, подсинские наехали, чтоб им пусто было. А ты куда лезешь, дурья твоя башка? — обращалась она к внуку, который, впрочем, неплохо имитировал сон и на обращение в свой адрес никак не реагировал.

Бабушка еще немного попричитала и засеменила в другую комнату, шаркая тапочками по деревянному полу. Андрей услышал, как она разобрала постель и, обращаясь к деве Марии заступиться за праведников и покарать нечестивцев, улеглась.