Алёна Хренкова - Записки Замухрышки (сборник)

Когда мы пришли, соседей не оказалось дома. Дверь нам никто не открыл. Мы решили зайти со стороны окон и хотя бы заглянуть в комнату с улицы. Пока шли смотрины, я тихонечко ото всех вернулась в подъезд и решила своим ключом от старого замка попытаться открыть квартиру. Ключ намертво застрял в скважине. Когда подошли наши, я не знала что и сказать им.

Что бы мы делали, даже если ключ подошел и замок открылся? Входить в квартиру без разрешения заселившихся соседей мы все равно не могли. От отца я получила хорошую затрещину. Он пытался вытащить ключ, но тот сломался. Мы ушли со слезами и позором в моей душе.

После переезда, когда случайно на кухне мы увидели огромных размеров гаечный ключ, нам поведали историю о том, как квартиру хотели ограбить воры и подбирали для этого ключ, который, к счастью, сломался и заклинил замок. Соседям пришлось открывать свою новую квартиру с помощью этого здоровенного гаечного ключа.

Мы послушали историю, поахали, но ничего не сказали. Было стыдно.

Самую маленькую, девятиметровую, комнату в нашей коммуналке получила Тонька – лимитчица, работавшая на стройке штукатурщицей. Не успели соседи заселиться, как оказалось, что у Тоньки есть муж, ребенок и бабка. И всех она притащила в эту девятиметровку из деревни. Если нам на четверых дали двадцать два метра жилой площади, то эта семья так и ютилась «друг на друге». Но Москва это не деревня.

Тонька много зарабатывала, кормила свою семью и «хорошо» одевалась, точнее сказать, дорого. В то время было много ярких китайских товаров. Опишу один ее выход в баню. Хоть и была в квартире ванна, Тонька упорно ходила в баню со своим желтым китайским тазом, расписанным драконами. Тонька надевала яркое, цветастое крепдешиновое платье, на него – синюю шерстяную, вышитую по груди золотыми иероглифами кофту, полы которой были вывязаны уголками и украшены кисточками. На ноги – замшевые бордовые босоножки с золотыми ободками, но обязательно на белые носки с разноцветными полосками.

Возвращалась она из бани в длинном панбархатном халате, все в той же кофте и с огромным оранжевым махровым полотенцем на голове. Не знаю уж, как она ехала в транспорте. Поблизости все бани были уже закрыты. Зрелище было еще то! Тонька жаждала «шикарной» жизни и жила ею в своем воображении.

Мать Тоньки была крошечной и молчаливой старушкой, но, как иногда обнаруживалось, обладающей пронзительным голосом, появляющимся у нее в разговорах с пьяным зятем. Сам зять был человеком-невидимкой. Я слышала его голос, точно знала, что у Тоньки есть муж, но его не было видно. Такой был человек.

Тонькина дочка была невероятно упрямая и своевольная. Может быть, просто ничего не понимала по малолетству, хотя ее и поколачивали в воспитательных целях. Едва встав на ноги, она начала ходить по всем соседским комнатам и молча хватать все подряд, что попадало ей под руку.

Однажды воскресным утром мама напекла ватрушек и мы всей семьей сели завтракать. Внезапно открылась дверь, и это существо ввалилось к нам в комнату. Мы застыли, не зная чего ожидать. Милая крошка доковыляла до стола, затем одной рукой ухватила одну ватрушку, другой – вторую и застыла. Мы смотрели на нее. Дите стояло, молчало и краснело лицом.

В это время бабка, «хватившись ребеночка», стала вваливаться во все комнаты тоже без стука. Наконец она появилась у нас на пороге. Застыв, мы наблюдали, что будет дальше. А дальше было вот что. Ребенок перестал краснеть потому, что на полу уже лежала огромная куча, размер которой явно не соответствовал размерам тела ребенка. Бабка одной рукой подхватила малютку, другой – кучу, и обе они исчезли. Никто не произнес ни одного слова. Не успели мы перевести дух, как дверь опять распахнулась, бабка ворвалась с тряпкой, подтерла пол и, так же молча, выскочила из комнаты.

Есть ватрушки отец не стал. Он пошел курить.

Не успели мы переехать, как дом стали посещать различные бригады рабочих, доделывающие недоработки строителей. Пришли и газовики. После их посещения остался запах сварки, газа и огромная бутыль ртути за нашим кухонным столом, стоявшем в углу около окна.

О существовании ртути в природе я в общем-то знала. Лариса изучала в школе химию. Я даже запомнила одну считалку, когда сестра учила таблицу Менделеева. Врезалась она мне в память в виде примерно этого: «Кали на три серебро будет хлор». Потом, Лариса делала костюм Химии и получила приз. Весь «Менделеев» красовался у нее на юбке, в том числе и ртуть.

Кроме этого, я иногда болела. При этом дело не обходилось без градусника, который не обходился, в свою очередь, без ртути. Я даже слышала как-то страшную историю, рассказанную бабкой Юнихой, о том, как в тарелке с супом у ее любимой Раечки оказался шарик ртути, видимо подброшенный братом Витькой. Раечку спасла бабка, вылив суп, а заодно спасла и Витьку, ничего не сказав родителям, чтобы не убили за проделку. Но от чего конкретно спасла бабка свою внучку, я не поняла.

Обнаружив за столом несметное сокровище, я уже мечтала о том, как буду раздавать блестящие шарики своим школьным друзьям. В то время мы увлекались шариками из подшипников, а шарики из ртути были предметом мечтаний.

Задумать-то я задумала, а вот как все проделать тайно, чтобы никто не увидел? На кухне вечно толкался народ, даже ночью кто-то из соседей курил в форточку. При этом бутыль оказалась страшно тяжелой и на поверхности ртути была налита вода. Мне хотелось отлить совсем немного. Но для этого пришлось бы выливать сначала воду, потом отливать куда-то ртуть, потом снова наливать воду. А бутыль была неподъемная. Я боялась, что могу ее опрокинуть, не удержав в руках. О помощниках не могло быть и речи. Это был мой клад и моя тайна.

Я не находила себе место. Вертелась на кухне, дожидаясь подходящего момента, но он никак не наступал. Голова у меня была забита только одним – как все проделать, чтобы не попасться и не натворить ужасных дел, вылив содержимое на пол. О том, что ртуть ядовита, я не знала. Даже рассказ Юнихи не навел меня на мысль, что можно запросто отравиться самой, а заодно отравить весь дом и всех своих школьных друзей.

Мучения были прекращены событиями, последовавшими после всеобщего квартирного новоселья. Какое-то время мои мысли были направлены совсем на другое, а когда я вспомнила про бутыль со ртутью, её не оказалось на месте. Спросить было не у кого.

Как водится, при переездах всегда устраивают новоселье. Всей коммуналкой решили мы отметить это знаменательное событие. Наша семья занимала самую большую комнату, и поэтому праздновали у нас. Происходило все по одному и тому же сценарию: радостное собрание гостей, веселое застолье, пение и танцы. Но вот танцы-то и наделали переполох, перессорив нашу еще не сдружившуюся квартиру.