Владимир Лорченков - Автопортрет художника (сборник)

Я, честно говоря, ничего не понял. Слегка кружилась голова. Господи. Боже мой. Да какой это Запад, это же Польша. Да и потом, это письмо несколько противоречило предыдущим. Я набрал номер знакомого в комиссариате полиции. Рассказал о своей проблеме. Даже зачитал несколько писем.

– Смешно! – посмеялся легавый. – Ну, и что ты собираешься с этим делать?

– Я думал это ТЫ собираешься с этим что-то делать, – сказал я. – Я нервничаю. А вдруг этот маньяк гребаный меня пристрелить вздумает?

– Ну, – сказал мент, – тогда мы похороним тебя с почестями.

Я дождался, пока он проржется, и повторил свой вопрос относительно того, что же мне делать.

– Да хрен его знает, – сказал мент.

– Дьявол, – я был шокирован, – и это говорит мне Полицейский.

– Чувак, – сказал Полицейский, – ты же не заявление написал, ты обратился как знакомый.

– О кей, – сказал я, – я напишу заявление.

– Ну и прибавишь нам бумажной работы, а долбоеба этого как никто не искал, так и не будет искать, – сказал мент.

– Так что же мне делать? – спросил я.

– Ну, – сказал он, – обратись к бандитам.

– Твою мать, – сказал я. – Страж закона.

– Или умасли его! – сказал мент.

– Кого? – спросил я. – Закон?

– Да психа этого! – сказал мент. – Ну, который всю эту херню пишет.

– Каким образом?! – спросил я. – Мне что, перестать писать книги? Застрелиться? Совершенно ведь очевидно, что кретина этого раздражает сам факт моего существования.

– Ну, да, – задумчиво сказал мент.

– Даже если я в ассенизаторы подамся, – горячился я, – он один хрен будет меня ненавидеть. Кстати, если уж в ассенизаторы. Может, мне в говне утопиться, а?

– Нет, надо тоньше, – задумчиво сказал мент, – попробуй передать ему сигнал в СМИ.

– Это как? – спросил я.

– Ну, как в дипломатии этой гребанной. – объяснил он. – Когда какой-то хер из МИДа России говорит в интервью, что ему ужасно нравятся белые антарктические куропатки, а в МИДе Канады сразу понимают, что это тонкий намек на то, что Россия ничего не имеет против раздела Антарктиды по какому-нибудь гребанному меридиану.

– Господи, какой же ты тупой, – сказал я. – Антарктида это на Южном полюсе, а они делят Арктику, которая на Северном.

– Да какая на хер разница? – спросил он. – Ты понял, что я имею в виду.

– Я понял, что ты имеешь в виду, – сказал я.

Я понял, что он имеет в виду.

ххх

Следующее интервью у меня взяли, когда был день писателя, и молдавские редактора погнали своих гребанных стажеров в поля, искать писателей. Все мои безуспешные попытки объяснить им, что я не писатель, а pr-менеджер, который в свободное от работы время пишет книги, не увенчались успехом. Стажеры глядели на меня жалобными глазами и я таял. Ну, не в Союз же писателей их, в самом деле, отправлять. Там симпатичную девку и изнасиловать могут, они же пьяны все время, у них кабинеты изнутри запираются, да и книг они никогда не писали. И потом, я вспомнил идею насчет дипломатических сигналов.

– Я блядь вовсе не считаю себя великим писателем, – врал я, и глядел внимательно на то, что они там записывали, – записали?

– Нет, «блядь» не записывай, ты что, блядь, всерьез считаешь протащить это в печать? – говорил я.

– Я никому не нужен, понимаете, – объяснял я,

– Никому в этой Молдавии сраной. И это хорошо.

– И она мне не нужна. Я просто тусую здесь, зарабатываю на хлеб, пописываю иногда книжки, и еще реже их продают. Я вовсе не успешный писатель.

– Я не знаменитый писатель.

– Я не покорил Запад.

– Восток я тем более не покорил.

– Сейчас каждый может книжку издать, чуваки, каждый, – говорил я.

– Так что все окей, парни, – говорил я.

– Каждый следит за собой и живет своей жизнью.

– Нет, у меня нет своих маньяков, – врал я, – в конце концов, я ж фигура не тех масштабов, парни, да я кто, я не небожитель какой, не Зевс гребаный, и даже не Геракл, я просто сатир, полукозел-получеловек, которому позволено дрочить у подножья Олимпа, и на этом все его соприкосновение с Олимпом заканчивается, просто так уж получилось что мне нравится там дрочить, вот и все, парни.

Ровно через день пришло письмо.

«ах ты ебанат хуев тварь голимая ты сука блядь высокомерен да? ты решил что нас, нашего блядь читательского рынка, нашей Молдовы, недостаточно для такой большой пизды как ты? типа здесь дыра ебаная а ты блядь сука великий Фазиль блядь Искандер осчастлививший туземцев своим появлением? кстати ты не охуел сравнивать себя с Искандером? да ты хуйня против Искандера! более того! ты хуйня против самой хуевой хуйни! сдохни сдохни сдохни тварь ебучая. ты решил что ты неебаться писатель андерграунда, ты блядь Буковски, так вот, иди на хуй, андерграунд это люди которые живут, ничего не требуя от этого ебучего Рынка, на котором ты так задрочен, сука ты ебанная, ты не Селин и не Бодлер, кстати, чмо, да ты охуел сравнивать себя с Бодером или Селином или даже с Димой Быковым, да ебал я ебал я ебал я…»

… Я купил газовый балончик, и по пьяни распылил его в подъезде на пьяного же соседа. Вместе мы чуть не сдохли. На следующем интервью, приуроченном к выходу какого-то моего старого рассказа в Москве, в каком-то литературном журнале, я говорил:

– Ребята, да я обожаю просто Молдавию эту сраную, я без ума от нее!

– Я не андерграунд какой! Я блядь просто чувак, который иногда пишет треш, чтобы его купили.

– Развлекуха, парни! Вот чем я занимаюсь. Я развлекаю себя, и иногда это кому-то нравится настолько, что это покупают. Да и то почти никогда не покупают.

– Я представитель масовой культуры.

– Я пластмассовый Иисус, которого молдаване вешают над холодильниками в кухнях, я блядь попугай из глины, я блядь слоник на телевизоре, я само мещанство.

В ответ я получил письмо, в котором мне популярно объяснялось что я «ебаный мещанин который задрочен на своей ебучей продажности, да, блядь, сука, такие как ты и превратили Литературу и искусство в выжженное поле блядь ебучие продацвы подделок сдохни сдохни сдохни самовлюбленный ебучий свин, ты бляжь жирная тварь я ебал ебал ебал…».

Я купил пистолет, стал возвращаться к двери, чтобы проверить ее еще раз, купил жене электрошокер, взвесился, и решил худеть. За месяц 15 килограммов сбросил. И даже отказал двум молдавским газетам в интервью. Было тихо. Я вздохнул было с облегчением, но тут письмо пришло.

«гандон штопанный решил красавчиком заделаться да, видел тебя на улице, думаешь сука ебанная ты блядь похудел на 100 кг и весишь теперь всего 100 и можешь считать себя блядь секс-символом ебучей литературы, кстати, да ты охуел считать себя секс-символом литературы я ебал тебя в рот и в уши понял ты да, думаешь сука блядь имидж затворника поиметь имидж молчальника да, заткнул свое хайло чтобы стать как Селлинджер да, кстати ты чмо, как ты себе позволяешь сравнивать себя с Селлинджером да ты блядь гнида даже на хуй с Димой Быковым не сравнишься».