Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)

Мы разговаривали на улице, так как он категорически отказался принять мое приглашение посидеть в кафе, хотя я сто раз намекнула, что угощаю. Он неловко прятал ноги в старых кроссовках под скамейку, а на его щеках проступал нездоровый румянец, изо рта пахло мандариновой коркой, которую обычно жуют, чтобы заглушить запах водки. Сообщил, что окончил летное училище, успел немного поработать – совсем немного – и пошел обвал, из которого он так и не смог выкарабкаться.

Все, как у всех. Двое детей. Жена… Вместе не живут уже пятый год. Родители умерли: мама от рака, отец ушел за ней ровно через год.

– Как будто не жил… – хмуро добавил он, когда мы прощались. – Кроме нашего двора, и вспомнить нечего. Там мы были счастливы. Помнишь, как сидели на пожарной лестнице и я сказал, что хочу на тебе жениться? А как встречали первый снег! Всем двором! Разве сейчас так бывает? Каждый за себя. С соседями даже не здороваюсь… Все надоело. Вот та-ак!

Я обняла его, похлопала по плечу и быстро ушла.

Если бы…

Если бы он знал, что ему случайно будет подарена жизнь, воспользовался бы этим шансом?..

…Временно живу у Томочки.

Хотела снять квартиру, но этим нужно заниматься, а времени на осмотр помещений нет – я приняла предложение Олега и теперь неистово готовлюсь к запуску программы.

Олежек доволен, помогает всем, чем может, обустраивает новый павильон для съемок и страшно радуется, что я вылечилась. Видит в этом свою заслугу. Я, конечно, делаю вид, что так оно и есть…

Я готовлюсь к новой работе и переезду. Хотя Томочка меня не торопит. Наоборот, хочет, чтобы я оставалась в ее опрятной квартире «сколько нужно, хоть навсегда». И смотрит виноватыми глазами. Она всегда чувствовала ответственность за другого.

А мне смешно. Я ничего у нее не спрашиваю, но и так видно: она светится, хотя при мне старается надеть на лицо маску скорби. Такое уж воспитание… А зря!

Я тоже свечусь. И полностью разделяю ее эмоции. Мне осталась неделя до официального развода, ей, даст Бог, столько же до желанного замужества. На этот раз она не упустит свой шанс, и я всячески ее в этом поддержу. Она похорошела, – очевидно, пустота в ее душе быстро зарастает. Я тоже выгляжу неплохо. Ведь и я возвращаюсь к себе. Мне больше не снится башня – я дошла до нее и разрушила. Меня больше ничего не сдерживает!

Это ни с чем не сравнимое чувство. Как будто долгие годы прожил в другой стране, а теперь открываешь для себя родную землю. Почти в прямом смысле!

Вблизи вижу каждую травинку и каждую каплю на ней. Каждый глоток воздуха переполняет меня радостью и покоем. Кругом я слышу музыку. Даже если она звучит из плотно прижатых к чьим-то ушам наушников или за стенами многоэтажки. Никто ее не слышит – а я слышу! Ведь я слышала ее всегда. Только забыла об этом.

Десятки лет я стремительно отдалялась от себя – от той Ники, для которой было лучше умереть, чем двигать плавниками в теплой и мутной воде, глотать наживку и жиреть в тихой заводи.

Лучше стать под холодный душ и заставить себя проснуться.

Оказывается, если со всей силы распахнуть дверь, о которой говорила Аделина Пауловна, в направлении «на себя», она может хорошенько дать тебе по лбу.

Неплохая терапия: постепенно приходишь в себя и видишь, что путь за этой дверью не обрывается. Не может оборваться!

Наверное, с этого я и начну свою первую программу. Мы должны временно отступить, получить по лбу, чтобы увидеть перспективу.

И себя в ней – не зажирели? И пойти дальше.

…На улице – дождь. Первый дождь после жары. Дрожит в воздухе, такой мелкий, без капель, словно небесный садовник решил побрызгать землю из пульверизатора.

Все это не такое уж долгое время, пока я заканчивала неотложные и скоротечные дела, не переставала думать о главном…

Иван Александрович Вильде, улица Октябрьская, 7.

«Любовь с фантомами: миф или реальность?» Все-таки нашла свою старую вырезку из газетенки, в которой перебивалась с хлеба на воду много лет назад.

Никогда не знаешь, чем отзовется случайно сказанное слово. Въелась в эту статью глазами, как домохозяйка, для которой и писала эти небылицы. Конечно, не нашла там ничего полезного для себя. Кроме нескольких заключительных строк: «Можно прожить всю жизнь и ни разу не столкнуться с чудом. Можно столкнуться – и пройти мимо него с пучком редиски в сумке и мыслями о ценах на колбасу. А можно просто пойти навстречу…»

Но это написано так, между прочим, и – для других. Я колебалась: какой может быть эта встреча? То есть я должна «броситься на шею» (а меня, кстати сказать, ни минуты не оставляла такая мысль!) человеку, который этого не ждет.

Значит, начать все заново? Зачем?

И еще одно беспокоило меня. То самое: не нафантазировала ли я себе всю эту «любовь с фантомами»?..

Вдруг вспомнила, что у меня есть окончательный тест на проверку своей ненормальности, на которую так красноречиво намекал Мирось, когда мы подавали заявление на развод. Этот тест – мое письмо.

Вот о чем я забыла! Письмо, которое я писала тем утром и засунула за рамку фотографии. Если оно существует…

Но как должен выглядеть мой визит? Снова представляться надоедливой журналисткой и выдумывать, зачем пришла на сей раз? Не слишком ли?

Вспомнила, он сказал, что будет ждать меня. Кажется, так? А можно ли воспользоваться этим приглашением?

Например, сказать, что случайно проходила мимо и решила заскочить на огонек. Снова оказаться в комнате с круглым столом и зеленой лампой.

Рассказать все, как есть. И о нашем свидании в лазейке.

Он, конечно, не поверит. Тогда попросить его собственноручно раскрутить рамку фотографии. Просто попросить это сделать – без всяких объяснений. Он достанет письмо, начнет читать…

И я…

И я сгорю от стыда!

А если письма там не будет?

Теперь все казалось гораздо более сложным. Таким, как и должно быть.

Чай-кофе-капучино, билеты в кино? Логичное развитие событий. Отношения?

Тогда не лучше ли оставить все как есть?

Тысячи сомнений терзали меня. И все-таки я решила прогуляться. Ничто не помешает мне круто развернуться и уйти, держа в душе воспоминания о той настоящей и единственной встрече.

Пусть будет так…

…Итак, на улице первый дождь за все лето – призрачная серебристая сеть колышется в воздухе.

Она надевает голубое платье.

Она не любит носить платья, но должна сделать так, как нафантазировал ОН.

К счастью, как раз голубое платье у нее есть! Осталось, кажется, еще с выпускного в университете – этакое шелковое облако.

Она осматривает себя в зеркале и улыбается: похожа на девочку, балансирующую на шаре, с картины Пикассо. И не только своей худобой и напряженным выражением лица – она так же балансирует на грани реальности и безумия. И боится навсегда впасть во второе. Но ей необходимо сделать последнюю проверку.