Гийом Мюссо - Я не могу без тебя

С тех самых пор, как она…

Мартен тяжело вздохнул и направился к «замку». Как же здесь было спокойно и светло! Место напомнило ему деревушку Прованс из его детства. Не хватало лишь трескотни кузнечиков для довершения картины. Он сделал пару шагов в сторону маленькой круглой хижины на берегу, что-то вроде небольшого кафе.

И в этот момент он увидел их…

– Хотите, посмотрю, что у вас случилось в моторе? – предложил Арчибальд.

– Вы механик?

– Не совсем. Я работаю в сфере искусства.

– Не надо, – ответила Габриель. – Это старый самолет, механизм у него капризный, требует к себе особого отношения.

– Да, я знаю. «Латекоэр-28,3».

Габриель подняла бровь. Она была заинтригована и удивлена. Арчибальд продолжил изумлять ее своей осведомленностью:

– Двигатель у него не родной, не оригинальный, ведь так? На что вы его заменили?

– На «Шевроле».

– На 640 лошадиных сил?

– Да.

Этот странный тип разбирался в механике.

– Я могу посмотреть?

В последней попытке отказаться от его услуг Габриель показала ему руки, запачканные отработанным маслом:

– Вы же весь перемажетесь!

Он воспринял это как разрешение, скинул пиджак, закатал рукава своего вязаного джемпера.

– В любом случае вы сами напросились, – улыбаясь, произнесла она и протянула ему ящик с инструментами.

Ей стало любопытно, и она пошла вместе с Арчибальдом к понтону. Он ловко вскарабкался на фюзеляж гидросамолета, словно всю жизнь этим занимался.

– А что мне будет, если я его починю? – спросил он, открывая капот. – Ужин в ресторане? А?

Габриель заморгала. Сердце забилось чаще. Его слова – как холодный душ. Этот трюк ей хорошо знаком. Почему-то он нравится мужикам, они всегда надеются, что с ней это пройдет. Все к нему прибегают более или менее искусно. И этот туда же, он оказался такой же, как все. Только не показывать ему свою растерянность и разочарование! Сделать вид, будто игра забавляет.

– Ну вот, и вы туда же… Сначала мы изображаем джентльмена, но все всегда заканчивается одинаково: сначала ужин, потом по рюмочке, поцелуйчики… Не так ли?

Арчибальд сделал вид, что ничего не слышал.

– В конце концов, вы такой же, как все остальные, – добавила Габриель.

– Вероятно. – Он оторвался от двигателя и посмотрел ей в лицо: – А может, и нет.

– Ладно, пусть будет ужин, – кивнула Габриель. – Но только при условии, что почините мотор!

У Мартена бешено колотилось сердце, он бегом вернулся к машине и сел за руль. Дрожащей рукой открыл бардачок и увидел там парабеллум марки «Глок». Мадемуазель Хо сдержала слово и снабдила его оружием и разрешением на него с визой ФБР. А еще он нашел в бардачке охотничий нож, фонарик, ракетницу и бинокль. Последний был кстати. Мартен направил его в сторону береговой линии и навел резкость.

Габриель разговаривает со своим отцом!

На ней длинный вязаный свитер из толстой шерсти, потертые джинсы поверх ботинок. Мартен почувствовал, что у него чуть дрожат руки. Он не видел Габриель тринадцать лет, но ощущение такое, будто они расстались вчера. Ее светло-каштановые, почти русые волосы спадают на глаза, закрывая пол-лица, но это ей не мешает. Солнце освещает лицо и фигуру, подчеркивая правильность и соразмерность всех линий. Он видит даже, как светятся ее глаза, а потом вдруг почему-то становятся грустными.

Мартен понимает, что ни время, ни расстояние не ослабили его любовь.

Но разве может любовь причинять человеку столько страданий? Разве такая любовь – настоящая?

Мотор гидросамолета закашлял, будто поперхнулся болтом, потом выстрелил пару раз черным дымом, заработал ровнее и наконец заурчал, как полагается. Арчибальд спокойно закрыл капот, осторожно слез с фюзеляжа, взял тряпку и вытер руки.

– Проблема не в карбюраторе, а в цилиндрах, – пояснил он. – Если такое повторится, надо будет заменить их.

Он опустил рукава, надел свой твидовый пиджак и с улыбкой повернулся к Габриель:

– Что касается ужина в ресторане, то я пошутил. Впрочем, если вы будете настаивать…

На мгновение Габриель растерялась. Ей очень хотелось продлить знакомство, узнать больше об этом человеке, но она предпочла не показывать своей заинтересованности.

– Нет, я не настаиваю.

Арчибальд взял свою мотоциклетную каску и произнес:

– До свидания, Габриель.

– Пока.

Он повернулся спиной к круглой хижине и направился, не оборачиваясь, к площадке, где оставил свой мотоцикл.

А вот теперь Габриель захотелось, чтобы он остался. Ей хотелось слушать его голос, потому что то, что́ он говорил и как говорил, было приятно. Возникло желание выяснить, что же в этом мужчине так заводит ее. Уже оседлав свой четырехцилиндровый блестящий мотоцикл, он вдруг спросил:

– Вы ведь ходите в ресторан только с теми мужчинами, которые вам не нравятся?

– Да, – грустно вздохнув, кивнула Габриель.

– Почему?

– Потому что те, кто мне нравится… Мне страшно терять их.

Она отказалась от борьбы. Поняла, что он читает в ее душе, как в открытой книге. Он уже обнаружил там надлом, глубокую пропасть, стыд, кровавые раны. И челюсти, которые гложут ее изнутри. Арчибальд надел каску, но поднял забрало, чтобы посмотреть на Габриель в последний раз. Она стояла посреди понтона, хрупкая и беззащитная, казалось, легкий ветерок может подхватить ее и унести, как перышко.

Что-то возникло между ними. Это нельзя было назвать обольщением, и уж конечно, не вожделением, но явно взаимное и очень сильное притяжение.

Арчибальд нажал на стартер, добавил газу, и мотоцикл пришел в движение. Он не успел набрать скорость, как Габриель сорвалась с места, догнала его и вскочила сзади в седло. Арчибальд почувствовал, как она обвила руками его поясницу и положила голову ему на плечо.

Тогда он нажал на газ, и мотоцикл ринулся навстречу солнцу, склоняющемуся к закату.

– Мерзавец!

Мартен чуть не взорвался от возмущения. Ему следовало догнать мотоцикл Арчибальда, но что он мог сделать один? Другое дело – в Париже, там у него есть мигалка, радиосвязь, коллеги, которых позвал бы на помощь, а здесь он чувствовал себя беспомощным.

Супермощный байк, конгломерат алюминия, хрома и стали, лихо петляя между автомобилей, двигался в сторону города. В обратном направлении, к заливу, машины, сгрудившись в кучу, толкались и ползли с черепашьей скоростью, но в город дорога была свободна, но Арчибальд ехал аккуратно, соблюдая ограничение скорости. Он не собирался мчаться с байкерами наперегонки, не желал, чтобы его останавливали патрульные, но главное – не хотел подвергать риску жизнь своей дочери, ведь она была без каски.