Борис Штейн - Контрафакт

«О, времена, о, нравы!» – высокопарно подумал Леонид Петрович и принялся накручивать номер директора совхоза «Вяймела». Директор оказался на месте.

– Здравствуйте! – Леонид Петрович назвался. – Вы меня, наверное, не помните? Я…

– Помню, помню, – посмеиваясь, перебил директор. У него был низкий голос, и говорил он всегда, чуть посмеиваясь. Леонид Петрович сразу представил себе его массивную фигуру, полное гладковыбритое лицо со светло-голубыми, почти бесцветными глазами. От него всегда веяло покоем и благодушием.

– Я был у вас три года назад, писал о вас очерк…

– Помню, читал. Хорошо написали, спасибо.

– Но я вам тогда не прислал журнал…

– Ничего, мне прислали, спасибо.

Леонид Петрович представил себе скромный, но с изумительным вкусом обставленный кабинет директора и его самого, посмеивающегося, пошучивающего, абсолютно безмятежного. Казалось, он не прикладывает ни к чему никаких усилий, просто является неким центром вращения, как умелый хула-хупщик, который почти не двигает телом, а обруч вращается вокруг него как заведенный. Так вращалось, будто само по себе, немалое совхозное хозяйство: малочисленные, но эффективные полеводческие бригады, три скотофермы, картофелехранилище с мощными воздуходувами и нехитрым механизмом, поворачивающим картошку; как бы сами по себе возникали бесконечные цветники на территории усадьбы, плескалась вода в бассейне с красивыми мозаичными стенами, жил своей жизнью сельхозтехникум с собранными со всей республики трудолюбивыми студентами.

Все это разглядел, разведал тогда Леонид Петрович, и сейчас, сидя на убогом раскладном диване в миниатюрной своей временной квартирке, почувствовал в горле предательский комок ностальгической тоски. Но Леонид Петрович решительно проглотил неуместный комок и приступил к делу.

– Вы только не удивляйтесь, я сейчас работаю у одного предпринимателя, который издает полное собрание сочинений Майн Рида и Конан Дойла, и ему для этого нужна машина мяса.

– Я ничему не удивляюсь, – посмеявшись, пробасил директор эстонского совхоза. – Какого мяса: свинины или говядины?

– Пополам, – бухнул не готовый к ответу Леонид Петрович. – И недорого.

– Вы только не удивляйтесь, – в тон ему заявил директор, – но мне нужен вагон комбикормов. Вы мне вагон комбикормов – я вам машину мяса. И будет у нас бартер. Договорились?

– Договорились, – неуверенно отозвался Леонид Петрович.

– Запишите мой железнодорожный адрес, – потребовал директор. И без паузы, по всей видимости, на память, продиктовал реквизиты.

Леонид Петрович положил трубку, и телефон тотчас же зазвонил.

– Это центр маркетинга Т-Бридж? – спросил строгий женский голос. Леонид Петрович узнал этот голос сразу: он принадлежал Людмиле Аристарховне, председателю общества книголюбов города Силамяэ. Положительно, это был час Эстонии! Когда-то по приглашению этой достойной дамы он приезжал в Силамяэ, закрытый город, в котором велись секретные работы, – выступать перед книголюбами со своими стихами и рассказами.

Людмила Аристарховна, веселая и властная женщина, в прошлом – секретарь райкома по культуре, замечательно организовывала творческие встречи, стараясь так поставить дело, чтобы приехавший из Таллинна писатель отработал за день две, а то и три путевки.

– Я насчет подписки, – продолжала между тем Людмила Аристарховна. – Я готова организовать коллективную подписку – человек десять, не меньше. Какая будет скидка?

– Людмила Аристарховна, здравствуйте, – широко улыбнулся Леонид Петрович. – Как поживают ваши внуки?

– Здравствуйте, здравствуйте, – отозвалась Людмила Аристарховна, – ее ничуть не удивило, что кто-то знает ее имя и ее внуков. – Внуки здоровы. Так как насчет скидки?

– Я поговорю с начальством и сам вам позвоню.

– Хорошо. Буду ждать. – Она повесила трубку.

Леонид Петрович нажал на рычаг и тут же отпустил, чтобы не успел прорваться очередной подписчик. Он набрал 09.

– Министерство сельского хозяйства РСФСР!

Ему дали телефон приемной.

– Мне нужно, – попросил Леонид Петрович, – в коммерческих целях, – где имеются заводы комбикормов.

Первым ему назвали город Тольятти. Кто бы мог подумать! Тольятти как-то всегда связывался с ВАЗом – и только. Хорошо, что в телефонном справочнике имелись справочные службы всех городов.

– Тольятти? Справочная? Мне завод комбикормов, пожалуйста. Что именно? Общество книголюбов и комитет комсомола. Книголюбов нет? Давайте комитет комсомола.

Ответил мужской голос.

– Комитет комсомола?

– Да.

– Вы кто?

– Я – Дима.

– Дима, вы решаете вопросы?

– Я? Решаю.

– Тут такое дело. Я представитель издательской фирмы. Мы проводим подписку на два полных собрания: Конан Дойла и Майн Рида.

– Так, – сказал Дима.

– Мы предлагаем вам некоторое количество подписок.

– Сколько? – спросил Дима.

– Ну, десять, – подумав, сказал Леонид Петрович.

– Так, – повторил Дима. – А что вам надо?

– Нам нужен вагон комбикормов.

– Подписки бесплатно?

– Бесплатно.

– Позвоните через полчаса.

Через полчаса Дима заявил:

– Вопрос решен. Говорите адрес, куда высылать.

Леонид Петрович продиктовал реквизиты.

– Да, кстати, как вас зовут, и ваш номер телефона!

Леонид Петрович назвался и продиктовал номер.

– До свидания, – сказал Дима. – Ждите.

И все.

И все?

Без бумаг, без договоров, не слезая с дивана? Под подписки, на которые еще и талонов-то не напечатали! Что тут можно было сказать? Перестройка…

Через две недели сквозь частокол телефонных звонков прорвался голос со знакомым до боли эстонским акцентом: «Мы тут мясо привезли. Находимся у “Динамо”. Приезжайте, поедем с вами сдавать мясо!»

Бумвинил на обложки первого тома Конана Дойла был получен.

К чему лукавить: Леонид Петрович был рад и горд, он испытывал чувство подъема сродни тому, которое посещало его прежде при выходе в свет рассказа или подборки стихов. Особенно обострилось это чувство, когда Ваня Шалун сам пожаловал в его крохотную квартирку и вручил Леониду Петровичу премию в миллион рублей – за коммерческую инициативу. Формулировка привела Леонида Петровича в восторг. Вот как: за коммерческую инициативу! Знать бы Леониду Петровичу, что настоящую-то коммерческую инициативу проявляли в это смутное время люди совсем другого масштаба. Они оперировали не вагонами, а составами, и – что там комбикорм: цветные металлы, партии новых автомобилей, месторождения полезных ископаемых плавно перетекали в частные руки, и что там миллион тех обесцененных рублей – миллионы долларов ломились на счета вновь и вновь открывавшихся банков. Но Леонид Петрович и не подозревал обо всем этом. Иван, например, Моисеевич, подозревал, но не знал, как сменить масштаб, и временно довольствовался своим книжным предприятием. Леонид же Петрович, как натура все еще восторженная, был упоен открывавшейся стезей делового человека. Он и в прежней-то, таллиннской жизни любил примерять на себя то ту, то иную профессию, как куртку, покупаемую на сезон. Умудрился после демобилизации поработать истопником на БАМе, лесорубом в Усть-Илиме, докером в порту. В ход шли даже такие экзотические профессии, как дрессировщик слонов в зоопарке и артист в альтернативном театре на хозрасчете. Теперь он намеревался освоить новую профессию – коммерсанта – и по примеру прежних случаев написать потом книгу на этом материале. Он не знал тогда, что из коммерции уйти гораздо труднее, чем из леспромхоза или бродячего театра.