Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– Георгия Константиновича, – с достоинством повторил брат Федор и без всякой спешки медленно и членораздельно произнес: – Пусть земля ему будет пухом. Хороший, видимо, человек был, никак отпустить не можете. Царствие ему небесное, – завершил он речь и стоя выпил.

– Закусите, – прошептала сидящая рядом с ним Полина и протянула мужику блин, намазанный медом.

– Спаси Господь, – поблагодарил Федор и поинтересовался: – Тоже дочка?

Полина отрицательно покачала головой, но объяснять ничего не стала. Поминальный обед прошел в полном молчании, как будто проводился в обществе глухонемых. Тактично помалкивал и словоохотливый Федор, не забывавший пополнять свой стакан из рядом стоящих, но никем не тронутых стаканов, потому что поставлены были про запас: вдруг не хватит. Еда была на редкость невкусной, с чем никак не могла смириться Полина, поэтому-то поклялась на девять дней приготовить все сама, как положено. «В рот не взять!» – жаловалась она увлекшемуся поминовением Георгия Константиновича Одобеску соседу, на что тот с пониманием всякий раз произносил: «И не говори, мать», – и, крякнув, рукой вытирал жирные от блинов губы.

Сидели долго. До того момента, пока заведующая кафе не подошла к Аурике Георгиевне и вежливо не намекнула на то, что пора и честь знать. «Не свадьба все-таки», – переговаривались за стеной пищеблока официантки, периодически выглядывавшие в обеденный зал.

– Конечно-конечно, – засуетилась Аурика и поблагодарила заведующую за обслуживание. Та хотела было ответить традиционным «приходите еще», но вовремя осеклась. Оглядев оставшиеся на столе поминальные пироги, заведующая на всякий случай поинтересовалась:

– Забирать будете?

Аурика Георгиевна хотела сказать, что нет, но приметив следящего за ней глазами с другого конца стола Федора, попросила завернуть остатки в бумагу и отдать «во-о-он тому мужику».

– Счас сделаем, – с готовностью пообещала заведующая и прокричала столпившимся у входа в пищеблок официанткам: – Девочки, пироги гостям заверните.

– Я что-то еще вам должна? – поинтересовалась Аурика Георгиевна у словно приклеившейся к ее столу заведующей.

– Нет, – грустно ответила та и с сожалением выдавила из себя: – Водку забирать будете?

– А сколько осталось?

Заведующая заскользила взглядом по столу, быстро пересчитав наполненные стаканы, примерно прикинула общий объем, тут же его сократила вдвое и сообщила:

– На столе – бутылка, не больше, и в остатках, про запас – одна.

– Ему отдайте, – Аурика опять кивнула в сторону глядящего на нее с мольбой Федора.

– Точно с собой забирать не будете? – строго уточнила заведующая: приметный хлыщ в телогрейке у нее никакого доверия не вызывал.

– Точно, – подтвердила заказчица, а Федор залился краской от удовольствия.

– Мне кажется, вы еще что-то хотите мне сказать, – наконец-то догадалась Аурика об истинных причинах любезности заведующей.

Та, словно пойманная с поличным, тут же засуетилась, объявив, что вверенное ей предприятие всегда стоит на страже интересов клиента, а уж особенно – в такой ситуации, а посему: примите в очередной раз искренние соболезнования и наконец-то «освободите место». Последнюю часть фразы заведующая, безусловно, вслух произносить не стала, но думать в таком же ключе продолжала: «Это для вас развлечение за столом посидеть. А для нас – работа. Ненавижу просто, часами сидят – и ничего не заказывают. Ну и что, что поминки! Делайте в столовой тогда. До чего народ экономный и прижимистый стал, даже куски недоеденные со стола собирают, каждую копейку берегут. А то, что девчонки мои тут перед вами мухами летали – так это, вроде, как их обязанность».

Аурика словно прочитала мысли заведующей и подозвала мужа.

– Коротич, – устало выдохнула она, – оставь девочкам за обслуживание.

– Сколько? – спросил не просвещенный в таких вопросах профессор и достал бумажник.

– Сколько? – не глядя в глаза надоевшей заведующей, уточнила жена.

– Сколько не жалко, – заискивающе прошелестела оживившаяся баба, и глазки ее засветились.

Подошла Наташа, поинтересовалась, в чем дело, попросила счет, внимательно его изучила, нашла по меньшей мере две ошибки в подсчетах, но на скандал нарываться не стала и скупо проговорила:

– Десять процентов от стоимости, – и назвала сумму.

Заведующая поблагодарила, про себя назвав клиентов жлобами, и, покачивая бедрами, двинулась к пищеблоку, откуда ей навстречу спешила одна из официанток с завернутыми в бумагу пирогами и двумя непочатыми бутылками водки.

– Кому отдать? – на бегу поинтересовалась она у начальницы.

– А кому хочешь, – сорвала та на ней зло и исчезла за выложенным мелким кафелем панно, с которого в зал смотрела гигантская баба в русском национальном костюме (кафе называлось «Русская кухня»).

– Кому? – в воздух повторила официантка и, не дождавшись ответа, безошибочно направилась к мужику в телогрейке.

– Спасибо, душа моя, – поблагодарил Федор девушку и тут же спрятал две поллитровки в бездонные внутренние карманы универсальной телогрейки. – На сегодня еще помин намечается? – вкрадчиво поинтересовался он и, услышав, что буквально через полчаса следующая партия, воспрял духом и бодрым шагом отправился к окруженной дочерьми Аурике Георгиевне, прижимающей к своей необъятной груди портрет отца.

– Благослови тебя Бог, матушка. И тебя, и деток твоих.

– Ладно, Федор, – чуть заметно улыбнулась ему Аурика. – Иди с миром.

– Вы это… – вдруг сбился с торжественного тона мужик и залепетал: – Будьте спокойны, век не забуду. И за могилкой присмотрю, и поправлю, где надо.

– Сами присмотрим, – отказалась было Наташа, но, посмотрев в небесно-голубые глаза лжебрата Федора, тут же сдалась: – Хотя тоже не помешает.

Семья Коротичей покинула кафе «Русская кухня» ровно в тот момент, когда проворные официантки стали накрывать столы к очередным поминкам, не обращая внимания на предыдущих клиентов, явно мешавших отлаженному процессу. Наблюдать за их ловкими движениями остался Федор, надеющийся на то, что ему вновь найдется место за поминальным столом. «Ну а если не найдется, – он приготовился к возможному невезению, – к метро пойдем. Там тоже люди ходят. Без куска хлеба не останусь».

Но пока вместо Федора, оставшегося ожидать нового угощения, к метро направилась вся честная компания во главе с вырвавшейся вперед Валечкой, в глубине души надеющейся хоть немного, но все-таки успеть ощутить прелесть сегодняшнего дня.

– Вон их сколько, – кивнул Михаил Кондратьевич на рассевшихся по бордюрам маргиналов, как две капли воды похожих на прилепившегося к ним владельца замызганной телогрейки.