Мо Янь - Устал рождаться и умирать

— Какие сильные у тебя руки, брат!

Кайфан махнул ей, чтобы она уходила, но она жарко прижалась к нему грудью, дыша в лицо смесью табака и винного перегара:

— Столько страданий, братец, красотка какая бросила? Бабы они все одинаковы, давай сестрёнка утешит тебя…

«Ну, шлюха, ты у меня попляшешь!» — с ненавистью подумал Кайфан.

И чуть не упал со стула. Вслед за этой женщиной прошёл по полутёмному коридору в переливающуюся блуждающими огнями комнату. Без лишних слов она разделась догола и улеглась на спину на кровать. Тело, можно сказать, привлекательное: высокая грудь, плоский живот, длинные ноги. Впервые видевший обнажённое женское тело Кайфан возбудился, но напрягся ещё больше. И медлил. Женщина стала проявлять нетерпение, к ней тоже применялось правило «время — деньги».

— Ну иди сюда, что застыл? — приподнялась она. — Несмышлёныша из себя корчит!

Когда она приподнималась, золотистый парик слетел, открыв сплюснутый череп с жидкими волосёнками. В голове Кайфана словно громыхнуло, перед глазами всплыли золотистые волосы Фэнхуан и её милое лицо. Он вытащил из кармана стоюаневую купюру, швырнул на тело женщины и повернулся, чтобы уйти. Женщина вскочила и обвила его как осьминог, изрыгая ругательства:

— Негодяй паршивый, шутки шутить со мной вздумал, сотенкой захотел отделаться!

И одновременно шарила по телу Кайфана, конечно же, пытаясь нащупать деньги. Но её рука наткнулась на что-то твёрдое. Это была холодная сталь пистолета. Кайфан не дал ей отдёрнуть руку и снова ухватил за запястье. Женщина попробовала было взвыть благим матом, но тут же замолкла. Кайфан отпихнул её, она отступила на пару шагов и опустилась на кровать.

Он вышел на площадь. Голову охватило прохладным ветром, выпитое подступило к горлу и хлынуло рвотой на землю. Мысли стали гораздо яснее, но боль в сердце так и не унять. Он то ругался, стиснув зубы, то таял от нежности к Фэнхуан, ненавистной и любимой. Ненависть тонула в обрушивающейся на него волне любви; любовь утопала под яростными валами ненависти. Два дня и две ночи Кайфан барахтался среди этих смешанных чувств, которые накатывались мутным прибоем и накрывали с головой. Сколько раз он доставал пистолет и приставлял к груди — не делай этого, малец, не совершай глупости! — но в конце концов разум возобладал над безумным порывом.

— Пусть она проститутка, всё равно женюсь на ней! — шёпотом поклялся он.

Приняв решение, Кайфан снова постучался в дверь Фэнхуан.

— Ну что тебя опять принесло?! — раздражённо начала она, но тут же почувствовала, как он переменился за эти два дня: лицо ещё больше посинело и осунулось, соединившиеся в одну линию густые брови нависли над глазами огромной мохнатой гусеницей. Сами глаза отливали чернотой, а их блеск просто обжигал. От его жгучего взгляда даже обезьяна с визгом забилась в угол, дрожа от страха. — Ну садись, раз пришёл, — проговорила она, уже помягче. — Если про любовь разговоры заводить не будешь, можем остаться друзьями.

— Буду, и не только разговоры, я жениться на тебе хочу! — свирепо выпалил Кайфан. — Подумаешь, с тысячей мужчин переспала! Да хоть со львом, хоть с тигром, хоть с крокодилом — всё равно хочу, чтобы ты стала моей женой!

— Не горячись, малыш Синеликий, — усмехнулась, помолчав, Фэнхуан. — О любви походя не говорят, о женитьбе тем более.

— А я и не походя, — заявил Кайфан. — Я два дня и две ночи думал, всё продумано. Мне не нужно ничего: ни должность начальника участка, ни работа полицейским, — я хочу бить для тебя в гонг, скитаться вслед за тобой!

— Ладно, не сходи с ума. Не стоит губить карьеру ради такой женщины, как я. — И возможно, чтобы разрядить атмосферу подавленности, шутливо заявила: — Выйду за тебя, но только когда твоё синее лицо станет белым.

Вот уж поистине, как говорится, «нечаянное слово может быть воспринято близко к сердцу». Над человеком, который дошёл в своей любви до одержимости, ни в коем случае нельзя подшучивать как попало. Вы, любезные читатели, наверняка помните, как в «А Бао», одной из новелл «Рассказов Ляо Чжая о необычайном», [302] «Рассказы Ляо Чжая о необычайном» — сборник новелл Пу Сунлина (1622–1715). учёный по имени Сунь Цзычу без колебаний отсёк себе шестой палец на руке, стоило барышне А Бао подшутить над ним. А потом обратился в попугая и прилетел к её постели. После нескольких перерождений они с А Бао стали мужем и женой.

У истории с А Бао прекрасный финал, дорогие читатели, в моей же истории ничего красивого нет. Но, как говаривали раньше, это не в моей воле, такова уж их участь.

Кайфан попросил отпуск по болезни и, несмотря на возражения начальства, отправился в Циндао. Отдал всё, что было, и сделал жестокую операцию по пересадке кожи. Когда он появился в полуподвальной комнатушке привокзальной гостиницы с перебинтованным лицом, потрясённая Пан Фэнхуан застыла в изумлении. Застыла и обезьяна, которая, возможно, из-за Вана Железной Башки терпеть не могла людей в марле. Оскалившись, она бросилась на него, но Кайфан оглушил её ударом кулака.

— Вот, поменял кожу, — переполненный эмоциями, выпалил он.

Фэнхуан в растерянности смотрела на него полными слёз глазами. Кайфан опустился перед ней на колени, обнял за ноги и прижался лицом к её животу.

— Дурачок ты, дурачок… — гладя его по голове, бормотала она. — Ну почему ты такой глупый…

Потом они заключили друг друга в объятия. Кайфану ещё было больно, и она целовала другую половину лица. Он отнёс её на кровать, и они предались любви.

Вся кровать окрасилась красным.

— Ты девственница?! — воскликнул поражённый Кайфан, и от потока слёз все бинты у него намокли. — Ты девственница, моя Фэнхуан, родная, что же ты глупости мне говорила…

— Девственница, как же, — словно назло бросила Фэнхуан. — Восемьсот юаней, и ты опять девочка!

— Ах ты озорница маленькая, снова провела меня, моя Фэнхуан… — Не обращая внимания на боль, Кайфан покрывал поцелуями тело прекраснейшей во всём Гаоми — а для Кайфана и на всём белом свете — женщины.

Поглаживая этого мужчину, твёрдого и гибкого, как вязанка прутьев, Фэнхуан приговаривала, словно потеряв всякую надежду:

— Силы небесные, так и не удалось отвертеться от тебя…

Просто духу не хватает рассказывать о том, что было дальше, любезные читатели. Но раз уж начал, надо заканчивать, так что уж позвольте мне выступить в роли беспощадного повествователя.

Когда Кайфан, весь в бинтах, явился в дом номер один по переулку Тяньхуа, Лань Цзефан с Хуан Хучжу так и обмерли. Ну как, скажите, вынести такое. А Кайфан, не реагируя на их расспросы о перебинтованном лице, преисполненный радости и просто светясь от счастья, выпалил:

— Отец, тётушка, я женюсь на Фэнхуан!