Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения

Но ПОХОТЬ — не из слабых. Она держится увереннее других. Она схватила меня за член рукой Киси-Ляли и не отпускает: давай!

— Я сейчас, Принцесса, — говорю я, сосредоточившись, — сейчас.

Я быстро иду в ванную комнату, дверь как раз справа от телевизора.

Похоть толкает меня.

Ожидание разрастается в груди, споря с беспокойством…

НЕЧТО приближается ко мне бешеной электричкой. Ко мне, намыливающему свой лобок и одновременно стоящему там, не перед — за шлагбаумом.

Прямо на рельсах,

которые гудят, выстукивая сумасшедшую морзянку.

Клок волос отправляется в раковину. Ещё один.

Две… Три… Четыре параллельные линии — вдруг — начинают пересекаться.

Отличный станок. Бреет чисто.

Только успевай споласкивать тройные лезвия.

Ещё клок волос.

Воздух. Он сгущается.

Пунктирные линии маршрутов, красные стрелы на карте НЕЗДЕШНЕГО ГЕНШТАБА сходятся в

географической точке. Где воткнут красный флажок.

Последний клок волос отправляется в раковину.

Мой лобок идеально чист.

Близко. Колебания, вызванные безжалостным локомотивом, который поршнем выталкивает воздух, приближаясь ко мне.

Нет больше переезда и шлагбаума. Нет ГИГАНТСКОГО АНГАРА со светильниками и рубильником.

Всё сузилось до узкого пространства.

Туннель. Ствол шприца.

Мой лобок — идеально чист.

Поэтому на нём хорошо заметны пять точек.

Пять символов.

Пять букв.

ТАТУИРОВКА.

Я наклоняюсь и вверх ногами, задом наперёд читаю слово, в которое они складываются.

Смотрю на себя в зеркало.

Вот оно.

Неведомый магнит тянет меня к цели. В место пересечения линий, бывших некогда параллельными.

Вот оно.

Кися-Ляля на кровати смотрит на меня:

— Что?.. — осеклась испуганно.

Медленно прохожу мимо неё.

Я сам испугался, увидев в зеркале отражение своего лица.

Ускоряю шаг.

Вот оно. Почти.

Из двери дома я уже выбегаю. Куда?! В сторону берега!

Мой внутренний радар ловит непонятный сигнал.

Ускоряя шаг, спускаюсь по пустынной улице.

Набережная. Тысячи людей. Я лихорадочно осматриваюсь на ходу.

Останавливаюсь. Музыка. Смех. Шум воды.

Воды!

Во рту у меня пересохло. Я оглядываюсь, вхожу в первый попавшийся бар. Судорожно глотаю газировку из одноразового стакана.

— Ещё один! — и этот, холодя внутренности, вливается в горло.

Я судорожно сжимаю и разжимаю руки.

Как заворожённый, смотрю в экран висящего в углу телевизора.

Заяц.

Волк.

Ёжик и ослик.

Мультфильм. Не размытые цветные пятна — осмысленные, движущиеся картинки.

Вот ОНО! Сейчас!

Медленно выхожу из прохлады бара в послеполуденный зной.

Тысячи объектов. Смех. Звуки музыки. Плеск купающихся. Гудок теплохода. Мороженщики со своими прозрачными холодильниками, автоматы с «колой», попкорн, музыкальный ларёк. Налево — пляж. Направо — людское море.

Где?

Мысли — липкий ком ирисок и карамелек.

Жжение — на коже ниже живота.

Звуки, голоса, запахи.

Солнце печёт голову.

«Где?»

— Мороженое!

— БУМ! БУМ! БУМ! — магнитофон продавца.

— Семечки, ребята! Покупайте семечки!

Подгоревшая кукуруза. Два подростка на роликах. Парочка, взявшаяся за руки.

— Купи мне этот диск.

— Нет.

— Ну, пожалуйста!

— ет.

— А этот?

— Нет, — просящий голос ребёнка и строгий взрослый. Позади меня.

Я поворачиваюсь.

Возле музыкального ларька, спиной ко мне стоят мальчик лет шести в бежевой футболке и защитного цвета шортах и коротко стриженая темноволосая девушка с рюкзаком за плечами и стеклянной бутылкой «колы» в руке.

— Ну почему мне нельзя купить этот диск? — малыш явно расстроен.

Я делаю шаг к ларьку.

— Потому что при мне, — девушка берёт его за руку, собираясь уходить, — ты никогда не будешь слушать этих обдолбанных наркоманов, на которых молятся всякие уроды, ясно?

Я остановился.

— Ну, пожалуйста! — малыш тянет её обратно к витрине.

— Нет! — резкий высокий голос. — Сопливые песни очкастого ублюдка ты слушать не будешь!

Я громадный кусок льда.

Они делают шаг от меня. Они уходят. И я, разлепив свои судорожно сведённые губы:

— Муха?!

Она повернулась.

И я увидел её лицо.

Электричка сходу врезалась в моё сознание, смяв всё ненужное.

— Бл*дь! — громко сказал я, вспомнив всё. Её реакция была мгновенной. У неё всегда была хорошая реакция.

Бутылка вдребезги об угол ларька, и — острый с неровными краями, смертоносный в её руках огрызок горлышка направлен в мою сторону.

— Два, — приказал я, — подойди ко мне. Два сделал шаг в мою сторону. Вернее, попытался сделать. Свободной от сверкающего стекла рукой она схватила его за плечо.

— Хорошо, — сказал я. И сам пошёл в их сторону.

— Комм nicht nahe! — истерически произнесла она.

— Ха! — сказал я, делая следующий шаг. — Это ты, что ли, меня остановишь?!

— Halt! Комм nicht nahe! — завизжала она.

— Halt die Klappe! — сказал я приближаясь.

— Комм nicht nahe!

— Заткнись! — повторил я останавливаясь. — Стою я! Не видишь?!

Она замолчала. Боковым зрением я заметил, что люди вокруг начали останавливаться и глазеть на нас.

— Wo sind Kри, Смех und die andere?

Она промолчала, с ненавистью глядя на меня.

— Где Кри, Смех и все остальные? — повторил я и сделал следующий шаг. Молчание. Только выше поднялся кусок стекла, направленный в мою сторону. Два заворожено смотрел на меня снизу вверх.

— Mach die Scheisse weg! Убери эту х!!!йню! — сказал я. — Oder millst du noch ein Paar Shrammen?! Или хочешь ещё пару шрамов на роже?!

Она промолчала.

— Два! — опять приказал я. — Иди ко мне!

И снова, вцепившаяся в его хрупкое плечо, рука не дала ему сделать шаг.

— Ладно.

Те едва заметные, белесоватые шрамы на её виске — моих рук дело.

Что ж. Сейчас появится ещё парочка.

Она завизжала от боли, когда я укусил её за руку и ударил локтем в живот.

Хотя всем показалось, что это сделал шестилетний мальчик, которого она сразу же отпустила. Все увидели именно это. На самом деле, его зубами, его рукой я нанёс ей увечья.

От боли и бессильной злобы слезы выступили на её глазах.

— Я предупреждал тебя, Микса, — сказал я.

Да. Микса. Именно так читается «Муха» если знать, что все буквы латинские.

Два подошёл, встал на одно колено и — поцеловал мою левую ладонь.

— Здравствуй, Аспид, — сказал он.

— Здравствуй, Два.

АСПИД. Пять букв, вытатуированных на моём лобке. Так называла меня Кри.

— Где Кри? — в третий раз повторил я свой вопрос. — Где Смех, Скво и все остальные?

Два встал рядом со мной.

Микса, слизывающая кровь со своей руки, вдруг выпалила в мою сторону:

— Они все мертвы! Ты предал нас — и их всех убили! Всех!

— Что?! — датчик моей злобы качнулся.

— Что?!!

— Это правда, — сказал снизу Два.