Катрин Панколь - Мужчина на расстоянии

Вы бывали в Музее Мальро? Чудесный музей с видом на море, в котором собрано великое множество картин Будена. Ему посвящена целая стена: масло, акварели, рисунки с изображениями коров. Все вместе производит потрясающее впечатление.

Вчера один английский моряк, для которого мне удалось добыть карту подводных течений Ла-Манша (стоит она неслабо!) прислал мне ящик великолепного Бордо с запиской «прелестной владелице книжной лавки от Джона».

Еще мне вчера пришлось иметь дело с маленьким мужичком (росту в нем было метр пятьдесят пять, не больше!), сухоньким, нервным, с прозрачной кожей, под которой видны были все сосуды. Он искал полное собрание проповедей Боссюэ и был страшно недоволен, что в магазине их не нашлось! Рыскал среди полок, пожимал плечами и, произнося вполголоса названия книг, бормотал: «Распутство, какое распутство!» Мы с Натали смеялись, как ненормальные…

Я рада, что Натали немножко развеялась, потому что жизнь у нее сейчас непростая: отношения с Рике разладились. Она подозревает, что у Рике завелась любовница, но тот все отрицает и в знак протеста ночует в машине. Она проверяет, какие звонки он делал с мобильного в течение дня, и даже обратилась в телефонную компанию с просьбой прислать расшифровку! Работает она так же старательно, но выглядит растерянной, грустной, усталой. Дымит, как паровоз, под глазами — мешки. Я за нее волнуюсь.

Стоит страшная жара, и я каждое утро спозаранку сажусь на велосипед и еду купаться. И каждое утро встречаю брезгливого пожилого господина с собачкой!

Я читаю свежие поступления и выбираю, что закупать и что «продвигать» (словечко из нашего жаргона). Некоторые авторы чересчур серьезно относятся к собственному творчеству, после каждой строчки довольно вздыхают.

Вспоминается Флобер…

Ну вот, Джонатан, с пирожным покончено, пора за работу.

Июльская

Кей

Джонатан Шилдс

Отель «Голубятня»

Экс-ан-Прованс

28 июля 1998.

Кей!

Сегодня чудесный теплый день, платаны отбрасывают длинные тени, вода в бассейне прогрелась до двадцати восьми градусов, журчат фонтаны, лиловые глицинии тянутся к солнцу…

Джонатан, курортник

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Фекамп

2 августа 1998.

Вы пасуете, нет, Вы точно пасуете…

Или послеобеденный отдых с местной красавицей отнимает у Вас все силы?

Или бурные ночи утомляют Вас до такой степени, что Вы не в состоянии двигать пером по бумаге и даже пальцами по клавиатуре?

Стало быть, синий чулочек из Фекампа Вам наскучил?

Кей

P.S. Похоже, читать Вы перестали вовсе…

Джонатан Шилдс

Отель «Голубятня»

Экс-ан-Прованс

8 августа 1998.

Дражайшая Кей!

За пределами Фекампа тоже бурлит жизнь… Вы этого не знали?

Джонатан, космополит

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Фекамп

13 августа 1998.

А для меня в один прекрасный день жизнь за пределами Фекампа перестала существовать.

Наверно поэтому я осталась жить здесь.

Замкнулась в своей скорлупе…

В своей крошечной скорлупке…

Кей, провинциалка

Джонатан Шилдс

Отель «Голубятня»

Экс-ан-Прованс

18 августа 1998.

Но вокруг огромный мир…

Так зачем же терять время?

Зачем одиноко жить в крохотной комнатушке?

Знаю, знаю. Вы скажете, что Жан-Бернар — чудесный человек, но действительно ли он Вам так дорог? Признаться, я слабо в это верю.

И так ли он чудесен, вот в чем вопрос?

В мире столько других закатов, и бутылок шампанского, и скамеек с видом на море…

Джонатан, авантюрист

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Фекамп

22 августа 1998.

Намек поняла, оставляю Вас в покое.

Вы мечтаете о больших просторах, а я, знай себе, занудствую.

Прилагаю чек на двести шестьдесят три франка. Это все, что осталось на Вашем счету.

Посылаю Вам «Дневник» Делакруа и прекрасную книгу об Эжене Будене, провинциальном, с Вашей точки зрения, художнике!

Прощайте, Джонатан!

Кей Бартольди

Джонатан Шилдс

Отель «Голубятня»

Экс-ан-Прованс

28 августа 1998.

Милая Кей!

Как Вы поживаете?

Как магазин?

У Вас все так же жарко?

И все так же пурпурно-красен солнечный диск на закате?

Как там сыры мадам Мари? Пирожки мсье Ленэ? Все такие же аппетитные?

Встречается ли Вам по утрам пожилой господин с собачкой или он умер от холода, наблюдая Ваши заплывы?

Долой приличия!

На войне как на войне!

Я узнал про Вас много интересного…

Ах, бедная девушка скрывается в провинции! Ах, она решила всецело посвятить себя книготорговле! Ах, этакая библиотечная мышь, ходячая энциклопедия! Ах, о любви мы говорим так отрешенно-искушенно, будто ничто в этой жизни не может нас потрясти, истинное наслаждение и страдание мы уже познали.

Непонятно одно…

Что, позвольте спросить, Вы делали в «моем» отеле с прекрасным, импозантным молодым человеком? По словам владельца, Ваш спутник был незаурядной личностью, устремленной к славе и успеху, гигантом, призванным всего в этой жизни достичь, игроком, романтиком, соблазнителем, при одном взгляде которого во всякой встречной женщине просыпалось неистовое желание.

Так чем же, дорогая Кей, занимались Вы в провансальских гостиницах, с кем в уютных мягких постелях делили свою раннюю юность?

На окружающих Вы взирали так сурово! Всех держали на расстоянии! Вы были тихой, почти бессловесной, в Вашем вечно настороженном взгляде угадывалась редкая чувственность и жажда наслаждения. Вы были подобны гибкой дикой кошке, и только он один, этот загадочный юноша старше на десять лет мог эту кошку укротить и повсюду возил за собою Вас с братом…

Вы никогда не выпускали Его руку…

Вы следовали за Ним неотступно, как тень…

Вы ловили Его улыбку.

Владелец гостиницы рассказал мне вашу историю.

Недаром у него такой приличный архив…

Вам еще не было двадцати, Кей. Вам было всего шестнадцать… Вы меня обманули. Должно быть, перепутали от волнения…

Он выдавал себя за вашего отца.

По легенде вы с Марко были его детьми.

Он заполнял формуляры. Дэвид Бойл, Койл, Ройл…

Вся эта версия с отцовством звучала совершенно неправдоподобно, но мой трактирщик сделал вид, что поверил.

Он сказал, что вы были прекрасны, все трое. Вы были так хороши, что дух захватывало. При виде такой красоты самый бездарный художник из тех, что сотнями приезжают сюда малевать, стал бы писать шедевры! Так сказал владелец гостиницы. Девочка с черными, как пылающий уголь, волосами, мальчик, чьи золотистые локоны были подобны спелой пшенице, и их покровитель, великолепный, царственный, столь уверенный в своей неотразимости, что никто не смел ему перечить.

Вы поселились в огромном номере: спальня для братика с сестренкой, спальня для взрослого господина. Одна постель в вашей спальне всегда оставалась неразобранной…