Валери Домен - Крутая тусовка

— А мне это кажется забавным. Во всяком случае, с тобою не соскучишься.

Лоранс, руководившая службой шоу-бизнеса, была, скорее, насмешницей, и ничто ее по-настоящему не задевало. Она всех звезд знала наперечет. Именно она как-то сказала: «Если бы не работа, я бы не была ничьей поклонницей». По большому счету, Миллер интересовал ее лишь в той мере, в которой позволил провести изучение биографии его будущей невесты. А верен он ей или нет, это ее вовсе не интересовало, та знаменитая публикация имела место на прошлой неделе, а теперь ее занимало совсем другое. Светская жизнь — это быстропортящийся продукт.

Клемантин, известная репортерша сенсаций — одна из тех, кто сопровождает звезд на Багамы или в Гштаад, — подошла, держа в руках досье с обзором прессы:

— Если бы ты пожелала, то могла бы написать интересное шоу одинокой женщины: это было бы сенсацией! Представь себе: ты рассказала бы, каковы в постели Миллер, Маноло, Дорваль и компания!

— Как, ты и с Дорвалем переспала?

Лоранс удивилась, но она, казалось, была единственной, кто этого не знал.

— Очень давно! — ответила Эрика, твердо решив не добавлять ни слова в новую главу, которая явно желала открыться.

Но Жюли колебалась недолго. Высокая, хорошо сложенная брюнетка с четко очерченными округлостями на уровне бедер, с фигурой, которой позавидовала бы королева Иордании Рания, Жюли была элегантной женщиной двадцати девяти лет и руководила службой знаменитостей, и даже намек на то, что кто-то с кем-то переспал, казался ей столь же неуместным, как если бы ее заставили наблюдать за любовными занятиями свингеров в клубе для взрослых. При всем этом она была похожа на тех детей, которые, зная о том, что ночью им приснится кошмар, если они сядут в призрачный поезд, не могут устоять перед своим желанием. Жюли требовала рассказывать все до мельчайших подробностей и играла с огнем, расспрашивая Эрику. Своим тонким голоском она спросила:

— Но когда же это случилось? Я полагала, что он — серьезный человек. Ведь он же ведет очень острые социальные дебаты…

— А ты что же, полагаешь, что все эти мужики, заботящиеся о себе, являются монахами-бенедиктинцами, что ли?! — ответила ей Лоранс.

— Нет, но они должны быть более разумными! — воскликнула Жюли.

Тут в разговор вмешалась Делья, занимавшаяся телевизионными программами на странице культуры. Она произнесла проповедь, достойную любительского кино:

— Какое красивое слово «разумный», но на телевидении оно ничего не значит. Это похоже на содержимое твоих карманов, когда тебя доставляют в тюрьму: ты оставляешь разумность при входе на телевидение и забираешь его на выходе. Но пока ты внутри, у тебя есть право на самый минимум: стакан коки, грим, бейдж, дающий тебе право посещать ресторан для звезд телеканала, микрофон на прищепке, наушник, а если еще останется место в твоем котелке, можешь сохранить еще несколько нейронов. Но, вообще-то, парни выбирают не это: это слишком много весит и ни на что не годится. В любом случае, решения принимаются не ими!

— Итак, если вы закончили болтать о битах ведущих, может быть, поработаем немного…

Фабьен явно не понравилось, в каком направлении стал развиваться разговор. Это так развеселило Эрику, что она уже была готова рассказать о своем постельном приключении с Дорвалем.

— Если бы я знала, как девицы студии его называют, я бы на это не пошла… — сказала она, повеселев.

Все головы сразу же повернулись в ее сторону, округленные и загоревшиеся глаза наблюдали за ней, как очки ночного видения блестят в глубокой темноте. Этот внезапный интерес вызвал у Эрики смешок.

— И как же его называют? — осторожно осведомилась Жюли, стараясь не нарушить тишину, которая установилась из опасения того, что жизнь снова пойдет своей чередой, а кличка так и останется неизвестной.

— Вонючие Трусы! Это не я выдумала. А знаете, почему его так прозвали? — спросила Эрика после непродолжительной паузы.

— Потому что от него дурно пахнет? — отважилась предположить Делья.

— Точно!

Среди девиц послышались восклицания отвращения. Но, несмотря на отсутствие деликатности со стороны их коллеги, все хотели услышать, что она еще скажет.

— Ты хочешь сказать, что он не промывается? — продолжила Делья.

— А чем же иначе можно объяснить то, что его наследство пахнет затхлостью? — логично ответила Эрика.

— Ты права, надо бы преподать ему урок мытья. Ты не пробовала сделать это после занятий любовью? — прыснула Клемантина.

— Только не я. Мне такие парни не нравятся. Хватит того, что я согласилась, чтобы он привязал меня к радиатору…

— Так, выходит, это правда, что он приковывает своих любовниц наручниками к радиатору? — удивилась Лоранс.

— Нет, я наручников не удостоилась. У него, видно, не было при себе всего набора. Заметь, я не люблю садомазохизма в порнофильмах… По крайней мере, теперь знаю, что это мне не нравится!

Именно в этот момент всеобщего напряжения Сильвия Тетье ворвалась в редакцию, продолжавшую находиться под влиянием откровений Эрики.

— Итак, Секс в большом городе , ты рассказываешь про свою жизнь? — сказала главный редактор своей ночной журналистке.

— Их это совсем не интересует, — с улыбкой соврала Эрика.

— Если ты стараешься объяснить, как именно тебе удалось выставить Миллера дураком, да и нас с ним заодно, то мне кажется, что это превосходит все границы допустимого!

— Мы ему для этого вовсе не нужны, — серьезным тоном ответила Фабьен.

— Первое правило приличных светских журналов: не плюй в руку, которая тебя кормит, — произнесла Сильвия.

Сказав это, она развернулась, не преминув оглядеть всю команду, которая покорно вновь принялась за работу.

Эрика проверила содержимое своего ящика электронной почты и автоответчик. Если бы она положительно отвечала на все поступавшие к ней приглашения, ей пришлось бы круглосуточно не снимать вечернее платье. Но у нее было право проверять все списки гостей, она была вхожа абсолютно повсюду, могла приводить с собой кого угодно. Хозяева клубов, пресс-атташе, менеджеры просто умоляли ее согласиться пошаркать подошвами ее туфель по полу их танцевальных площадок.

Надо было только опубликовать всего несколько строк об их вечере в « Стар Сити », и на следующей неделе туда собирался весь Париж. Эрика была волшебницей, но она умела выбирать свои номера.

В тот вечер выигрышный номер достался «Премиуму», организовавшему, как делал это раз в месяц, раут для избранных. Она, конечно, поворчала, когда «корпоративный» управляющий позвонил, чтобы пригласить ее туда: она не любила соглашаться сразу же. Не стоило показывать, что ей слишком польстило то, что ее включили в узкий круг избранных. Когда она только начинала ходить на званые ужины, она научилась напускать на себя томность избалованных вниманием людей. На самом же деле она обожала вечера с сюрпризами этой самой известной станции вещания Европы. Они вовсе не походили на те загульные ночи, когда на глаза попадались лишь зануды и старые перечницы. В «Премиуме» собирались самые сливки, люди элегантные и вульгарные, но все приглашенные всегда тщательно отбирались исходя из того, кем они являлись в обществе, а не в зависимости от их манеры поведения, их умения одеваться и даже не от их таланта. Организаторам было совершенно наплевать на то, что их гости фальшивят при пении, если их диски продавались миллионными тиражами, что они одеваются мешковато, если эти мешки носили фирменные знаки великих кутюрье, что они играли, как увальни, если они установили рекорды посещения затемненных залов. Даже какой-нибудь нечестный политик или вороватый бизнесмен становился почетным гостем, если его рейтинг популярности был очень высоким. Посему Эрика посчитала вполне логичным, что и она, пусть и пишущая ногами, но очень влиятельная журналистка в области ночной жизни, попала в этот круг… пока ничего не изменилось!