Валерий Ваганов - На взлетной полосе

— Мы вот посоветовались с руководством… Пора тебе разряд повысить, Михаил Алексеевич. Работаешь хорошо, творчески. А с матрицей я тебе помогу. Сам. Приноси чертежи, вместе подумаем, что, как… Я ведь сам когда-то… изобретал… Теперь текучка заела, план все жилы вытягивает. Значит — договорились?

Ничего не сказал Коршунов, вышел из кабинета. На следующий день на увольнение подал, вечером с последней электричкой сюда приехал, на «Ближнюю дачу»…

Сычев больше не подходил к нему, издалека кивал при встрече. Коршунову не по себе стало от этого, обидел мужика напрасно.

В конце сентября начались затяжные дожди. Облака шли низко, беззвучно летели мелкие капли. По ночам Коршунов раскрывал окно и слушал, как гудит за лесом его дорога. Далеко впереди по-прежнему мягко ухали взрывы.

Федя ходил мрачный, заезд кончился, и учителка, вернулась в свой Кустанай. Уехал и Сычев, Коршунову стало совсем одиноко. У Катерины он бывал редко. Она больше ни о чем не спрашивала, тоже молчала, только глаза блестели ярче обычного.

— Ты за Катерину держись, не прогадаешь, — говорил дед Афанасий, встречая его по утрам в слесарке. — Во-первых, на должности хорошей, во-вторых, огород десять соток. А избу перекрыть да два венца заменить нижних — сто лет простоит. Мой тесть-покойничек строил.

Коршунов морщился, но ничего не говорил. Откладывал инструмент, уходил в лес. Несколько раз он поднимался на свою вершину. Но долина была сплошь затянута туманом, не видно было ни его дороги, ни реки, ни озера. Лето прошло, и земля под слоем опавших листьев уже ждала холодов.

Потом нервными строчками полетели птицы. Коршунов провожал их взглядом до самого горизонта, возвращался домой мрачнее обычного. Но еще много пройдет времени, прежде чем примет он решение, первое серьезное решение в своей недолгой двадцатисемилетней жизни.

Облака походили на клочья сизой пены, шли низко, задевая за верхушки телевизионных антенн. Дождь лил вторые сутки. Капли монотонно сеялись по железной крыше, чуть стихая при порывах ветра. День тускл и долог, в общежитии сумрачно, тихо. Парни не раздеваясь лежали на кроватях.

Кис передвинул пешку и посмотрел на друга.

— Пора сдаваться.

— Погоди.

Артур пересчитал фигуры. Две ладьи против слона. И никакого позиционного преимущества. Протянул Кису широкую ладонь.

— Поздравляю. Может, еще сыграем?

— Почитай книгу сельского шахматиста. Потом подумаю…

Четвертую неделю они здесь, на севере, строят теплотрассу. И время шло незаметно. Артур не чувствовал той чугунной усталости, как в прошлое лето, но два дня вынужденного безделья выбили его из привычного ритма. Ныли мышцы, а серая хмарь выматывала душу — не поймешь, то ли вечер, то ли утро за окном.

На Киса погода словно не действовала. Он сел, широко расставив ноги, закурил. Короткие светлые волосы взъерошены, взгляд спокоен, движения скупы и неторопливы.

— На почту сходим, — предложил Артур.

— Нелетная погода.

— Может, на автобусе привезут. «Советский спорт» купим?

— Ты же недавно получил письмо. Потерпи.

— А-а-а, — Артур махнул рукой. Он завидовал кисовской уравновешенности, но боялся признаться в этом даже самому себе.

Кис затянулся не спеша, выпустил дым колечком.

— У нас старпом на СРТ чуть с ума не сошел от тоски по дому. Все почтой интересовался. Диагноз — сдвиг по фазе. Отправили домой на попутном пароходе.

— Ты долго плавал?

— Три года.

— И как? — Артур щелкнул пальцами.

— По-разному. Семьдесят процентов штормовых гарантировано. Как план пойдет… — Кис помолчал, потом поднял глаза на Артура. — Соблазнился ты на северный коэффициент. Да еще меня уговорил. А в Ялте сейчас теплынь, сидели бы в кафе на берегу в белых рубашечках.

С соседней кровати поднялся опухший ото сна Игорь. Сел, протер глаза.

— Кто здесь про Ялту? Кис, опять ты. Я же предупреждал…

— А что, приятно вспомнить…

— За такие разговоры убивать надо, — заметил Артур. — Или закапывать в вечной мерзлоте.

Игорь помотал головой, вздохнул.

— А мне такой сон приснился…

— Опять стюардесса? — улыбнулся Кис.

— Она.

Начинался треп на излюбленную тему. Парни зашевелились, закашляли спросонья. Да и время шло к обеду.

Игорь окинул взглядом комнату. Посмотрел в окно. Несколько чахлых березок вздрагивали от ветра, по лужам плыли пузыри.

— Попали мы в историю. Бугры с нарядами темнят, а не закроем теплотрассу — с чем домой поедем… Еще погода чертова… — Игорь говорил тихо, но все услышали сразу, и прекратилось движение в комнате. Из-за стены лишь доносились негромкие гитарные переборы.

— Студенты не скучают, — заметил Артур.

— У них каникулы, а мне восемнадцатого на работу.

— Николай вчера говорил, что нормально с нарядами. — Кис повертел в руках мокрый сапог. — Нечего беспокоиться.

Игорь встал, сунул руки в карманы.

— Он и мне говорил. Да что толку. Я вчера в конторе был. Спрашивал… Хватит об этом. Может, в преферанс сыграем? — предложил он, но никто ему не ответил. Парни надевали сапоги, гулко топали, вбивая в них ноги. Заспанные глаза, опухшие лица.

Бригада была старая, парни друг друга знали давно и объехали чуть ли не полстраны, работали в Сибири, на Алтае, в Архангельской области.

— И в этом есть что-то от спорта, — сказал однажды Артур Кису. — Альпинисты покоряют вершины, а мы — коровники и теплотрассы.

А началось с того, что кто-то предложил поработать во время отпуска. Потом специальности освоили: плотников, сварщиков, бульдозеристов — обстоятельно, серьезно, до тонкостей.

Однако компания постепенно распадалась, как с грустью замечал Артур. Одних служебные дела затягивали, других — гаражи, садовые участки, у третьих с отпусками не получалось. И на этот раз собралось меньше прежнего, пришлось со стороны приглашать. Так в бригаде появился Киселев, которого все звали Кисом.

Игорь сел с ним рядом.

— Я в прошлом году под Семипалатинском работал. Не жалею, по восемь сотен на руки, мясо каждый день, молоко пей сколько хочешь. Тепло. За сорок дней загорел, дома не узнали.

— С кем ездил? — спросил Артур.

— Парни из технологического института сагитировали. В этом году не получилось. А здесь — пустой номер…

— Хватит тебе ныть раньше времени. — Кис дернул плечом. — Пойдем обедать.

…Давно хотелось остановить ему Игоря, оборвать порезче, уж очень безжалостным тот был, не человек, убоище. Ездили они однажды за цементом. Грузили ведерками, лопатой больше по ветру пустишь. Он такой темп предложил, что Кис взмок, а Артур побледнел даже, хотя и трудно заметить было из-за цементной пыли. Передохнуть неудобно вроде, а Игорь, здоровый лось, будто ничего не замечает, похохатывает только. Так и нагрузили машину, пять тонн за сорок четыре минуты. Артур всю ночь потом ворочался, зубами скрипел…