СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий
- Название:Кирилл и Мефодий
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Правда
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий краткое содержание
Кирилл и Мефодий - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ
198
784.4 Бл
К 21
Перевод с болгарского А. А. Косорукова
Послесловие Б. Л. Рахманина
Иллюстрации и оформление А. И. Анно
© Издательство «Правда», 1987. Послесловие.
Иллюстрации.
.
МИР НАДЕЖДЫ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В городе Солунь жил муж, благородный и богатый, по имени Лев, который занимал должность друнгария [1] Друнгарий — предводитель небольшого подразделения провинциального войска ( греч .).
и подчинялся стратигу [2] Стратиг — военный и административный глава провинции ( греч .).
Он был благоверен и праведен, строго соблюдал все божьи заповеди, как некогда Иов. Он жил со своею супругою, и родилось у них семеро детей; седьмой, самый младший, и был Константин Философ, наставник наш и учитель.
Из «Пространного жития Константина Философа», IX век.
Родиной нашего преподобного отца Кирилла был город Солунь. По национальности он был болгарин. Его родители были благоверными и благочестивыми людьми, отца авали Лев, мать — Мария. Они были богатыми и в городе самыми знатными.
Из «Успения Кириллова».
Наверное, вы хотите знать, кто эти отцы? Это Мефодий, который прославил Паннонскую епархию, став архиепископом Моравии, и Кирилл, который был знатоком древней философии, паче всего христианской, и понимал природу вещей, истинно существующих.
Из «Жития Климента Охридского».
1
Константин похудел в дороге. Борода выгорела и побелела от неистового солнца, руки, потемневшие и беспокойные, держали позолоченный Коран. Он присел на мраморную скамью с грифонами, и взгляд его устремился к противоположному берегу Золотого Рога. Стоило закрыть глаза — и перед мысленным взором тянулись пыльные дороги, шагали верблюды с мерно качающимися горбами, отодвигалась линия горизонта, изгибались ленивые тела рек, всплывали, как миражи, города, пронзавшие небо остриями мечетей, и надо всем этим — усталость, расплавленным свинцом заполнившая жилы. Словно со стороны он видел самого себя в пыли с головы до ног, обожженного знойным сарацинским солнцем, его губы слипались, как листья смоковниц, поймавшие скудную влагу страшного лета, а душа искала покоя небесных селений. Во имя всевышнего пошел он воевать за очищение душ человеческих... Но только ли во имя бога?
Философ отправился в путь по поручению императрицы Феодоры и ее несовершеннолетнего сына Михаила, чтобы смутить поклонников Магомета истинным словом: проникнуть в поганое, враждебное логово багдадского халифа Джафара аль-Мутаваккиля. Предшественники халифа, Мутасим Билла и Гарун аль-Васик, угнетали и мучали христиан, грабили пограничные города, издевались над беззащитным крестом господним и с фанатичной злобой утверждали гордыню душ своих, истребляя последователей Христа. Сколько битв, сколько пролитой крови помнит пограничная полоса! Сколько походов во имя империи! Сколько слез — пролитых от боли и бессилия! И все еще не устали две веры воевать за превосходство, два народа делить землю на свою и чужую. Во времена Мутасима Биллы его войска нападали на Аморий и Фригию, и кровь христианская потоком лилась всюду, где они проходили. Под его саблями пали члены императорской семьи, интересы которой представлял теперь молодой философ. Один лишь бог ведает, сколько пленников нашли свою смерть в холодных темницах халифов! И когда в их владения послали философа, то послали его для того, чтобы испытать оружие слова, силу убеждения, благословенное божье учение. Но небесный судия не отвратил взора от земной вражды. В одном и том же году он остановил дыхание обоих врагов — императора Феофила и Мутасима Биллы, — но вместо того, чтобы извлечь из этого урок, их наследники снова взялись за оружие. Гарун аль-Васик вывел из темниц сорок два пленных византийских военачальника и мартовским днем принес их в жертву своей неукротимой злобе. Видно, это возмутило небо, объединяющее землю и людей, и оно обрушило кару на недостойную голову. Коварство, угнездившееся в сарацинских душах, разрослось, как буйный сорняк, и еще один халиф, отравленный, нежданно расстался с жизнью. В восемьсот сорок седьмом году на багдадский трон сел Джафар аль-Мутаваккиль. Четыре года логофет [3] Логофет — начальник центрального правительственного ведомства в Византин ( греч .).
Феоктист и кесарь [4] Кесарь — высший придворный титул, который жаловали обычно предполагаемому наследнику престола в Позднеримской и Византийском империях ( лат .).
Варда, ближайшие доверенные императрицы Феодоры и несовершеннолетнего наследника Михаила, пытались разгадать намерения нового халифа, но тщетно. Эта неизвестность пугала больше, чем если б он поднял окровавленный меч своих предшественников. При нем, однако, внезапные налеты на византийские земли чередовались с мирными днями, сулившими успокоение. Потому-то сон правителей Константинополя тревожил страх: а вдруг новый халиф тайно готовится к большому походу? И решили они послать к нему молодого философа Константина, непобедимого в диспутах, — испытать красноречие и гибким умом проникнуть в намерения халифа. В свите Константина был один из довереннейших людей императрицы, Георгий, муж ее племянницы. Константин был моложе Георгия и происходил из менее знатного рода, но миссию доверили ему, ибо он должен был представлять ученый мир империи. Георгий же был глаза и уши тех, кто остался в Царьграде. Константин понял это, но поначалу не обеспокоился. Он жаждал диспутов, горел желанием помериться умом и силой духа, доказать превосходство учения, которое защищал и которое преподавал в Магнаврской школе. Георгий был ему нужен. Он взял на себя хлопоты и заботы о питании путешественников. Константин мог поэтому полностью погрузиться в свои дела и мысли. Во время отдыха у больших рек или мелководных речушек он смотрел на воду и берега и думал, как в результате их непрестанного противоборства образуется множество излучин, и крепла в нем мысль, что прямых путей нет: даже самая мощная река делает повороты, что же тогда говорить о человеке. Эта мысль должна определять его поведение у сарацин, лечь в основу диспутов и споров. Во имя своей правды он будет искать пути к победе, даже если они окажутся извилистыми, как стебли плюща. Благодаря гибкости молодой философ всегда выходил победителем.
Интервал:
Закладка: