Мефодий Громов - Пасынок Судьбы

Я бежал по темной улице, перебежками скрываясь в тенях некоторых освещенных улочек ночного города Парм…

Этот город один из самых больших в Редуме. Хоть и Редум не очень большая страна с малым процентом населения людей с высоким развитием интеллекта, ее кормят поистине талантливые ремесленники и кузнецы, мало кто из других стран может сравниться изготовлениями, которые делают «Редумские мастера». В Парме охотно принимают мастеров разных специальностей, будь то кожевник, тряпочник (читай: портняжник), лекарь или писарь; являясь как бы связующим звеном с другими странами в деле продаж, контрактов и торговли. Однако не только ремесленники живут и зарабатывают хорошие деньги в Парме; в богом забытых улицах, ходах и переулках получают задания люди, которых называют Убийцы…

…Пьянящее чувство свободы, ветер несется в лицо, я ускоряю бег, что бы насладиться этим чувством еще больше, но, как назло, мне надо поворачивать в очередной переулок. Я — Убийца. Я работаю, когда нормальные люди давно нежатся в своих кроватках, наслаждаясь хорошим сном. Я убиваю, чтобы дать возможность жить дальше еще большим людям. Убийство — моя профессия. Многие даже не подозревают о существовании Гильдии Убийц. Те же, кто знают, либо пытаются нас остановить, охотясь на нас, и те, кто не имеет такой возможности, умирают…

В эту Гильдию попадают в основном сироты, которых бросили родители и которых ни в какие гильдии не принимают, потому что доступные они с шестнадцати лет. Таких сирот воспитывают с самого детства, тренируют в единственной Гильдии Убийц Редума не только, как правильно убить. Попавший сюда должен овладеть начальным этапом подготовки: умственное и физическое развития. И только после разговора с главой Гильдии, новички могут поднимать свое мастерство дальше.

Начальный этап — это один из самых… даже, пожалуй, самый важный этап подготовки. В нем учат не только отжиматься и решать головоломки, на самом деле физический и умственный уровни сильно зависят друг от друга.

С помощью медитации можно значительно повысить выносливость своего организма. В свою очередь, с помощью тренировки тела уровень внутренней энергии возможно повышать пропорционально самой тренировки. Так что те, кто мало уделяют внимание этому уровню, на заданиях часто погибают…

Дальше следует уже подъем мастерства: владение кинжалом, сердцеедкой, боевые искусства, управление внутренней энергией, скрытность, преодоление препятствий, растворение в толпе, в тени и многое другое, что поможет выжить не только до и после выполнения задания, но и в житейской обыденности. Парм хоть и большой красивый город, но, в семье не без урода, и тут найдутся тот, кто захочет себе такой же плащ, либо кошелек.

…Переулок оказался банальным тупиком, но, разве это препятствие на пути у мастера боевых искусств, мастера скрытности и… мастера делать ноги — Альтаира? Альтаиром назвали меня в Гильдии, объясняли они это имя тем, что в самой Гильдии Убийц ходила легенда о великом мастере, звали его Альтаир, он никогда не показывал свое лицо, только перед жертвой, только она могла увидеть его лицо в последний момент своей жизни. Его подбросили в июньский день у порога Гильдии, так же как и меня. До сих пор неизвестно, кем был этот странник, знающий о том, где и, главное, КАК найти Гильдию. Идея Альтаира скрывать лицо мне понравилась, правда многие, кто был знаком с ним, говорили, что он поистине красив, и я заимствовал ее, выполняя Заказы в капюшоне. Позже добавил плащ (не тот, который украшает красавцев-рыцарей на белом коне), что бы капюшон надежно закреплялся на голове, закрывая мое лицо, в то же время я мог полностью видеть, что творилось по бокам, потому что в бою, когда ты видишь только перед собой можно очень быстро лишиться головы.

Попав к ним сиротой, с самого рождения меня воспитывали и тренировали; я любил тренировки, особенно боевые искусства. Но тянуло меня к ним не только из-за того, что это было частью моего развития, а из-за мастера, который тренировал нас.

Боевыми искусствами нам разрешали заниматься только с пяти лет — тело гибкое и лучше воспитывать с рождения, чем перевоспитывать взрослых.

Это был человек возрастом больше полсотни лет, с просматривающейся сединой, холодным, оценивающим противника взглядом, взглядом, который поистине будто заползал в глубины твоей души и выискивал место, ждал момента, нанесения удара. На первый взгляд это был обычный престарелый человек, неспособный постоять за себя, но это только на первый взгляд… В один из дней мы попросили мастера Дарвина провести показательную тренировку, выглядело это так: по приказу мастера один или несколько учеников вставали и нападали на него, любыми способами пытаясь лишить его равновесия и повалить на землю. То, что я увидел на тренировке по боевым искусствам, врезалось в мою память на всю жизнь. Сначала мастер показал на троих ребят пятнадцати лет, они встали, поклонились, окружили и напали на него, весь бой длился секунду: дряхлый старик мгновенно превратился в мастера боевых искусств и отразил сразу три удара, скорее даже не отразил, а продолжил их атаки и, поравнявшись с противниками, ударил по болевым точкам. Бой закончился. После этой тренировки я спросил у мастера разрешение приходить на тренировки все дни в неделе (у каждой группы расписание в разные дни). Мастер посмотрел на мой горящий полной решимости взгляд, улыбнулся, и разрешил. На этом не закончилось мое увлечение, я с энтузиазмом занимался и в неурочное время. Так же я занимался ночью, во все том же тренировочном зале, но не каждый день, а раза три в неделю. Мастер видел мои успехи и в один из дней тренировок он подошел ко мне.

— Малыш, — на малыша обижаться было глупо, потому что Мастер Дарвин называл так всех кто младше его, — мне надо с тобой… поговорить, — Когда он это сказал я заметил, как его обычное лицо радующегося старика резко изменилось: брови нахмурились, взгляд стал жестким, будничная улыбка слезла с его лица и он стал похож на бывалого воина.

— Я вас слушаю, Мастер? — Мне было интересно, о чем он хочет поговорить.

— Не здесь, — он снова улыбнулся и превратился обратно, и как ему это удается в его то годы… — Отойдем.

Мы вышли из зала, провожаемые удивленными взглядами моих знакомых, и остались стоять в дверном проеме.

— Альтаир, мне надо кое-что тебе сказать, — он снова превратился в воина, похоже, то, что он хочет мне поведать для него очень серьезно и не менее важно: — Я видел твои успехи, твое мастерство выше всех моих учеников, даже бывших.