Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3

Словам Николя удалось вселить в ее сердце надежду, и женщина смягчилась:

- Вы думаете, он жив? Говорила я ему выбрать более спокойное ремесло, чем валить лес в самом Утгарде. Да, денег было бы меньше, но и риска тоже. Ведь там столько злобных тварей бродит! А не послушал. Самостоятельности захотел. И чтобы жить отдельно. Да разве ж мы его когда со двора гнали? Или куском хлеба попрекали? Последним готовы были поделиться. А как иначе? Ведь он наша плоть и кровь. Вначале родители о детях заботятся, а в старости дети о нас - так испокон веков заведено. Только ежели он не вернется, одним чахнуть придется. Никого у нас больше не осталась.

Ауд расплакалась в голос.

- Одолжите какую-нибудь его вещь, и мы сможем точно узнать, на том он берегу или на этом, - терпеливо предложил Охотник.

Хозяйка спешно ушла в дом. Николя украдкой шепнул на ухо Майли:

- Если мертв, не говори - просто кивни.

Майли повела плечами. Судя по тому, что Охотник надеялся вызвать покойника, он явно предполагал, что парень погиб. Лгать ей не нравилось, тем более, что тут правда так или иначе всплывет. И очень скоро.

Ауд принесла старую фигурку лошадки и белую рубаху.

- Это была его любимая игрушка в детстве. И одежда. Он частенько забегал к нам за едой и приносил грязное белье, чтобы я постирала.

Майли взяла вещи и повертела их в руках. Лошадка была довольно искусной, а рубаха из дорогой плотной ткани. Видно, деньги у этих людей водились.

- Мне еще нужно имя и возраст, - тихо попросила она.

- Орм, двадцать лет, - коротко ответила Ауд.

Майли достала из-за пазухи амулет - подвешенный на красном шнурке желтый кокон из гибких ивовых веток, внутри которого был спрятан кусок янтаря с нацарапанной на одной стороне пентаграммой. Его смастерил Николя. Говорил, что он будет защищать от враждебных духов и помогать контролировать свой дар. Насколько это правда, Майли проверить не могла, но привидения ее больше не беспокоили, а сам амулет иногда подсказывал ответы на некоторые вопросы.

Майли обернула лошадку рубашкой и прижала ее к груди правой рукой, а левой начала раскачивать свой амулет, как маятник, иногда встряхивая его. Закрыв глаза, покружилась на месте и замерла, переводя тяжелое дыхание. Амулет еще качался на шнуре из стороны в стороны, принимая вибрации с противоположного берега реки. Когда остановился, Майли осторожно подняла его над головой, вглядываясь, какой стороной лег камень внутри. "Только не пентаграмма. Ну, пожалуйста!" Ее надежды не оправдались. Под тонкими ивовыми прутьями легко проглядывалась пятиконечная звезда, указывающая на землю. Майли испуганно глянула на Охотника. Он все понял без слов.

- Вот видите, госпожа Ауд, я оказался прав. Еще есть надежда, - улыбка Николя стала еще шире. - Мы его найдем.

Щеки женщины порозовели. Глаза загорелись. И все выражение лица смягчилось в ожидании чудо. Майли спрятала амулет, избегая взгляда Ауд. Как же неприятно лгать в таком деле. И еще неприятней будет, когда все-таки придется сказать правду. Хорошо, что делать это будет не она.

- Ауд, кто там? - на пороге показался седовласый мужчина, невысокий и сухощавый, с льдистыми, как у многих лапландцев, голубыми глазами.

- Мастер Охотник пришел искать Орма, - поделилась радостной вестью жена. - Наш мальчик жив, слышишь?!

- Мастер Рауд, - Николя почтительно склонил голову.

- Ауд, ступай в дом. У тебя там что-то на печи горит, - мужчина кивнул на дверь.

- Ах, и правда! - всплеснула руками жена и умчалась.

- Он мертв? - проницательно спросил Рауд.

Николя выдержал его тяжелый взгляд и медленно кивнул.

- Ваша жена явно не готова к такому известию. Не стоит расстраивать ее, пока мы не нашли тело.

Рауд горестно вздохнул, на его лбу залегли глубокие морщины, но он хотя бы держал себя в руках.

- Ауд слишком к нему привязана - не отпускала Орма ни на шаг, вот он и ушел жить один, как только представилась возможность. Люби она его чуть меньше, возможно, ничего бы не произошло.

- Ваша жена ни в чем не виновата. Несчастья иногда случаются, - попытался смягчить его Охотник, но Руад остался все также суров. - У вашего сына были враги?

Мужчина неуверенно повел плечами:

- Моя жена сказала бы, что он был добрейшим человеком в Мидгарде и никто ему зла не желала. Но... он был молод и горяч. В этом возрасте немудрено наделать глупостей, особенно если ты изо всех сил стараешься оторваться от корней. И хотя я был во многом с Ормом не согласен, от своей плоти и крови я не отрекаюсь. Что бы там ни было, если его убили, я требую выкуп. И очень надеюсь, что вы не станете выгораживать своих друзей-демонов.

- Это не Дану, - ответил Николя твердым, но лишенным враждебности, голосом. - Уверяю вас, если в гибели вашего сына замешан демон, то я сам буду ему судьей и палачом. И привезу его голову, как выкуп.

- Рад, что мы друг друга поняли, - Рауд почтительно склонил голову и тоже ушел в дом.

- Я думала, вас здесь все любят, - растерянно сказала Майли, когда они возвращались домой.

- Любили, пока я справлялся с ситуацией, но стоило дать слабинку... - Николя тяжело вздохнул. - Впрочем, не важно. Лишь бы они глупостей не наделали. Их вражда с Дану погубит все, что я так долго строил в этом городе.

Майли не знала, что ответить. Охотник довольно часто бросал непонятные реплики в пустоту и совершенно не требовал поддерживать разговор, словно обращался к самому себе. Поначалу это немного смущало, но со временем Майли привыкла и перестала обращать внимание. В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества, а раздражать Охотника расспросами совершенно не хотелось. Это ведь не Герда, которую можно задеть проходя, и она молча все проглотит, и не Финист, который побухтит, да тут же забудет.

Вернувшись домой, они наспех пообедали, не дожидаясь остальных, отправились в конюшню. Николя быстро оседлал своего вороного жеребца, а для Майли вывел коренастую саврасую кобылку с темной полосой вдоль гривы и по хребту. Судя по невозмутимому нраву на ней ездил Эглаборг, предпочитавший не сражаться с лошадью, а полностью на нее полагаться. Да и падать с такой тумбочки, должно быть, совсем не больно. Хотя чего с нее падать? Вряд ли с таким необъятным сенным пузом она еще помнит, что такое быстро бегать и высаживать надоевшего всадника из седла.

- Поедем в хижину того лесоруба? - поинтересовалась Майли как бы между прочим.

- Нет. Туда надо ехать с телегой, а ее привезут только завтра.

- Зачем?

- Чтобы забрать тело.

Майли передернула плечами. На покойника смотреть совсем не хотелось. А уж если придется душу вызывать...

Они вышли за ворота усадьбы, и Николя любезно подсадил Майли на спину лошади. Она тут же поморщилась. Кобыла была настолько низкорослая, что казалось, ноги волочатся по земле. Охотник затянул подпругу на своем жеребце и лихо вскочил в седло. Конь даже не шелохнулся. За последние время он сильно осунулся и присмирел. Даже отливающая серебряным блеском черная шерсть не казалась уже такой яркой.