Светлана Гольшанская - Под сизыми крыльями

Последнее письмо никак не хотело дописываться до конца. Еще пару абзацев, ну хотя бы пару строчек, и можно будет идти домой. В девять часов вечера мысли текли вяло, а руки, вторя им, никак не могли набрать то самое последнее на сегодня предложение. Странно. Всего пару лет назад она могла писать хоть до рассвета и никогда не уставала. Но сейчас, эти стандартные фразы, они просто не хотели появляться на экране. «Прошу вас помочь…» — нет, не то. «Прошу оказать…» — слишком претенциозно. «Если вы не оплатите…» — слишком ультимативно. Боже, куда катится этот мир. А ведь раньше она писала о бесконечных путешествия, фантастических мирах и дивных тварях, их населяющих. Это было так легко и так просто. Как будто само вырывалось из нее. И изливалось на сотни страниц. А сейчас одну-единственную фразу не удается придумать.

Тишину в офисе нарушило дребезжание мобильника. Пришло сообщение. Короткие два слова: «Ты едешь?». Катя от отчаяния готова была рухнуть прямо на клавиатуру. Как же хочется домой. Ладно, плевать. «Срочно оплатите по высланным вам ранее инвойсам. В противном случае нам всем грозят штрафные санкции по контракту…». Катя, наконец, выключила компьютер, накинула на плечи серый плащ и помчалась вниз по лестнице — лифты снова не работали.

На улице начинало смеркаться. Погода стояла мерзкая и промозглая. Мелкий моросящий дождь не прекращался уже несколько дней. Машины разбрызгивали во все стороны воду из луж, покрытых маслянистой радужной пленкой. До машины всего пару шагов. Но как только Катя оказалась в опасной близости с проезжей частью, ее тут же обдало грязной водой из лужи. На огромной скорости мимо промчался высокий джип, не обратив на ее испепеляющий взгляд никакого внимания. Город. Просто большой столичный город. Катя грустно вздохнула, перешла дорогу и запрыгнула в свой заляпанный грязью фордик.

В колонках играла музыка. Заученная наизусть дорога неторопливо ложилась под резиновые колеса. Глаза закрывались сами собой. «Вот так буду ехать. Засну. А навстречу будет мчаться фура. И я у нее под колесами. Ну и ладно, хотя бы на работу завтра тащиться не придется». Катя увеличила громкость, пытаясь вырваться из сетей накатившей на нее дремоты. Разбитая неосвещенная дорога. По бокам глубокие овраги. Машина гулко загремела попадая колесом в выбоину. Еще чуть-чуть. Резко уходящий вниз поворот. Узкая поселковая улица. Немного покосившийся от времени деревянный забор. Все, приехала. Катя стремглав выскочила из машины, распахнула ворота пошире и с горем пополам затолкала туда машину. Раньше машины были куда меньше. В конце пятидесятых площадку делали под раритетную сейчас «Победу», а не под длинный «Форд-мондео», за которым едва смыкались старые ворота на ржавых петлях.

На веранде горел свет. Катя распахнула деревянную дверь и вошла внутрь. С грязного плаща на пол падали серые капли.

— Опять на работе задержали? — не отрывая взгляда от шипящего на сковородке мяса, спросила Вера.

— Не опять, а снова, — грустно вздохнула Катя, осматривая вред, причиненный ее одежде треклятым джипом.

— Когда уже они начнут тебе за сверхурочные платить? — спросила Юля, старательно вычерчивая что-то на листе акварельной бумаги.

— Никогда, — ответила Катя. — Они говорят, что если я не справляюсь в рабочее время, то я обязана оставаться после него.

— Но это же издевательство! С такой работой и десять человек не справятся вовремя. Найди себе другую работу, — назидательно сказала Вера, заглядывая в кастрюлю с картофельным пюре.

— И где же мне искать работу, а Вер? Сейчас кризис, переводчики и филологи никому, по большому счету, не нужны. Да и как мы будем платить за дом, пока я по собеседованиям бегать буду? Ни твоей зарплаты, ни Юлькиной стипендии не хватит, — покачала головой Катя.

— Ты всегда можешь попросить денег у родителей, — предложила Вера. Катя с Юлей недовольно скривились.

— Но весь смысл нашего переезда сюда был в том, чтобы быть независимыми от родителей. Ты ведь не станешь просить денег у Дениса, — возразила Катя и немного испуганно добавила. — Я надеюсь, что не станешь.

На этот раз скривилась Вера и предпочла промолчать.

Этот старый сырой дом в дачном поселке принадлежал Катиной семье вот уже полвека. Настоящее фамильное гнездо. Они меняли квартиры, переезжали из центра в спальные районы, но вот этот дом был с ними всегда. Здесь, под тенистыми яблонями небольшого садика прошло все Катино детство. Каждые три летних месяца это место становилось для нее личным раем без забот и хлопот, которые неотступно ждали ее в сером и унылом городе. Здесь и дышалось всегда как-то по-особому легко. Родителям в последнее время не хватало времени на этот старый дом. Они хотели его продать, но Катя настояла, чтобы они позволили ей переехать сюда вместе с подругами Юлей и Верой.

У Юли тоже были проблемы с родителями. Они не хотели принимать ее с выкрашенными в черный цвет волосами, ярким макияжем, стенами, увешанными плакатами с Паттисоном и Сомерхолдером, тяжелой музыкой и нежеланием общаться с противоположным полом. После очередного скандала она просто хлопнула дверью и ушла. К Кате.

Вера была самой старшей. Она уже давно не жила с родителями. У нее был друг. Денис. Кате казалось, что подруга испытывает к нему какое-то порочное влечение. Денис был намного старше Веры. И самое неприятное, он был женат. Об этом знали все. Но Вере почему-то все время казалось, что он ее по-настоящему любит и в конце концов бросит ради нее свою стервозную жену. После очередной истерики Кате удалось доказать подруге, что так жить дальше нельзя. И она, наконец, съехала со съемной квартиры, и девушки втроем переселились в этот старый сырой дачный дом. Здесь рядом с подругами Катя надеялась, что, наконец, перестанет чувствовать себя такой одинокой и неуместной.

Дом состоял из веранды, совмещенной с кухней и столовой, двух комнат и чердака. Катя с Юлей спали в западной комнате. Катина кровать стояла у широкого окна. Ветки тридцатилетней яблони свешивались прямо на подоконник, а когда дул сильный ветер, раскачивались и стучали в окно.

Этой ночью Катя долго не могла уснуть. Какое-то гнетущее чувство не давало ей покоя. Отчаявшись, девушка выглянула в окно. Среди ночной тьмы таинственно сверкнули желтые глаза лесного филина. Он сидел на ближней к окну ветке и, не мигая, смотрел на девушку. Катя ответила ему тем же. Ей нравилось представлять, что это вовсе не филин, а посланник далекой страны. Ночной соглядатай, сторожащий ее покой. Катя перевернулась на другой бок и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утро было таким же сырым, как предыдущий вечер. Белая парная дымка поднималась из низин и укрывала землю невесомым газовым покрывалом. Катя видела это краем глаза, когда пролетала на машине мимо изумрудных холмов, покрытых редким ельником. В детстве ей нравилось гулять в тумане. А сейчас на это нет ни времени, ни сил.