Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3

- Я же бессмертный, - грустно улыбнулся старик. - Легкий способ не подействует. Ты вымотал меня до предела, и теперь достаточно лишь изрубить мое тело на ошметки, сжечь и развеять прах над моей могилой. Тогда я перестану существовать как на этом, так и на другом берегу реки.

- Все равно не понимаю, зачем тебе умирать. Так сильно бессмертная жизнь опостылела?

- Не хотел тебе показывать свой позор, но вижу, что придется. Ведь без этого ты ничего не сделаешь, да?

Пастух снял перчатку и закатал рукав до локтя. Его рука оказалась полностью антрацитово-черной, словно обугленной. Внутри ее что-то беспрестанно шевелилось и пульсировало. Слышался тихий завораживающий шепот бесплотных голосов:

- Сдайся. Не подставляй голову под небесный меч. Стань одним из нас. Мы возродим тебя во всемогуществе!

Николя с трудом выдохнул. Тени-ловцы, ошибки быть не могло. Неужели они способны вот так пожирать даже бессмертных богов? По телу пробежал озноб. Словно мучавший много лет кошмар вдруг стал явью. Какое ему вообще дело до этих бессмертных? От них вечно одни неприятности.

- Вот, что происходит с тем, кто потерял свою паству. Отлученные от нее, мы слабеем, предаемся ненависти. Месть становится единственной нашей целью. И тогда враг находит брешь в наших оболочках, невидимый пробирается под кожу и, подпитываясь от горечи и обиды, постепенно берет над нами верх и превращает в себе подобных. Теперь вспомнил? - пастух пристально посмотрел на Охотника.

Николя глубоко вдохнул, разыскивая внутри собственного сознания Тангрума, у которого, единственного, могли быть ответы. Но Мертвый бог затаился, выжидая.

- Что ж, значит еще не время, - печально улыбнулся Вотанус.

И тут Николя догадался:

"Может, это вовсе не мой кошмар? И просит он вовсе не меня, а..."

"Меня, - оборвал его мысленный монолог Тангрум, словно с трудом оторвался от сна. - Ты молодец. Справился, хотя и заставил меня поволноваться. Надеюсь, ты вынес свой урок. Герда будет с тобой, пока ты сам этого хочешь. Как только она начнет тебя тяготить, я заберу ее. А теперь помоги старику. Мне его жаль. И тебе, должно быть, тоже".

"Как?" - удивился Николя. Он уже был согласен на что угодно, лишь бы боги, наконец, оставили их в покое.

"В нем еще осталась сила. Попроси его истратить эти крохи на твое желание, а дальше действуй, как с Ялинкой в Дрисвятах".

"Но подарки богов всегда плохо оборачиваются для смертных".

"Это потому что смертные плохо понимают, что им нужно. Не бойся, тебе это не грозит. Пока все идет своим чередом".

Пастух терпеливо ждал, пока Николя общался со своим невидимым компаньоном. Мог ли он слышать их разговор, ведь он тоже бог? Пастух не опроверг, но и не подтвердил догадки Николя, но продолжал стоять молча, словно ожидал сурового, но справедливого суда.

- Ты сможешь исполнить мое желание? - спросил Охотник, когда молчать стало уже невмоготу. На этот раз настал черед пастуха удивляться.

- Неужели ты можешь... Я слышал о подобном от Жнецов, но думал, что они как всегда преувеличивают. Никогда бы не поверил... - старик осекся, увидев недоуменное выражение лица Охотника. - Так каково твое желание?

Николя задумался. И в самом деле, чего же такого он хочет?

- О, нет. Я не смогу воскресить твоего отца, - тяжело вздохнул пастух. - Боюсь, это никому не под силу. Он ушел за грань навсегда. С этим просто надо смириться и жить дальше.

Николя приоткрыл рот от удивления. Ведь он даже ни о чем подумать не успел. Охотник оглянулся по сторонам и увидел, что океан вокруг острова исчез, и теперь он дрейфовал по воспоминаниям Николя о родительском доме на Авалоре, о теплых маминых руках, о погибших сестрах и брате, об упреках, высказанных отцу на прощание, о которых Охотник сожалел каждый последующий день своей жизни.

Николя закрыл глаза. Не стоит жалеть умерших, жалость всегда нужнее живым.

- Э, нет. В своих сердечных делах разбираться тоже не проси. Я не сваха и над любовью не властен.

Николя широко распахнул глаза. Теперь остров плыл в небе над горой, на которой они сражались. Охотник пораженно взирал на собственное тело, бесчувственное, неживое. Девушка с короткими волосами цвета спелого льна склонилась над ним и целовала его лицо, окропляя его собственными слезами.

- Да и нужна ли тут помощь? - снисходительно улыбнулся старик.

- Это сложно, - пожал плечами Николя, отворачиваясь от пугавшей его картины.

- Все сложности здесь, - пастух коснулся узловатым пальцем лба Охотника. - Сердечные сложности всегда от больной головы случаются, а там я вообще никаких проблем не вижу.

Николя снова украдкой взглянул вниз. Герда прижалась к нему и нежно коснулась губами уголка его рта. Нестерпимо захотелось вернуться в свое тело и, наконец, перестать быть лишь сторонним наблюдателем собственной жизни. Но он еще не выполнил свой долг перед пастухом. Нужно поскорее придумать достойное желание.

- О, мне нравится ход твоих мыслей! - неожиданно воскликнул пастух.

Горная вершина уступила место шумному городу с высокими каменными зданиями. Он разительно отличался от скромной и сплошь деревянной Упсалы. Остров подплыл к изящному бело-голубому дворцу с высокими башнями-шпилями, уносившимися прямо в ночное небо. "Авалорский магистериум", - вдруг догадался Николя. Крыша растворилась, и теперь остров проплывал над шикарно меблированными внутренними покоями, пока не остановился над роскошной спальней с громадной кроватью под тяжелым балдахином из золоченой парчи, в которой легко угадывался силуэт спящего мужчины.

- Да, уж это я точно смогу исполнить. И с превеликим удовольствием, - заговорщически подмигнув, старик потер руки.

В распахнутое окно спальни влетела шаровая молния, зависла над кроватью и поразила человека в самое сердце.

"Неужели я этого желал? - удивился Николя. - Я ведь всего лишь хотел попасть домой. Хоть на пару мгновений ощутить запах родной земли".

Картинка исчезла. Остров снова плыл посреди безбрежного океана.

- Поторопись, иначе тень пожрет меня полностью, - напомнил о своей нужде старик. Его тело стало полупрозрачным, мутным. Шепот из почерневшей руки усилился, стал более зловещим.

Николя понимающе кивнул. Пастух сдернул с себя плащ и расстегнул рубашку.

Тень крепилась под его левым соском, как раз там, где билось сердце. Пальцы Николя сами потянулись к ней. Действуя по наитию, он, также как когда-то с Гердой, с помощью телекинеза проник под ребра. Перед мысленным взором предстал антрацитовый спрут, обвивший своими щупальцами ослабевающее с каждым ударом сердце. Николя крепко схватил тварь за спину и, прикладывая всю свою силу, выдернул ее из груди пастуха.

- Благодарю, мой господин, - счастливо улыбнулся старик и растаял в воздухе.