Ольга Паволга - Записки на запястье

Юля рассказывает про коня, на котором ей довелось прокатиться:

— Он так плавно меня вёз, так бережно, что даже на галопе можно было пить чай! Это как… как…

— Иномарка, — вздыхает понимающе Серёжа.

Аня пересказывала байку о рыбаке, который купил живых карпов, выпустил их в ванну, а ночью не мог уснуть, всё думал, будут ли они там клевать. Встал с постели, набросил штормовку и пошел проверять. Жена проснулась и вызвала скорую помощь.

На крышке банки с соком была изображена румяная молодка, под её грудью было написано «ПОМИДОРЬЕ», а сок между тем был яблочный!

Ира выразилась о какой-то территориально отдаленной точке фразой «к херу на географию». Смысла я не понимаю, но мне все кажется, что нужно идти на урок к учителю с такой фамилией.

Аня взахлеб рассказывает про кобылу, которую она недавно видела. Расписывает её грацию, стать и плавные линии. В конце выдыхает изнеможенно:

— Такая красивая, что мне хочется стать конём!

Пижма — это обгаданная ромашка.

Возле костра кто-то вяло бренчит битловскую «Yesterday». Слышится ворчание:

— От твоей игры Леннон в гробу вертится.

— Это Маккартни песня, он ещё жив.

— И ему уже нездоровится!

Я очень хочу спросить жителей города Мурома, почему магазин видеотехники у них называется «Мармелад», а свинина в меню, наоборот, «Дубинушка»?

Летом воздух нашпигован мелькающими крошечными самолётами. Осы, комары, слепни, жуки, бабочки — все представители разных авиакомпаний. Бипланам-стрекозам, например, вечно не дают посадки, и они любят друг друга прямо в воздухе. Удивительно, как никто ни с кем не сталкивается — воздушные потоки поделены и контролируются каким-то далеким диспетчером.

А птицы — это международные авиалинии.

Назначила встречу с новой знакомой. Я не знала, как она будет выглядеть, кроме того, что на ногах у неё будут плетёные босоножки с ромашкой. Поэтому я ждала и смотрела только на ноги. Боже, сколько же их было! Больше, чем людей. Раза примерно в два.

Розовый Советский Союз на пачке Беломора похож на человеческий мозг.

Когда я пришла устраиваться на очередную работу, то начальник на собеседовании использовал понятия «элита общепита» и «звезда ресторатора», а также предлагал вывести журавля в небе на международную орбиту. От изумления я проработала там год.

Пожилой мужчина держит на коленях маленького ребёнка. Маленькое лицо наклеено на большое, и сразу становится очевидна работа времени.

Когда в Москве один за другим случались несчастья, рушились дома, взрывалось метро, горела телебашня, захватывали заложников в театре, я всё гнала от себя навязчивую мысль, что это просто кончился театральный сезон, разбирают ненужные декорации, увольняют лишних актеров. И Карабас-Барабас скоро повесит на гвоздь и меня тоже.

Одна моя соседка жаловалась, что в её кухне вдруг стало пахнуть незнакомым мужчиной, сигаретами и пивом. Я всё жалела её за одиночество, но потом выяснилось, что сосед сверху, будучи алкоголиком, которому не давали пить дома, днём спускался на её балкон, заходил в квартиру и проводил там время до вечера. Соседке доставался запах.

Отдаления всегда происходят постепенно. Сначала как за стеклом — уже нельзя дотронуться, потом как за стеной — уже нельзя увидеться, а после как амнезия — невозможно вспомнить.

Барменская ассоциация провела конкурс. Первое место занял дуэт «Русские ребята» в составе Азамата Каримова и Василия Гейне.

Спала на кухне между плитой и холодильником. Так сказать поменяла место в логической цепи. Обычно завершала.

Как-то раз меня послали делать репортаж с конкурса ресторанов по творческому оформлению столов. Шёлковые скатерти, виньетки, салфетки. Вдруг вижу деревянный стол, две вилки, две тарелки, зелёная каска, солдатская фляжка и плюшевый мешочек.

— Что это? — говорю, показывая на мешочек.

— А, это кисет, — отвечают, — стол у нас называется «Выпьем, браток».

Когда кто-то говорит «была вложена куча бабок», мне неизменно слышится скрежет хрупких уже костей.

Мои автокурсы располагались в здании обычной средней школы. Я пришла учиться вождению первого июня и в коридоре прочла на бумажном плакате при входе «Нарисуй свои права».

Один повар жаловался мне:

— Каждое приличное заведение должно иметь красное французское вино и японское домашнее пиво, а у них медвежий угол, а не ресторан русской кухни.

В Царском селе проходила торжественная церемония. В Екатерининском зале мерцали свечи в золотых канделябрах, в ряд выстроились гнутые венские ножки стульев, мелькали дамы в шёлковых нарядах и кавалеры во фраках, гостей ошеломляли лепные потолки и кухня от Патель Шабо. Вечер открыл ансамбль баянистов.

Мои и Серёжины родители разъехались на лето. Мы провожали их по очереди. Сажали на поезда и самолёты, помогали нести вещи, махали вслед. Потом они звонили нам, рассказывали, что дорога была легкой, а местная погода не очень, и велели чаще есть суп и не забывать выносить мусор. Почему смерть не может быть такой же?

Зашла в столовую, вижу за соседним столиком знакомое лицо. Саша шипит мне в ухо: — Смотри, смотри, это же Сенкевич!

Пригляделась — Дроздов.

Любовь питается странным фастфудом. Улыбкой, взглядом, кожицей вокруг ногтя.

Энергичная директор детского дома с гордостью рассказывала мне, что раньше её дети руками ели макароны, а теперь играют ими на фортепьяно.

Кабак зазывал к себе так: «Вас ждет тотальное удовлетворение потребностей».

Я живу так высоко, что перед моими окнами разворачиваются самолёты.

В маршрутном такси:

— Алло, алло, Виктор? Нет? Катя?!

На выходе из метро огромными белыми буквами намалевано: «Ну что, Поповский, живи!».

Читаю резюме:

«Закончил Архангельский ГМИ в 1981 г. Затем набирался врачебного опыта на скорой помощи».

И не спросишь уже, где понабрался.

Недавно мне сообщили, что тутовое дерево полезно от корня до листа.

Вчера прочла о том, что основой точной диагностики является хемилюминесценция крови пациента. И что при этом ряд непереносимых продуктов может вызывать гибель клеток крови, что и определяется на хемилюминометре. Мне срочно, срочно нужен в хозяйстве хемилюминометр!

Существует Высшее военное училище тыла. Потрясающе там должно быть спокойно.

После недельной болезни вышла во двор и сразу же увидела мужчину в косоворотке, расшитой красными узорами, который кусал кусок капусты. Вернулась, легла спать.

Меня звали в ресторан, в котором заявляют: «Особенность приготовления утки у нас в том, что птице не отрубается голова — не дай бог потерять драгоценные капельки крови — её душат, что тоже сказывается на вкусе». Очень страшно.