Аркадий Макаров - Парковая зона

Вот и пропустил Иван на этом грустном мальчишнике, может, немного лишнего, завидуя предстоящей свободе своего товарища, заодно и радуясь за него.

Запозднился Иван у друга, загулялся. Домой идти не хочется. Откинулся на спинку стула, кайф ловит. На столе закуска хоть и не богатая, но питательная: колбаса вареная, селедочка в рассоле, картошка уже нынешнего урожая, сало. Какая же выпивка без сала! Ну и лучок, конечно, кольцами на тарелке разбросан, и бутылочка еще не вся опорожнена. Водичка минеральная пузырьками прыскает.

И хорошо так Ивану – век бы сидел, не двигался.

Но, как говорится, хорош гость, который вовремя уходит. Вот и ему пора уже двигать восвояси. Наломался за день, да и водочка подействовала – в сон манит, расслабляет.

Расцеловались они с другом, и Ивана подхватила промозглая русская осень, неряшливая и грязная: то ветер с дождем, то дождь с ветром.

Нехорошая осень.

Наверное, никогда матушка-Россия от грязи не отвыкнет – засеют газоны травой, а к осени уже перемесили: или люди в обход идти никак не хотят, или машина из кювета юзом по тому газону протащится. Глядишь, к весне опять траву сеять придется…

Пересек Иван рынок, и – на остановку, троллейбус ждать. А троллейбусы, как известно, в нужный момент никогда не приходят.

Стоит мужик, вжал голову в плечи. От назойливой, докучной погоды воротником заслонился. Холодно.

Теперь почему-то сразу к семье потянуло. Жена попилит-попилит, да и мягким бочком согреет. Кровать тесна, а женское тело просторное, теплое. Пусть дочь еще не замужем, пусть учится, так оно, может, и к лучшему. Чем зятя-бездельника кормить. Они вон нынче какие: в показуху играют, секс-эротику практикуют, где не попадя, машину-иномарку подавай, квартирой обеспечь. Живут по принципу – «ты, работа, нас не бойся, мы тебя не тронем». От такого зятя сам в общежитие сбежишь…

– Что, дядек, притомился? – щелкнуло Ивана по ушам бесцеремонным вопросом.

Метелкин встрепенулся, в себя пришел. Глядит, а перед ним, как ванька-встанька, милиционер вырос, рука дубиночкой поигрывает, в плечах сила налита. Стало как-то нехорошо Ивану, засмущался, заерзал руками по карманам. Стоит, оправдывается.

А милиционер, то ли от скуки, то ли пытливый такой, все пристает: откуда да чего, да куда путь держишь?

Пока разговаривали – то да сё, вот и машина подкатила. На крыше голубой стакан с денатуратом крутится.

– Садись, гражданин, подвезем!

Не поверил Иван, но обрадовался. Видать, зря он плохо думал о своей милиции, она, оказывается, взаправду нас бережет.

Приободрился Метелкин, сунулся в услужливо открытую дверь и оказался в тесном, но довольно уютном месте, правда, окна зарешеченные. Ну и пусть зарешеченные! Что ему, вылезать через них, что ли?

Сидит Иван весело, посиживает: в потолке лампочка матовая, правда, тоже зарешеченная, тусклая, а все видать.

Качнуло мужика, как на волне высокой, и поехали они.

То ли от качки, то ли от выпитого, Метелкина в сон потянуло, дремота на грудь, как медведь, навалилась. Сухо, тепло в машине, только по крыше дождь барабанит «цок-цок-цок!», да лампочка в потолке на толчках мигает, мол, не робей, мужик, скоро на месте будем!

Эх, и завалится сейчас в кровать Иван! Буди – не разбудишь. За день уработался, да и у товарища себе позволил… Нет, в постель! Спать-спать! Никаких баталий с женой. Голову до подушки донесет – и все!

Неожиданно машина тормознула так, что Метелкина швырнуло вперед, и он ударился головой о какую-то железяку в кузове.

По щеке потекло теплое и липкое.

– Давай-давай, отец! Выползай на свет Божий, не стесняйся! Все свои тут. Родные! – сквозь перестук дождя кричал в открытую дверь молодой парень в черной, блестящей от воды, куртке и тоже с погонами.

Но это был уже другой блюститель порядка.

«Во, еще один!» – подумал Иван, морщась от боли в виске.

Тыльной стороной ладони он смахнул вязкую струйку. «Кровь, наверное? Жена еще по глупости подумает, что дрался с кем… – Иван, кряхтя, высунулся из машины и не узнал местность. – Нет, это не мой дом – светится весь. В жилых домах подъезды никогда не освещаются, потому там легко и на кулак наскочить…»

Черный квадрат таблицы на стене под фонарем, где красными буквами было прописано, что это за учреждение, вмиг развеял сомнения Метелкина: «Вот те на! В ментовку привезли! Может, какой свидетельский документ подписать? Да и какой я свидетель, если стоял на остановке и никакого противозакония не видел? Чего мне здесь торчать? Времени нет. Жена беспокоится, домой надо…»

Иван хотел было что-то сказать этому молоденькому в мокрой тужурке, но тот, быстро и привычно схватив его за воротник, выдернул из машины.

Метелкин, не ожидая такой сноровки от молоденького парня, пролетел юзом по мокрому асфальту, ткнувшись головой прямо в бордюрный камень, где, журча и ворочаясь, уходила вода в канализационную решетку.

– Ну вот, отец, говорили тебе: закусывать надо! Не валялся бы теперь в ногах, – укоризненно, в насмешку, наставлял его начинающий блюститель порядка и законности. – Возись теперь с вами, свиньями!

Милиционер был хоть и молоденький, да ухватистый, он вытащил Метелкина из лужи и втолкнул в как будто само собой распахнувшуюся дверь.

Иван, еще не успев как следует осерчать, очутился в просторном светлом помещении, одна часть которого – «зверинец» – была огорожена стальной решеткой, за которой никого не было: то ли день был такой неурожайный, то ли клиентов перевели в более подходящее место.

Метелкин стоял посередине комнаты и загнано оглядывался по сторонам.

– Э-э! Дядя, обмочился никак? – из-за тяжелого и широкого, как двуспальная кровать, стола, потягиваясь, поднялся и вышел навстречу дежурный по отделению. А может, и вовсе не дежурный, а просто убивающий свое рабочее время человек в милицейской форме.

Человек, наклонив голову, с удивлением рассматривал Ивана, обходя его стороной, как обходят строптивую лошадь.

На доселе скучающем лице обозначилось оживление. Наверное, плохо без постояльцев, время долго тянется, а до смены еще ой-ой-ой сколько! Пуст сегодняшний «зверинец»: то ли погода не позволяет российскому гражданину нарушать правопорядок, то ли патрульную службу осенняя слякоть загнала по обсиженным углам. Ну нет постояльцев и – все тут! Сейчас дежурному повезло. То скучал весь вечер, а теперь вот шута горохового привезли – есть повод в кошки-мышки поиграть.

Дежурный сделал два или три круга возле Метелкина и быстро выбросил натренированный кулак вперед:

– Ты чего, мужик, стоишь тут? Садись!

От короткого молниеносного удара в грудь Метелкин пошатнулся, но устоял на ногах.

«Кто же так шутит?» – подумал Иван, осторожно присаживаясь, чтобы не испачкать стул, на самый его краешек.