Саша Нерозина - Секретный дневник русского олигарха

Отрабатывая троицу русских, с которыми Амир встречался в Лондоне, наибольший интерес у меня вызывал Павел Ломов. Спустя три дня после встречи с Амиром он улетел в Москву, а оттуда – в Израиль. Там он фактически остановился в доме у Юрия Белого, где прожил несколько дней. Из достоверных источников Тигрова нам стало известно, что в эти дни они вместе гуляли по клубам и кабакам в сопровождении девиц. Выводы напрашивались сами собой: Амир сотрудничал с Белым через посредника – Ломова. Одной из моих догадок было то, что Белый покупает через Амира информацию на Галинского; другой – что Белый затевает что-то серьёзное против Галинского. Амир как-никак был начальником охранной службы Галинского, и именно он мог оказать неоценимую услугу любому, у кого могла возникнуть мысль убрать Галинского. А Белый, судя по всему, очень желал его смерти.

По Александру Носикову ничего особо полезного выяснить не удалось. Оказалось что Роза Штайгман – любовница партнёра Носикова по бизнесу, уже много лет как прервала отношения со своей семьёй, включая племянницу Ирину – жену Ролана Карбановича. О какой оплате шла речь в разговоре между Амиром и Носиковым, оставалось непонятно. Да и сам этот Носиков никак себя пока не проявил – бизнесмен как бизнесмен, и ничего из ряда вон выходящего, не то что скользкий тип сутенёр Ломов.

А вот с Винницким вообще был полный ноль. Ни я, ни люди Тигрова не смогли найти ничего, что хоть как-то связывало его с Галинским. Абсолютно ничего. Ни с личной стороны, ни со служебной. Всё чисто. А ведь именно он, как мне показалось, уже бывал в этом кафе, так как слишком уверенно в него зашёл, будто точно зная, куда и зачем идёт. И пробыл он там не более пяти минут, словно то, о чём он договаривался с Амиром, было уже решено. Тем не менее я не теряла надежды на то, что в конце концов что-то всплывет и про него. На данный момент мне оставалось только надеяться, что люди Тигрова в Москве смогут отыскать что-нибудь полезное для расследования. Ведь если даже предположить, что Винницкий встречался с Амиром исключительно по профессиональным вопросам, принимая во внимание, что они были своего рода коллегами, поскольку оба заведовали охранными службами, то возникал вопрос, как и где они познакомились. Да и с какой стати им общаться, даже если они коллеги? Для меня Винницкий на данный момент оставался самой большой головоломкой из всех троих.

Но самое главное, что не давало мне покоя, – это моё интуитивное ощущение, что этих троих русских что-то связывало между собой. Что-то такое между ними точно было. Несмотря на то, что не существовало никакой информации, указывающей на их знакомство, я всё же никак не могла избавиться от этой преследующей меня мысли, уже чуть ли не навязчивой идеи. Такое со мной было не впервые; интуиции своей я всегда доверяла безоговорочно, ведь по сути интуиция – это природная подсказка самому себе, приобретённая нами в процессе эволюции. Основывается она не на логических умозаключениях, а на множественных посторонних факторах, которые наш разум и тело замечают, воспринимают и анализируют, вынося нам вердикт в форме ощущений. Именно так обстояло дело с Ломовым, Носиковым и Винницким; моя интуиция указывала на связь между ними, и это только сильнее подстёгивало мой интерес в этом расследовании.

Допив чай, я поставила пустую чашку на стол и взглянула на электронное табло с информацией о прибывающих рейсах. Пассажиры с рейса Аэрофлота из Москвы, приземлившиеся на десять минут раньше, чем указано в расписании, уже получали багаж. По моим расчётам, Амир должен был встречать кого-то именно с этого рейса. Часы показывали без двадцати девять; в любую минуту должны были появиться пассажиры из Москвы, а Амира всё ещё не было. Я подумала, что он мог застрять где-нибудь в пробке. В любом случае мне не оставалось ничего другого, кроме как терпеливо ждать. А ещё через десять минут пассажиры показались в зале ожидания. Из многонациональной и многоликой толпы я с лёгкостью узнавала и выделяла каждого русского, включая тех, кто выглядел более или менее европеизировано. Они выходили один за другим в зал, где их уже поджидали родственники и друзья. Появилась группа рослых подростков, человек десять; все одеты в спортивные костюмы с надписью «Россия» на спине; а с ними трое взрослых. Я предположила, что это какая-то юношеская спортивная команда. Все они оживлённо вышли в зал ожидания и, остановившись, стали с любопытством озираться по сторонам.

Амира всё не было. Неужели я что-то перепутала? Этого не могло быть; по телефону Амир определённо говорил о половине девятого. Может, у него изменились планы? Не успела я подумать об этом, как вдруг среди выходящих в зал людей я увидела человека со знакомой мне слегка косолапой походкой. Это был Леонид Винницкий. Толкая впереди себя тачку с двумя чемоданами, он вышел из огороженного коридора и, оглядевшись по сторонам, остановился рядом с группой подростков-спортсменов. Я не знала, кого именно ожидала увидеть, вернее, я даже и не пыталась строить догадок на эту тему, но как только я увидела Винницкого, всё как будто встало на свои места. Но опять-таки это произошло на интуитивном уровне.

Теперь мне казалось, что, конечно же, Амир должен был встретить именно Винницкого, а не кого-то другого; только я не могла пока понять, почему у меня вдруг появилась такая уверенность и на чём она основывалась. Мне словно не хватало какой-то дополнительной информации, важного фрагмента пазла, который завершил бы картинку, позволив мне увидеть её как единое целое. И всё же – зачем Винницкий прилетел в Лондон? Что он тут собирался делать? Судя по наличию у него двух больших чемоданов, он прибыл надолго.

Я ещё раз внимательно осмотрела зал; Амира все ещё не было, он явно задерживался, Винницкий же смиренно стоял в сторонке, периодически оглядываясь по сторонам. Казался он довольно спокойным, хотя его лицо выдавало усталость. Воспользовавшись моментом, я решила на всякий случай отметить Винницкого с помощью крохотного приборчика, который должен был сообщать мне о его местонахождении и последующих передвижениях. Всё, что мне нужно было сделать, – это незаметно подбросить ему приборчик в карман.

В идеале можно было бы поставить прослушку, но это более рискованно, к тому же у меня не было ни малейших сомнений в том, что Амир, зная, что за ним и его боссом могут следить, наверняка в ходе беседы заглушил бы звуковую передачу. А ещё более вероятно, что он без труда обнаружил бы любой прослушивающий механизм при помощи детектора, которым пользовались в наше время люди его профессии. Мой же чудо-приборчик был совсем из другой серии. В его маленьком корпусе, напоминающем семечку, был спрятан специфический химический состав, издающий своего рода запах, который человек не может ни уловить, ни почувствовать и который невозможно удалить никакой заглушкой, рассчитанной на радиоволны. Зато в моей сумке лежал умный электронный приборчик-нюхач, который безошибочно определял и локализировал этот запах в радиусе от полумили до мили.