Микко Римминен - С носом

Я даже не сразу поняла, что он мне подмигивает.

— Так вот, у меня тут вопросы, — поспешила сказать я, выпрямилась и поправила подол юбки. Щеки горели.

— Не пройдет и часа, как польет, — точно издалека донесся его голос, наверное, старик совсем забыл, где и с кем находится. — Свет меняется. Значит, будет дождь.

— Пожалуй, — быстро согласилась я.

Сложно сказать, был ли старик такой старый, или такой умный, или и то и другое. Не придумав ничего лучшего, я стала доставать из сумки бумаги. Но не успела вытащить и первой анкеты, куда вписывают личные данные и все такое, как старик продолжил каменным голосом, который вмиг утратил всю свою скрипучесть:

— Нынче так тихо.

Прошептала, что знаю. Почему вдруг показалось, что знаю?

Старик направил свои далекие, упрятанные за толстой стеклянной стеной глаза в сторону окна: ветер теребил ошметок ярко-зеленого воздушного шарика, зацепившегося за сосновую ветку.

— Почему-то, когда так тихо, начинаешь все чувствовать гораздо острее, — сказал он и улыбнулся, но как-то устало и грустно. А потом вдруг добавил, что дождь, именно дождь чувствуешь, и по его голосу было понятно, что где-то глубоко внутри он улыбается.

— Можно я сварю кофе? — спросила я.

— Конечно, варите, — ответил Хятиля.

И я сварила кофе. Долго возилась с кофеваркой, стараясь растянуть время и глазея по сторонам. Неожиданно мне стало не по себе. На ум пришел скверный детектив, где все время повторяли: что-то не так, что-то не так; а потом все эти размышления привели к тому, что я вспомнила про книги, которые забыла сдать в библиотеку. Но теперь уже ничего не поделаешь. Что-то не так.

Рассматривая вещи, рассредоточенные по кухне, — ароматизированные свечи, стеклянные висюльки, восточный светильник, карту звездного неба, тряпку с блестками, кусок горного хрусталя и груду камней-амулетов, сложенных на медной тарелке, — я подумала, что эта квартира не походила на жилище одинокого престарелого человека, каковым на первый взгляд показался мне хозяин. Хотелось спросить, а где же хозяйка, ясно, что не прячется, но, может, на работе, но потом вспомнила, что старик принял меня за девушку из центра домашнего обслуживания, так что вряд ли у него была жена, во всяком случае работающая, если, конечно, он не старый козел, который держит при себе молоденькую пташку, хотя в это мне верилось с трудом, что-то будто бы подсказывало мне, что он хороший человек, этот Илмари Хятиля, милый, добрый старичок.

— Послушайте, — начала я, вдруг захотелось о чем-нибудь спросить, из любопытства, конечно, но и заботу проявить, что ли. — Илмари Хятиля.

Он не отозвался. Оторвав взгляд от потрескавшейся раковины, я обернулась. Морщинистая пятнистая голова запрокинулась, словно кто-то резко дернул его за волосы и потянул назад. Веки были опущены, а рот приоткрыт, маленький темно-красный язык торчал между желтыми зубами, пока еще не покинувшими рот и все еще державшимися за десны. «Господи Боже», — пронеслось у меня в голове, которая вдруг резко наполнилась самыми разными церковными причитаниями, и откуда только они взялись в моем безбожном мозгу, все эти Господи, помилуй, цари небесные, Саваофы, жены Потифара; но тут и они позабылись, весь этот библейский запас, в голове застучала только одна мысль: только бы он не вздумал сейчас умереть, старик, что я с ним буду делать. А потом, еще через пару Господи-Боже-мой: как я все это смогу объяснить.

Он всхрапнул, причмокнул губами и засопел.

Мне пришлось даже опереться о стол, чтобы унять подступающие к горлу стенания и успокоить сердце, которое от испуга готово было выскочить из груди. Мне довольно быстро удалось собрать себя в кучу, хотя именно кучей еще минуту назад я себя и ощущала, бескостной массой, мешком приговоренных к уничтожению человеческих останков. Принялась греметь кружками в раковине, громко ставить их на стол и бормотать что-то невнятное про чудесный аромат кофе и замечательную погоду. Когда я наконец подошла к Хятиля, чтобы налить ему кофе, он вдруг резко выпрямился и звучно сказал:

— Замечательная! Да. Замечательная, замечательная. Хм. Замечательная, замечательная. Но скоро будет дождь.

И поскольку он сам никак не прокомментировал свою дрему и странное бормотание, а просто наклонился над кружкой, сложил губы трубочкой и втянул в себя кофе как ни в чем не бывало, я тоже решила расслабиться и села за стол. Так вот и кофейничали. Пили горячий напиток из кружек и с блюдец и хрустели батоном, который я откопала в холодильнике и быстренько разогрела в микроволновке, предварительно смахнув плесень с одного бока. Намечался хороший вечер, я почувствовала, что он будет действительно хорошим, недавний испуг сменился радостью, спокойной и размеренной, было приятно сидеть с этим чудным старичком, одновременно и вместе, и порознь.

Потом я решила, что пора уже потихоньку переходить к делу, снова запустила руку в сумку, будто искала там что-то и не нашла, с Хятиля распечатки не нужны, зачем понапрасну переводить бумагу, хотя, наверное, я все-таки зря так подумала, но мне не хотелось быть излишне официальной, просто хотелось быть, ну и речь, конечно, шла всего лишь о первом визите, о выявлении потенциальной группы информантов, привычная схема. Стало тихо, только часы отсчитывали свое время, а в каких-то городах и странах время и вовсе остановилось.

Перешла к вопросам, решила, что буду делать все как можно более непринужденно, однако не получилось, на простые вопросы я, конечно, получала ответы, но довольно сомнительные. Имя, Илмари Энсио Хятиля, ни разу не менял, Дата и место рождения, Местечко Йоройнен в году один-и-два, Так-так, Хи-хи, Семья, Нету, Гражданское состояние, Вдовец, Сожалею, Но зато есть дети, Сколько, Скажем так, не помню, Вот как, Угу, Тогда поговорим немного об образовании и профессии, Ну давай поговорим, То есть меня интересуют ваше образование и профессия, А я думал, мы поговорим, Наверное, я неясно выразилась, Да уж, выразились, ой, что это я к тебе на «вы», Да, не стоит, Не буду, Итак, ваше образование, Хм, аттестат получил, ну и кое-что сверху еще перепало, Хорошо, Учить приходилось как простых людей, так и школьников, Прекрасно, Разве, Ну, по-моему, это так, Что ж, ладно, Нравится ли вам куриная печень, Что-что, Нравится ли вам куриная печень, Не нравится, и что это за дурацкий вопрос.

Так все и шло, безумно и вместе с тем в полном взаимопонимании, как будто играючи. Оба понимали, что все это сплошная глупость, как выразился Хятиля, но приятно было просто так вот сидеть и болтать ни о чем.

— Ну, ты как? — спросил вдруг старик, после того как я снова забросала его всевозможными вопросами. — Как ваша, то есть твоя? Жизнь?

— Эээ, — протянула я и посмотрела в его левую линзу, в которой отразилась висящая на стене за моей спиной маска.