Валерий Грузин - Гибель Киева

– Видать, не врал мой воздыхающий ботаник, когда рассказывал, что прогулки под каштанами, особенно зимой, – замечательное средство от многих недугов. Но, гляди, на тебя он и осенью подействовал.

До операции оставалось ровно двадцать часов.

«Газелька» с крытым кузовом заехала на тротуар и остановилась перед свежевыструган-ной высоткой, нахально растолкавшей локтями своих благородных, но побитых длинной жизнью собратьев. Она вертелась перед ними, сверкая своими огромными глазищами – витринами из зеркального стекла, хромом и никелем поручней, маркизами над входами, свежими кирпичными боками и нелепой синей шляпкой, водружённой на ещё более нелепый карандаш, венчавший крышу. Дескать, смотри, нищета, какая я вся из себя новая и нарядная.

Открыв борта машины, Анатолий и два мастера в оранжевых касках и синих комбинезонах с логотипом и надписями с названиями городских коммунальных служб вынули из грузовичка и бережно опустили на предварительно постеленный на асфальт брезент что-то длинное и тяжёлое. Не спеша, была вытащена и стремянка. Установив её рядом с центральным входом, один из мастеров взобрался на верхнюю ступеньку и принялся что-то отмерять и чертить мелком на стене.

И в тот момент, когда он при помощи молотка и керна начал намечать гнёзда для болтов, из дома в сопровождении лиц, вид и одежды которых не допускали двоякого толкования исполнявшихся ими функций, показался важный человек в новом, отлично скроенном сером костюме. Кто его знает, кем он являлся, но властью останавливать подобное своеволие точно располагал. Дюжие руки его помощников в одинаковых мешковатых чёрных костюмах схватили стремянку, готовясь струсить с неё мастера, будто тот являл собой разновидность спелой груши.

– Это ещё что такое? Кто позволил? – в голосе начальника звенела высоколегированная сталь, и голову он нагнул, как разъярённый бык.

«Таким тоном можно и к стенке поставить», – подумал Анатолий. Он узнал эти интонации, внутренне содрогнулся, но попробовал напустить на себя безразличный вид мелкого служивого:

– Опоздали мы. Машина сломалась. Но мы успеем. Сейчас начальства понаедет. Телевидение. Но к приезду мэра успеем. Гарантирую.

– Какое начальство? Я спрашиваю, что вы тут делаете? И кто такие, в конце концов? – начальник в сером не собирался униматься, однако регистр истерики понизил. От внимания Анатолия не ускользнуло то обстоятельство, что на слове «мэр» он поднял голову.

– Мы народ маленький. Нам приказали установить, мы и установим, – и тут, точно по графику, к тротуару подъехал чёрный «мерс» и оттуда вышел шеф. И где это он «мерина» раздобыл? Вроде на «фольксвагене» должен был приехать. Но хорошо вышло. Это прибавит ему веса.

И, действительно, во взгляде начальника в сером ещё не угасало недоверие, но уже возникало и подобострастие. Владимир был совсем не дурак и психотип начальника просканировал точно.

– Это хорошо, что вы на месте, – не представляясь и ничего не спрашивая, Владимир блистательно исполнял роль большого городского начальника среднего звена: в его манере общения органично сочетались пренебрежение к низшим и холодное вежливое высокомерие.

«Шеф» понимал, что этому серому нельзя давать на раздумья и секунды. Его необходимо срочно нагрузить делом, где бы он мог демонстрировать свою значимость. Напустив туману озабоченности, Вольдемар доверительно обратился к коменданту:

– У нас дефицит времени: протокольные мероприятия задержали. Сейчас прибудут пресса, телевидение. Для них нужно отвести правильное место. Выступающим тоже. Сам прибудет позже. Его надо встретить. Как положено. Так что все эти авто, – Владимир небрежным мановением руки указал на припаркованные у входа машины, – разогнать и очистить место. Вам милицией помочь или своими силами обойдётесь?

– Сил достаточно, – проникаясь важностью миссии, но всё ещё источая лёгкое недоверие, отрапортовал начальничек.

– А вы что уши развесили? За работу! Чтобы через полчаса всё было готово! – перейдя на хамский тон, Владимир накричал на «историка». Тот почему-то взял под козырёк и, насколько позволяло его грузное тело, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

– Будет исполнено!

И тут из-за поворота, показался фургон с надписью популярного телеканала на борту.

– А вот и телевидение, – Владимир мысленно поблагодарил Регину за своевременную подмогу, которая снимала все вопросы. И, повернувшись к коменданту, который уже, кажется, окончательно поверил в реальность происходящего, как генерал полковнику, сухо, но уважительно отдал приказ:

– Действуйте.

Начальник в сером в струнку не вытянулся, но армейскую прыть проявил, и охранники по его команде притащили какие-то треноги, натянули пластиковые ленты заграждений и принялись разгонять автомобили, обращаясь с вежливыми просьбами к жильцам и покрикивая на водителей. Они беспрекословно помогли подтащить накрытую полотном тяжеленную гранитную плиту и, наслаждаясь своей силой, удерживали её на весу, пока в отверстия вкручивались массивные бронзовые болты.

Подтянувшиеся к месту событий Александр, «философ» и Цок-Цок изображали общественность, развернули бумаги, как бы репетируя свои выступления. Постепенно тротуар заполняли люди с переносными телекамерами и профессиональными фотоаппаратами, пишущая братия рыскала в поисках объекта для интервью, приставая к прохожим, участникам операции и коменданту, но тот отнекивался и отмахивался, мол, некогда тут интервью раздавать, когда вот-вот Сам нагрянет, но вниманием к своей персоне был доволен.

«Слишком гладко всё идёт», – тревожно подумал Александр. Оставался самый щекотливый этап операции, когда требовалось и уйти вовремя, и успеть насладиться её первыми плодами. Хотя основная опасность оставалась: смогут ли они точно описать личности Анатолия и Владимира? Мастеров наверняка будут искать. Но те своё получили, а плита явно ворованная. Так что, защищая себя, будут помалкивать.

И вот он – миг торжества. При невероятном стечении прессы, под блеск объективов телекамер перед микрофоном, установленным прямо под накрытой полотном мемориальной доской, возникает всеми любимый и обожаемый властью народный артист и заслуженный деятель. За ним – ещё более заслуженный, но частично недоласканный властью академик и, наконец, многократно заслуженный архитектор. Они велеречиво повествуют о стремительном развитии Киева, о том, что он перерос Европу и что пора ему становиться центром мировой цивилизации.

Слушая их медовые речи, Александр подумал, что не было ничего проще, нежели притащить их сюда. Мастеров пришлось уговаривать дольше и словам они не поверили: там сработали деньги.