Жан Фрестье - Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель

Нет ничего более утомительного, чем дать волю своей фантазии, подогретой алкоголем и злостью. После воображаемого дебоша Поль почувствовал себя совсем опустошенным. Соня как всегда безропотно и смиренно чистила ковер. Поль понял, что его гнев остывает. Ему уже хотелось тишины и покоя. «Равнодушие живет в каждом из нас. Как пес в своей конуре грызет кость, так и я буду долго еще пережевывать в одиночестве события последнего месяца».

— Соня, — произнес он дрогнувшим голосом, — ведь я когда-то любил тебя. Возможно, не так, как этого хотела ты. Неужели это ничего больше не значит для нас?

Какой-то неясный внутренний голос подсказывал ему, что это было важно для него так же, как первые шаги или первое причастие. Безусловно, он не жил прошлым, но ему не хотелось заглядывать и в будущее. Лишь настоящее имело ценность для него. И это настоящее было связано с Изабель. Поль вновь был готов продолжить спор, а если все его аргументы будут исчерпаны, то и сломать в этом доме всю мебель. Соня сказала: «Ни на час». Час для любви — это уже много, когда за неделю можно пережить целое любовное приключение.

— Когда ты думаешь вернуться в Париж? — спросил он.

— Я взяла билеты на следующий четверг.

— Тебя устроит, если я привезу Изабель в среду вечером?

Она выпрямилась:

— Лучше во вторник. Нам нужно собраться, сложить чемоданы.

Только пять дней! Вот и все, что послал ему Бог.

— Договорились, во вторник после обеда, — сказал Поль.

Он испил свою чашу до дна. Как теперь ему смотреть в глаза Изабель? Она не простит столь позорного поражения. Он представил, как Изабель своей изящной ножкой попирает его в грудь со словами: «Толстый старик, я презираю тебя: ты дал загнать себя в угол». Это старо как мир. И с этим надо смириться. Полю ничего не оставалось, как сорвать на ком-то свое зло. Своей мишенью он выбрал эту упрямую козу, которая держала в доме коньяк и бокалы, хотя сама не брала в рот ни капли спиртного.

— Тебе не стыдно, что я так легко уступил?

— Напротив, я довольна. Впрочем, что еще остается тебе? На моей стороне закон.

— Закон для шлюх?

— Ты можешь говорить все, что угодно. Кстати, позволь напомнить: несколько минут назад ты признался, что любил меня.

— Тут вовсе нет никакого противоречия. Я всегда питал слабость к шлюхам и, в частности, к тем из них, кто отличается чистоплотностью, любит порядок, держит над кроватью распятие, подкладывает под зад подстилку и заставляет ходить по дому на цыпочках, чтобы не запачкать паркет.

— От тебя всегда остается много грязи. Вот и сейчас ты испортил ковер так, что мне пришлось чистить его. Хочешь продолжить?

Он глубоко вздохнул:

— О! Как бы мне ни хотелось, но это еще больше осложнит наши отношения. Я предпочитаю выпить немного коньяку. Пришло время, когда глоток коньяка для меня предпочтительнее всего. Ты позволишь?

— Ты уже и так много выпил.

— Мне это просто необходимо. Соня, скажи, разве нельзя нам жить в мире?

— Я делаю все, что в моих силах.

— Верно. Ты права. Мне пора уходить. И не говори больше про свой паркет. Старая курица, я привезу твоего цыпленка во вторник. И все же, чтобы ты знала: ты причинишь Изабель больше вреда, чем я. Извини за ковер. Спасибо за коньяк. До вторника.

Он вышел на улицу. И хотя в голове у него шумело, координацию движений он не потерял. Поль вдохнул воздух полной грудью. Он был пропитан запахом сосны и показался ему восхитительным. «Вся прелесть этого края в том, — подумал он, — что, куда ни кинешь взгляд, повсюду в даль уходят холмы. И тебе уже кажется, что за ними ты сможешь найти себе приют». Почему-то он опасался неполадок в машине, словно она простояла у подъезда многие месяцы. Но, как ни странно, мотор сразу же завелся. Он успел разглядеть в высоком окне, освещенном лучами заходящего солнца, рыжую копну волос. Было ли виной тому солнце, но в эту минуту он не смог бы ответить на вопрос: ненавидел он Соню или любил?

По дороге он раза два остановился. Он заблудился и хотел пить. А где, как ни в уличных кафе, можно получить нужную информацию и утолить жажду?

Он нашел девушек на террасе «Спландида». Они сидели рядом, блондинка и брюнетка. Неизвестно почему, но последнее обстоятельство наполнило его сердце радостью. Какие красотки! Одна блондинка, а другая брюнетка. Перед ним были две разные жизни со всеми секретами и тайнами, а в их широко распахнутых глазах отражались мечты о счастье, которое вот-вот свалится на них с небес. Он прошел между столиками и присел на стоявший между ними железный стул.

— Ну вот и я!

— Похоже, что наш номер не удался, — сказала Изабель. — Стоит только на тебя взглянуть!

— Полный провал.

— Мы так и думали, — сказала Маривонна. — Вы не против, если я поеду сегодня в Тарде вместе с вами?

Удивленный, но обрадованный, он бросил на Изабель вопросительный взгляд.

— Мы тут поговорили, — произнесла она, — и поскольку были уверены, что ничего не получится у нас, решили, что можно на несколько месяцев раньше использовать твое новогоднее приглашение. Конечно, если ты не возражаешь?

Он громко хлопнул в ладоши, то ли от радости, то ли для того, чтобы подозвать официанта.

— Возражаю? Как вы могли подумать об этом? Напротив, нам надо поблагодарить Маривонну. Она не даст окончательно загрустить. Официант, двойное виски. И поскорее.

Он повернулся лицом к брюнетке с короткой стрижкой. Из чего складывается женская красота? Вот нос, глаза. Или же все дело в надежде, что зародилась на заре человечества?

— Очень приятно, — сказал он. — Как вы это устроили? Ваши родители не возражают?

— Так случилось, что сегодня мне не у кого спрашивать разрешение. Мой папа, адвокат, укатил в Париж, а мама гостит у друзей в Монако. Братья же гуляют где-то. Вот я и решила поехать с вами. Если бы вы только знали, как я рада этому!

— А уж как нравится мне! — произнес Поль, расплачиваясь с официантом. — Этот вечер мы провели бы с Изабель в слезах, а теперь благодаря вам повеселимся от души.

Он наклонился над столиком, чтобы чмокнуть Изабель в щеку, а затем залпом осушил свой бокал.

— В путь, — сказал он.

Изабель несла чемодан Маривонны. Он принял его из ее рук и закрыл в багажнике автомобиля. Он повторил те же жесты, которые совершил месяц назад. На какое-то мгновение он задумался, поскольку был в той стадии опьянения, когда тянуло на философские размышления о времени и о себе.

— Переднее сиденье машины довольно широкое, чтобы расположиться втроем.

Его предложение было принято без возражений. Да и что делать на заднем сиденье, если только не спать? По правую сторону от рычага переключения скоростей белели округлые коленки Маривонны, а еще дальше виднелись не менее прелестные ноги Изабель. «Настоящая клавиатура», — подумалось Полю. Он был охвачен тем душевным трепетом, которое испытывает всякий, кому довелось познакомиться со сложным устройством церковного органа, из которого можно извлечь божественную музыку.