Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо

Натан перевел дыхание и схватил Тома за руку:

— Я тебя люблю, ты же знаешь.

— Знаю.

Натан поджал губки:

— Ты должен был ответить: «Я тоже», обрати внимание, я этого ждал.

— Я скажу тебе это, когда мне захочется.

— А такое еще может случиться?

— Всякое бывает.

— Так у нас все как раньше?

— Все как раньше. — Том выпрямился на скамейке. — Только одна вещь отменяется: совместная жизнь!

— Ох нет!

— Я возобновлю договор с владельцем своей квартиры и перевезу обратно книги — столько трудов, чтобы в итоге получить… то, что я видел.

— Том, ты все-таки разозлился!

— Я согласен, что трудно устоять перед искушением — и я первый ему поддался, — но есть другое искушение, перед которым я устоять смогу, не сомневайся, — это искушение жить с тобой вместе. Натан, зачем ты хочешь, чтобы мы жили под одной крышей, притом что ты так дорожишь своей свободой, а я — своей? Ведь независимость подходит нам куда больше: два отдельных жилища, а никак не общая клетушка. Невозможно получить всё сразу: и масло не продать, и деньги за него выручить, и еще переспать с молочником! Да, это нормально — влипать во всякие приключения с разными парнями, но лучше, чтобы мы этого друг о друге не знали. Я буду любить тебя сильней, если больше не увижу, как ты выглядываешь из-под простыни в компании какого-то незнакомого мужика — или даже знакомого парня! Я буду любить тебя сильней, если, когда у меня скверное настроение, смогу посидеть один в своей квартирке. Я буду любить тебя сильней, если смогу сам решать, хочу ли сегодня переспать с тобой. Я буду любить тебя сильней, если смогу пригласить тебя к себе с ночевкой. Я буду любить тебя сильней, если смогу не сталкиваться с тобой, когда мне захочется побыть с кем-то другим. Я буду любить тебя сильней, если ты не обнаружишь меня на месте того, кого в этот момент хочешь. Я буду любить сильней, если не буду обязан тебя любить. Я буду любить сильней, если ты не будешь для меня долгом или привычкой. Я буду любить сильней, если ты станешь моим собственным выбором. Если я смогу предпочесть тебя другим. Я буду любить сильней, если ты позволишь мне любить тебя так, как хочу я сам. Наша любовь слишком важна для меня, чтобы я позволил испортить ее совместной жизнью.

Растроганный Натан молча кивнул. Том погладил его по щеке, Натан покраснел.

— Итак, мы разъезжаемся, чтобы уже не расставаться, да?

— Вот именно. Я не хочу жить вместе с тобой, потому что мне важно, чтобы наша общая жизнь продолжалась.

Медленно, очень медленно Том наклонился к Натану и прикоснулся своими горячими губами к его губам. Наверху, среди веток, будто аплодисменты, захлопали крылья.

Когда поцелуй закончился и Натан, у которого перехватило дыхание, немного отдышался, он пристально вгляделся в лицо друга — его пьянил запах Тома и подступившее желание.

— Честно сказать, Том, хотя на первый взгляд кажется иначе, самый романтик у нас ты.

— Романтизм — это мудрость обладателей бурного темперамента.

Когда Патрисия осталась одна в пустой квартире, без Ипполита, который из осторожности счел за лучшее удалиться, и без дочери, удравшей по черной лестнице, она бродила как потерянная из комнаты в комнату, слушала веселые возгласы, доносившиеся с площади Ареццо, и вглядывалась в оставшийся вокруг, после этого испорченного праздника, беспорядок… Никаких сомнений: ей сегодня не повезло больше всех. И дочери, и жениха — и след простыл!

А ей наводить порядок да мыть посуду.

От разочарования она плюхнулась в кресло. Выключила свет и осталась сидеть в полумраке.

Ее жизнь разладилась. По поведению Альбаны ей стало ясно, что она не сможет удержать Ипполита. До сегодняшнего дня они виделись только украдкой — в ее квартире или в скромном кафе в квартале Мароль, они словно жили на необитаемом острове. А теперь с этим робинзонством покончено! Они вышли в огромный мир, с его опасностями и ужасами конкуренции. Альбана выдала ей в сконцентрированном виде то, что с ними произойдет: женщины всегда будут хотеть понравиться Ипполиту, бессознательно или намеренно.

Так вот, что ее ждет. Неуверенность, борьба, измена. Не считая еще и насмешек: Ипполит — красавец, Патрисия — толстуха. Сколько раз она слышала такое от других: «И как, спрашивается, такой парень мог выбрать настолько страшную подружку, в голове не укладывается!» Может, даже она сама когда-то такое говорила? Да наверняка…

А сам Ипполит… Пока он играет отважного рыцаря, который верен своей даме и оттолкнул малолетнюю Мессалину. А через месяц, через год — как-то он станет действовать со взрослой женщиной, которая окажется посмелее Альбаны?

Такое сокровище не задержится надолго в одних руках.

Она вздохнула.

И в эту секунду что-то в ней дрогнуло. Все кончилось. Она больше не верит. Ни себе, ни Ипполиту. И не верит в других людей и во все общество вместе — тоже. Иллюзии рухнули.

Чтобы уже окончательно себя добить, она отправилась в ванную. Взглянув в зеркало, она на мгновение даже себе понравилась, прическа явно была ей к лицу. Но это минутное удовлетворение принесло ей не меньше огорчения, чем радости. Ну и что с того, что к лицу? Наступает момент, когда женщине приходится выбирать между своим лицом и телом. Полнота спасла ее лицо — оно оставалось округлым, гладеньким, без морщин, но зато ниже Патрисия стала огромной. Хотя она так старалась последние несколько недель… Вкалывала, как десятиборец… Если этого не видно в зеркале, то изменения должны отразиться на экране весов. Она встала на площадку. Что?! Наверняка тут какая-то ошибка. Стрелка застряла на одном месте. Невозможно. Она сбросила всего полтора килограмма.

От гнева она стала лупить свое тело, молотить себя по животу, рукам, бедрам. Откуда этот целлюлит, который она сюда вовсе не звала?

С улицы донеслись звуки перебранки. Из страха, что в дело замешана Альбана, она метнулась к окну гостиной. Два парня в спортивных костюмах пререкались с парой в смокингах из-за места для парковки, которое и те и другие считали своим. Парни заводились и хамили по-страшному и уже стали орать на светскую пару, которая уговаривала их вести себя потише.

Патрисия испугалась, как бы не дошло до драки. Она вмешалась:

— У вас что-то случилось? Хотите, чтобы я вызвала полицию?

Светская пара подняла голову, а парни накинулись на Патрисию:

— На хрена нам полиция? Что ты к нам лезешь со своей полицией? Это наше место. Мы всегда тут паркуемся.

— Места для парковки никому не принадлежат, — парировала она.

— Слушай, бабка, исчезни и не лезь не в свое дело! Старым вешалкам в такое время уже спать пора!

— Не тревожьтесь, мадам, — крикнул мужчина в смокинге, чтобы разрядить атмосферу, — мы припаркуемся дальше.