Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо

Но все же утром робкий свет пробрался во дворик через разноцветные стекла. На мгновение ландыш, который принес ей кто-то из детей, озарился розовым ореолом. Мадемуазель Бовер поднялась, хлопнула себя по бедрам и решила, что отыщет Коперника.

С семи утра она вышагивала по окрестным улицам и звала птицу — по двадцать раз осматривала каждое дерево, встряхивала редкие кустики, разглядывала каждое окошко, каждую водосточную трубу, островерхую крышу и каждый козырек.

Слыша, что она выкрикивает чье-то имя, соседи спрашивали, что служилось, она объясняла. Некоторые пытались помочь — недолго, — другие просили ее замолчать, потом, устав от ее истошных воплей, продавцы в окрестных лавочках стали ее ругать. Но что ей до них за дело? Она продолжала поиски. И ни насмешки, ни оскорбления не могли ей помешать. А что это смешно, так она и сама смеялась.

К полудню пришлось признать очевидное: Коперник бесследно исчез.

Раздраженная, вымотанная и грустная, она умирала от голода, но при этом не могла заставить себя проглотить ни крошки. Если она станет есть, то предаст Коперника второй раз. Ведь теперь она поняла: это она во всем виновата. Во вчерашней ссоре она встала на сторону мальчика, и попугай обиделся. Когда она пыталась отогнать птицу от Абдула, она выступила против Коперника, и он не смог перенести ее предательства и от горя улетел.

Эта ужасная ситуация возникла вовсе не случайно: она плохо обошлась с птицей, которая ей доверяла. И это ее вина, что ей теперь так грустно. А вот что сейчас с ним… Ей стало ужасно стыдно: она так подвела своего друга. Ведь причиной того, что он пропал и теперь где-то мерзнет или рискует попасть в лапы к кошке или стать добычей злых людей, была она сама! Где-то он сейчас? Поел ли?

К двум часам дня ее озарило: чтобы понять поведение Коперника, надо посоветоваться со специалистом.

Она посчитала оставшиеся в кошельке деньги. Пять евро? Не хватит, чтобы заплатить за визит к ветеринару. Хотя… Если ей удастся его разжалобить и объяснить, что… Нет, не выйдет. Она не знакома ни с одним ветеринаром, и вполне возможно, что ей все же выставят счет за консультацию: больно уж она похожа на богатую вдовушку или просто благополучную даму.

Внезапно ей в голову пришла идея, и она решительно встала. Она отправится в магазин, где продают попугаев, и добудет нужные сведения у продавцов.

Ей вспомнилось, что во время одного своего путешествия она заметила магазинчик экзотических животных — змей, птиц, пауков, ящериц, игуан, — она прикинула, как туда добраться, и отправилась приводить свой план в исполнение.

Она брела по набережной Маримон, вдоль берега малахольного грязноватого канальчика — склады на берегу были переоборудованы в мастерские художников или магазины. Она уже стала подозревать, что перепутала и нужное место не найдется, но через двадцать минут пешего хода увидела вывеску «Затерянный мир», выведенную готическим шрифтом.

В плохо освещенном магазинчике она прошла мимо стеклянных террариумов, стараясь не глядеть в их сторону, и по запаху птичьего помета вычислила, где расположен закуток с попугаями.

Она вошла в ту комнатку, и звуки показались ей очень знакомыми: птичьи крики, перепархивания, шелест крыльев возвращали ее на площадь Ареццо, в ее жизнь рядом с Коперником.

Она увидела долговязого продавца в темной футболке и с пирсингом на языке, похожего на цаплю. Она выложила ему свою легенду: она хочет приобрести попугая ару, и ей нужно сперва побольше узнать об их характере. Парень дал ей несколько несложных советов, потом пригласил посмотреть птиц в вольерах.

В первом же вольере она увидела, как попугай срыгивает, и вспомнила, что Коперник в последнее время часто так делал.

— А вот этого тошнит — это значит, он больной?

— Нет, мадам. Он срыгивает пищу, которую съел, — это он ухаживает за самочкой в соседней клетке. Он ей отдает то, что у него есть. Показывает, как она ему дорога.

— О! — воскликнула взволнованная мадемуазель Бовер. — А бывает, что они это делают перед людьми?

— Очень редко. Это значило бы, что попугай воспринимает этого человека как свою половинку, кого-то, кого он любит и с кем хочет заниматься любовью.

Мадемуазель Бовер сглотнула слюну: продавец показал ей поведение Коперника в неожиданном свете.

— Господи… это же серьезно!

— Ну, это как посмотреть, — флегматично ответил парень. — С одной стороны, между попугаем и его хозяином иногда устанавливаются очень близкие отношения. А с другой — человек может легко все это прекратить: достаточно не реагировать на некоторые действия попугая и избегать некоторых контактов.

— Это каких же?

— Ну, отворачиваться, когда птица танцует. Не обращать внимания на его пение.

— Да что вы! А еще?

— Никогда не трогать интимные участки тела попугая, даже если он сам это предлагает.

— Интимные участки?

— Живот, хвост.

Мадемуазель Бовер аж задохнулась, вспомнив, сколько раз она гладила Коперника пальцем по брюшку и хвосту.

— А клюв? — тревожно спросила она, вспомнив, что на такие прикосновения Коперник реагировал особенно бурно.

— И клюв тоже, конечно. Это самая эрогенная зона.

Дрожь пробежала по спине у мадемуазель Бовер: она-то считала, что ведет целомудренную жизнь, а оказывается, она не просто делила кров с влюбленным попугаем, но сама же и поощряла его своими прикосновениями, даже вступала с ним в какое-то чуть ли не сексуальное взаимодействие. Она болезненно сглотнула:

— Скажите… но ведь попугай не все время так себя ведет… я имею в виду, поначалу…

— Это начинается в подростковом возрасте.

— А когда у них подростковый возраст?

— Зависит от размера. У некрупных видов — в восемнадцать месяцев. А у крупных ара, например, гормоны дают о себе знать только лет с пяти.

Мадемуазель Бовер прикрыла глаза: пять лет, именно столько сейчас Копернику!

— Это естественно, — продолжал парень, — потому что они намного дольше живут. В неволе доживают до пятидесяти, а то и до восьмидесяти лет. Так что вы решили, мадам?

— Мадемуазель, — машинально поправила она. — Последний вопрос: а когда у них брачный период?

— Как раз сейчас: как вы могли заметить по тому какаду, которого тошнило. Самцы и самки стремятся к продолжению рода. Так что?

— Слушайте, все это звучит очень интересно, — покраснев, ответила она. — Я немного поброжу здесь и вас позову.

— К вашим услугам.

Мадемуазель Бовер разыгрывала комедию, изображая нерешительность: делала вид, что ее интересует то один вид попугаев, то другой, а потом, воспользовавшись появлением нового клиента, тихонько прошла вдоль клеток и выскользнула из магазина.

Шагнув на набережную, где в лицо ей ударили яркие солнечные лучи, она потерла лоб. В голову ей пришла мысль: а вдруг Коперник вернулся на площадь Ареццо в поисках самки?