Зархуна Каргар - Зари. Мне удалось убежать

Афганские женщины активнее интересовались политикой, освоили профессии врача, адвоката, журналиста, пилота, военного, политика, многие из них стали актрисами и певицами и выступали на телевидении. По приказу президента у нас начали транслировать западные, индийские и российские фильмы, музыкальные и другие программы, создававшие ощущение связи с остальным миром. В Кабуле можно было встретить людей со всего Афганистана. Представители национальных меньшинств — хазаров, пуштунов, таджиков, сикхов и кучи — имели такое же право на образование, профподготовку и работу, как и основная часть населения, — правительство гарантировало равные возможности для всех своих граждан. Я помню, как мой отец однажды сказал мне, что Афганистан становится более демократичным государством.

Но, конечно же, во многом жизнь в Афганистане осталась прежней, в особенности в деревнях. Многие из тех, кто придерживался традиций и заповедей ислама, не были согласны с новыми законами. Они женили своих детей, когда те были совсем маленькими, и считали женщин своей собственностью, не имеющей права ни на наследство, ни на свое мнение. Несмотря на то что правительство приняло новые, справедливые законы, многие люди все еще были уверены, что судьбу молодой девушки должна определять семья, а не государство. Люди из сельской местности, не желавшие менять свой жизненный уклад и отвергавшие коммунистические идеи, активно пропагандируемые правительствами СССР и Афганистана, поддерживали моджахедов. Так расширялась пропасть между сельскими и городскими ценностями и интересами. Это привело к тому, что некоторые сельские школы для девочек были сожжены повстанцами, учителя этих школ, а также некоторые женщины, рискнувшие выступить по телевидению, были убиты. К счастью, такие инциденты были редкостью.

В то время многие обвиняли афганское правительство в том, что оно приняло сторону коммунистов. Но на деле многие афганцы, включая моего отца, который четыре года подряд занимал должность руководителя Национального радио, а позже — министра печати и главы Государственного комитета, не забыли о наших культурных ценностях. В то время успешная политическая карьера напрямую зависела от партийной принадлежности, поэтому мой отец был членом Народно-демократической партии Афганистана. Он, как и многие другие, свято чтил ислам и наши традиции, но был предельно осторожен и никогда не делал то, чего не одобрила бы партия, так как ее влияние было огромным. Что интересно, в школе, построенной русскими, где училась я и мои сестры (она считалась одной из самых лучших и современных в Кабуле), наши учителя были русскими, и русский язык был обязательной частью учебной программы. Но мы также изучали Коран и историю ислама.

Жизнь в Афганистане того времени нельзя было назвать легкой. К примеру, в период с 1978 по 1992 год каждый молодой афганский мужчина был обязан отслужить в армии два года. Их обучали специально для борьбы с моджахедами. Многие семьи потеряли сыновей, мужей и отцов во время этой кровопролитной войны, и немало солдат осталось калеками. И хотя государство выплачивало вдовам погибших ежемесячную материальную помощь и предоставляло им особые льготы при устройстве на работу, афганские женщины, с которыми мне довелось разговаривать, рассказывали мне, что во время войны больше всего пострадали девочки и женщины. Кто бы ни приходил к власти в Афганистане, женщинам приходилось тяжелее всего.

Только через десять лет, в 1989 году советские войска покинули страну и власть президента Наджибуллы серьезно пошатнулась. Он попытался подписать мирные договоры с представителями различных группировок моджахедов, но безрезультатно — те как раз занимались набором людей в свои группировки, имея целью захват власти.

Конец правления Мохаммеда Наджибуллы пришелся на время распада Советского Союза. Правительство СССР не смогло навести порядок даже в своей стране, что уж говорить об Афганистане. С распадом СССР в Афганистан перестала поступать финансовая помощь, и это в результате привело к отставке президента. За одну ночь все изменилось — заводы закрылись, прилавки магазинов опустели и люди начали голодать. Правительства других стран забыли об Афганистане — он перестал быть для них пешкой в их политических играх. После ухода Наджибуллы с поста президента власть в стране захватили моджахеды.

Мы все еще жили в Кабуле, когда это случилось. Все резко изменилось — мой отец потерял работу, машину и свое положение в обществе. Я помню, что он говорил по этому поводу: «Будучи у власти, я никому не сделал ничего плохого, поэтому ни одна группировка не может держать на меня зла». Но, к несчастью, все было не так просто — его считали коммунистом, а значит, он не мог войти в состав нового правительства. Вскоре после того, как моджахеды захватили Кабул, разные группировки начали борьбу за власть, и в нашей столице разгорелась настоящая гражданская война. Каждая группировка имела оружие, и никакие законы не защищали мирное население — любой мог быть убит.

В 1994 году, в самый разгар гражданской войны, моя семья решила покинуть Афганистан. Мои родители считали, что нам небезопасно оставаться в стране — каждый раз, когда мой отец покидал дом, мы переживали за него. Как и миллионы других беженцев, мы уехали в Пакистан — ближайшую страну, где могли рассчитывать на спокойную жизнь. Там была совсем другая обстановка. Я и мои сестры пошли в школу, а отец сумел устроиться на работу. Шли дни, месяцы, годы. После захвата власти в Афганистане талибами наши шансы на возвращение домой резко уменьшились.

Вера талибов основывалась на законах шариата. В особенности это касалось положения женщины. Талибов поддерживали Пакистан, Саудовская Аравия и, неофициально, — США. В числе их союзников была также организация Аль-Каида, возглавляемая Усамой бен Ладеном. Новое правительство ввело строгие правила: женщины не могли выходить из дома, а девочкам не разрешалось учиться. Тех, кто посмел ослушаться, наказывали. То было тяжелое время для всех афганцев — они были изолированы от остального мира и жили в нищете.

С приходом талибов к власти мы потеряли последнюю надежду на возвращение домой. Для семьи, в которой не было сыновей, зато было несколько дочек, Пакистан казался наилучшим выбором — тут мы могли пойти в школу, а потом получить высшее образование и найти работу. Я поступила в университет на факультет журналистики и стала внештатным сотрудником Би-би-си. И все же мои родители не чувствовали себя в Пакистане в полной безопасности, они решили переехать на Запад. Мой дядя с семьей уже давно жил в Великобритании, и мы подали заявку на визу для переезда в Лондон. В августе 2001 года мой отец получил разрешение на постоянное проживание на территории Великобритании. Через несколько недель после нашего переезда в Лондон башни-близнецы нью-йоркского Всемирного торгового центра были атакованы террористами. После этого жизнь и судьба многих афганцев изменились самым трагическим образом. Атаки террористов изменили и мою жизнь, ведь несмотря на то, что я теперь жила в Лондоне, я все равно оставалась афганкой.