Валерий Губин - Вечное невозвращение
- Название:Вечное невозвращение
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Губин - Вечное невозвращение краткое содержание
Это сборник повестей, объединеных общей идеей — показать необычность и странность окружающего нас повседневного мира и житейских отношений, если смотреть на них не с позиции обыденного сознания, которое всегда строит прозаический образ мира, а через фантазию, через любовь, через память детства. Тогда мир явится непостижимой тайной, возбуждающей радость, восхищение, изумление или ужас. Герои книги обладают подобным видением, которое возникает в силу их стремления к свободе и самобытности.
Вечное невозвращение - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Неожиданно позвонил мой философ-любитель, о котором я и думать забыл. Он заходил к Марине, но никто не ответил на звонок в дверь, потом встретил соседа с нижней площадки и тот сказал, что Марина, по слухам, давно продала квартиру и уехала в Ярославль. Во всяком случае, здесь он ее больше не видел, а кто живет в квартире, не знает. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь оттуда выходил. Но вот по ночам часто слышно, как наверху ходят. Дом довоенный, перекрытия деревянные, хорошо слышно — кто-то ходит и ходит, взад-вперед.
— Так что вот так вот, старичок! Как говорится — ит воз бикоз колхоз! Кстати, не займешь сто пятьдесят? Сразу двести отдам.
— Сейчас не могу, все, что было — послал в Таиланд, жертвам цунами.
— Кто же деньги посылает? Надо было одеяла посылать. Сгущенку!
— Нет у меня лишнего одеяла.
— Да, с одеялами у всех напряженка. Ну, бывай, старичок! Ариведерчи Рома! Если что — звони.
"Значит она все-таки там. И ходит по ночам. Кому же еще ходить? Недаром она про гроб упоминала!" — думал я, повесив трубку.
Ночью снился сумбур — я стоял возле дома и вглядывался в раскрытые окна ее квартиры на третьем этаже. В окнах мелькали незнакомые лица. Один раз появился Далин, помахал мне рукой. Я крикнул:
— Марина дома?
— Оу йес, шартрез! — прокричал он в ответ и скрылся за шторами.
Я сложил руки рупором и стал вызывать Марину. Долго вызывал — целую вечность, даже почувствовал, что от крика заболело горло. Наконец она появилась. Я знал, что это была она, но все-таки это было не ее лицо: страшная, нечеловеческая маска, не мигая, смотрела на меня. Я почувствовал — еще мгновение, и превращусь в камень, дернулся — и проснулся. Проснулся и услышал, что звонит телефон.
— Ты не спишь уже?
Я посмотрел на телефон — шесть утра.
— Да, уже не сплю.
— А я давно не сплю, очень рано просыпаюсь, идти в такую рань некуда, и хожу, хожу по квартире, из комнаты в комнату, словно что-то потеряла. Ты помнишь Толика-певца?
— Конечно.
Толик был самым старшим из нас и на всех наших сборищах обязательно пел романсы. Так мы его и называли между собой: Толик-певец. Голос у него был мощный, как иерихонская труба. Он и не пел, а как будто трубил. Работая бухгалтером, он непременно хотел устроиться в штат в какую-нибудь областную филармонию, объехал все областные столицы, но нигде не брали. Я думаю, не из-за голоса, а из-за физиономии. Она у него была совершенно зверская, как у киношного маньяка-убийцы. А когда он пел, это впечатление многократно усиливалось.
— Я встретила Иру, та сказала, что он уехал в Америку. Ты помнишь его гипотезу о влиянии вибрации голосовых связок на организм?
— Вот уж не думал, что кто-нибудь примет всерьез эту галиматью.
— Как видишь, приняли. Пригласили в Америку, у него там что-то вроде лаборатории.
— Фантастика. Очень рад за Толю, но все равно не верю. Скорее всего, дальняя родственница оставила ему в наследство куриную ферму в Неваде. Он теперь кур разводит. Поет им, делая зверскую рожу, и они лучше несутся.
— Ты просто завидуешь.
— Конечно, завидую. Тоже хочу в Америку. Согласен даже индюков разводить.
— Интересно на тебя посмотреть, столько лет не виделись.
— А я тебя видел.
— Когда?
— Только что, во сне.
— Ну и как я выгляжу? Что молчишь? Я знаю, что я здорово подурнела. И даже в чужих снах выгляжу страшновато. Ты, небось, испугался?
Мне действительно стало страшно — откуда ей известно, как она выглядела в моем сне?
— Да нет, очень похожа на Софью Ковалевскую.
— Никогда ее не видела. У меня к тебе просьба. Ты помнишь нашу дачу на Трехгорке? Как пройти к ней?
— Помню.
— Съезди, пожалуйста.
— Что-то надо привезти?
— Нет, просто посмотри. И снаружи, и внутри. Все ли в порядке. У меня неприятные предчувствия. Может быть, ограбили. Или стекла побили. Очень тебя прошу.
— А как попаду внутрь?
— Ключи там же, под второй ступенькой. Пожалуйста, обещай мне, что в ближайшие дни съездишь.
Я обещал, а вспомнил только в конце недели. Твердо решил поехать, но освободился от всех дел только к середине дня. Когда приехал на Трехгорку, было уже темно, хотя не было еще пяти. Шел к даче — слава Богу, горели фонари — и злился на себя за свою уступчивость. Дойдя, обогнул темный дом, и никаких видимых разрушений не обнаружил. Потом нашарил под ступенькой ключи и вошел. В доме было сыро и пахло затхлостью давно необитаемого жилища. Электричества не было, а искать щиток мне не хотелось. В тусклом свете уличного фонаря все показалось прибранным и ухоженным. Так что Маринины предчувствия не подтвердились. Я решил покурить перед обратной дорогой, и, садясь в кресло, увидел в соседней комнате у окна силуэт, похожий на человека, но потом сообразил, что это, конечно же, стоит старинная вешалка с наброшенной одеждой. Я сам на нее когда-то вешал свой пиджак.
Разлегся в заскрипевшем кресле, затянулся сигаретой и почувствовал, как устал за эту неделю. В доме было абсолютно тихо, и не единого звука не доносилось снаружи. Я сидел и наслаждался одиночеством и тишиной. Вспомнилось, сколько веселых часов проводили мы здесь летом, какой шашлык обычно жарил Эдик, долго колдуя над ним во дворе. Вспомнилось, как соседи приходили жаловаться: Толик пел так громко, что они не могли расслышать собственный телевизор. И еще, как Далин читал нам свой очередной опус. Все старательно делали вид, что слушают, некоторые даже кивали головами, а Гензик вдруг начал тихо блеять. Философ несколько раз с недоумением оглядывался — откуда идут такие звуки? Потом понял, запустил в Гензика рукописью, и ушел страдать в глубину сада. Мы долго уговаривали его вернуться за стол — стоит ли обращать внимание на полуграмотного религиозного фанатика. Гензик тогда ударился в религию, бросил аспирантуру, и даже устроился служкой в какую-то церковь возле Шереметьевской усадьбы.
Но вдруг смутное беспокойство зародилось во мне, я никак не мог уяснить его причину, потом понял, что оно связано с этой вешалкой во второй комнате. Я стал смотреть на нее, напрягая зрение: вешалка как вешалка — что тут беспокоиться? Правда, уж очень похожа на силуэт человека, я бы даже сказал, на женский силуэт. Еще через десять секунд я вдруг увидел, вернее, почувствовал, что это все-таки человек. И стоит лицом ко мне. Давно стоит. По спине пробежал неприятный, сильный озноб. Страшно было, как он стоит: совершенно неподвижно и молча.
Но вот он шевельнулся, а потом шагнул в мою сторону. В два прыжка я достиг двери, распахнул ее ударом ноги, и даже не помню, как очутился на улице за калиткой. Там я, пересилив страх, остановился и стал ждать — кто же выйдет из дома. Но никто не выходил, дом стоял такой же темный, без всяких признаков жизни. Тут в голове словно вспыхнула картинка — когда эта вешалка шагнула ко мне, она попала в полосу света с улицы, и я увидел очень коротко остриженные волосы, точно также последние годы их встреч стриглась Марина.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: