Сергей Саканский - Наблюдатели

Безбрежные лесные дали открываются с невысоких холмов. Горизонт невообразимо далек, потому что планета раза в полтора больше Земли, воздух чист и прозрачен, как поцелуй ребенка, он принадлежит птицам.

Я медленно лечу над холмами. Я кого-то ищу. Этот кто-то – недосягаем…

Сегодня день рожденья моей дочки, сегодня ровно восемь лет, как ее не стало.

Иногда, если пристально об этом думать, я во всей полноте понимаю – что ты сделал со мной, Микров!

Я не хотела делать аборт, а ты – как ты говорил, как аргументировал! Ты предлагал повременить, не бросать институт, утвердиться в жизни, и лишь тогда…

Да, я окончила институт, я получила диплом биолога, чтобы бросить его в стол и навсегда забыть о биологии, а может быть, моя истинная профессия и состояла в том, чтобы быть матерью? Ребеночка моего ласкать, щекой прижиматься к его щеке…

Но все это было после, а сначала я твердо решила: рожать. И что это была за наказанье Божье? Когда все кончилось, и я попросила показать, мне не показали его, моего ребенка, а унесли от меня куда-то, и только потом, на другой день я увидела его…

Лучше бы я не видела его!

Это от тебя, Микров, это твое гадкое семя породило чудовище, но даже и это чудовище я хотела оставить, ведь это была моя дочка, я хотела кормить ее грудью, пока она не умрет, но ты настоял, а я была слишком слаба и напугана, чтобы возражать, ведь я чувствовала себя так виноватой, ведь только теперь я понимаю, что это не моя, а твоя доля создала чудовище…

Потом мы оба подписали отказ от ребенка и ехали домой из роддома, были первые желтые листья на тополях…

Потом ты сказал, что используешь свои связи и будешь следить за нашей маленькой уродицей… Потому что простым ведь родителям, которые отказались, этого нельзя.

Потом ты пришел хмурый и сказал, что она умерла…

Когда же я забеременела во второй раз, ты напугал меня, что и во второй раз может не получиться, вернее, получиться то же, что и в первый…

Я пошла у тебя на поводу, меня выпотрошили, мне было больно, и ты убил не одного ребенка – ты убил всех моих будущих детей, ты обесплодил меня.

Помнишь, как цинично, как гадко ты сказал, явно любуясь собственными словами, будто слетевшими с экрана коммерческого кино:

– У нас будет ребенок, – робко и нежно сказала я тогда.

– У нас будет аборт, – сухо и коротко ответил ты тогда.

Ты же не любишь детей, ты не в состоянии стать отцом, поэтому ты и вовсе не достоин любви женщины, Микров.

Слишком поздно я поняла, что никогда не смогу уйти от тебя, потому что кому я теперь нужна, пустая, бесплодная, как засохшее дерево? Вот каким изуверским способом ты привязал меня к себе!

Чтобы изо дня в день издеваться надо мной, чтобы унижать меня, чтобы бить меня.

И в этом весь ужас положения: я оставляла за собой право полюбить другого мужчину, но разве я могла, любя его, обмануть его, скрыть, что я теперь половина человека, уродина, засохшая древесина?

И вот теперь это свершилось: я полюбила, и есть человек, который может, наконец, взять меня от тебя, и я должна бы быть счастлива, но я испытываю лишь муку, тоску и муку, муку и тоску.

Quando paramucho mi amore defelice corazon.

Mundo paparazzi mi amore chicka ferdy parasol.

Cuesto obrigado tanta mucho que can eat it carousel.

Я ненавижу, ненавижу, ненавижу людей. Я метаюсь, я бьюсь в этом теле, натыкаясь изнутри на его стены, мне хочется прогрызть в нем дыру и вырваться наружу.

Еще немного, и я успокоюсь.

Да, я успокоился.

Сейчас это тело примет еще одну таблетку снотворного, и уснет. Я ненавижу это тело, этот разбалансированный организм.

Человек тем более омерзителен, что может производно оперировать понятиями тело и душа, он может делать это сколь угодно долго и по любому поводу.

Такое удобное разделение придумано на ранних этапах цивилизации и обусловлено, опять же, двойственной природой человеческого сознания.

Можно было бы сказать, человек не виноват в том, что он так устроен, не виноват как биологический вид, подобно тому, как хищник не виноват перед своей жертвой. Если бы человек сплошь и рядом не пользовался собственным несовершенством, а искренне пытался его преодолеть.

И все же человек вызывает жалость и сострадание, не как вид на общем фоне биосферы планеты, а именно один, отдельно взятый человечек, взаимодействующий не с природой, а лишь с себе подобными существами.

Люди делятся на мужчин и женщин отнюдь не по наличию или отсутствию каких-то там органов. Женское и мужское начала есть в каждой человеческой особи в произвольных пропорциях: большинство людей – это женщины-мужчины и мужчины-женщины, и сравнительно редко встречаются женщины-женщины и мужчины-мужчины.

Лично во мне процентов на двадцать женщины, и примерно столько же мужчины – в моей жонке. Может быть, именно по этому принципу и составляются пары, чтобы в сумме получить сто на сто. И может быть, именно потому муж и жена всегда внешне чем-то похожи друг на друга. Именно эта похожесть супругов и есть признак того, что данный брак совершенен, что эти двое действительно нашли друг друга, как мифические инь и ян. Но с моей Ленкой у меня нет ровным счетом ничего общего…

Мужчина должен быть главой семьи, заботится о семье, кормить ее.

Ну, а что если он на две трети женщина?

Скажем, этот молодой человек, этот Полянский Жан, столь недавно и неожиданно вошедший в мою жизнь? Женское начало в нем явно превалирует над мужским, иногда мне кажется, будто я вижу эту маленькую женщину внутри него, которая карабкается, подтягиваясь за ключицы, выглядывая из прорезей глаз.

Сестра его, наоборот, несет внутри что-то сильное, мужское… И вместе с тем, снаружи – это милая, маленькая, удивительно красивая женщина.

Рыженькая… Сестра его…

Есть ли у нее в Москве кто-нибудь – хотел бы я знать? Могу ли я закрутить с ней тайный роман?

Вчера я должен был передать Жану куриные накладные и бланки доверенностей. Жан уезжал за товаром и прислал на встречу сестру. Мы проговорили всего несколько минут, для приличия, чтобы не походить на шпионов, которые пересеклись у метро только для того, чтобы молча передать друг другу пакет.

Я ехал обратно и мечтал о ней. Увы, вряд ли я даже имею право мечтать о такой женщине, такие женщины никогда не принимали всерьез мне подобных, они играют только с сильными, с богатыми, ибо слишком хорошо знают себе цену.

Ночью я почувствовал ужасное, воистину фантастическое возбуждение и пришел к моей жонке. Странно, но мое состояние овладело и ее телом: моя куколка, совершенно размагнитив мозги, полностью расплавилась и растеклась, визжала, как свинья, звала мамочку, шептала бессвязные слова…