Мария Винтерштейн - Проигравшая в любви, или Не кормите Лярву!

Помимо кофе Максим заказал порцию блинчиков с шоколадом. Я вытаращила глаза:

— Мы же только что объелись, сало, нарезки, горячее!

— Не знаю, я почему-то проголодался! На сладкое потянуло. Ты заметила, как я ловко ушёл от вопросов про наш офис?!

Когда фирма только открылась, Максим снял офис, а потом принял решение отказаться от лишних затрат, поэтому своего офисного помещения у нас не было. Что поставщикам было крайне нежелательно знать, — разве можно давать серьёзные закупочные скидки компании, у которой даже нет своего офиса?!

От ученика я вышла с небольшим опозданием — уже стемнело. Ангел тоже задержался — закопался в заказах. Так что никто никого не ждал.

— Умничка, — резюмировал Любимый мой рассказ про то, как прошёл день, — десерт будешь?!

— Ох, нет, я и так сегодня переела, надо как-то снова входить в форму! — сказала я, хотя мне ужасно не хотелось уходить. Сидеть бы так, уютно прислонившись к его плечу, нюхать родной запах, молчать и наблюдать за происходящим вокруг.

— Ты в прекрасной форме! Мне всё нравится! — он поцеловал меня в нос. — Ну что, Манюсь, тогда поехали домой?!

— Поехали! Я взяла его под руку и… проснулась.

Медленно. Ещё медленнее. Задержись, пожалуйста, не уходи! Улыбка криво сползла с моего лица. Ты так давно не снился мне, Ангел. И вот, когда я только собралась с силами для очередной попытки жить по-новому, мне приснился этот осколок блаженной прошлой жизни.

Я услышала всхлипывания. На этот раз это плакала не я, а как будто бы сопел котёнок или щенок. Это тихо-тихо, чтобы никого не разбудить, плакала Девушка, к которой муж приходил каждый день.

Всё рухнуло у меня внутри. Месячные.

Чуда не случилось. Не произошло. Снова разбившиеся надежды. Мне стало так стыдно за свои переживания. Они показались мне такими незначительными, мелкими перед лицом тихого горя этой девушки. Я не осмелилась подойти и обнять. Хотя именно это мне хотелось сделать больше всего.

О том, чтобы снова заснуть не было и речи. Я затаилась и мысленно пожелала, чтобы мир, вселенная и высшие силы как можно скорее послали долгожданное счастье этой хрупкой, но такой мужественной женщине. Одно маленькое чудо.

Следующий день в нашей палате прошел тихо. Все молча погрузились в свои личные дела, словно чувствовали, что тишина должна сделать то, что слова сейчас не смогут — вернуть Девушке покой.

Ненадолго заехал Совиновник — передать орешки и попрощаться. Он снова уезжал в Минск. Большие цели, не оставляющие времени для лишних сантиментов.

Живот уже почти не тянуло, поэтому я предпочла сама выйти на прибольничную территорию к белорусу. После тревог прошедшей ночи было приятно вырваться на воздух. Получить энергию света и тепла.

Было лето. Мое первое лето ПОСЛЕ Ангела. Я — без Него. Неужели так теперь будет всегда?! Эта тишина теперь будет всегда. Больше я не получила ни строчки. А ведь он знает, что я в больнице. И знает, что я жду. Но не пишет и не звонит. Он отпустил.

Ну и чёрт с тобой, Любимый, у меня больше нет сил переживать и доказывать тебе, что у нашей задачки было более чем одно решение! Тут у любящих друг друга людей дети никак родиться не могут, а я всё со своими переживаниями по тебе Бога гневлю. А ведь у нас с тобой даже до темы детей не дошло, точнее, согласия по этому вопросу не было. Ты говорил, тебе надо подумать, это слишком большая ответственность. Что же, «мне кажется, я начал понимать, что ты имела в виду, что ты имела…» [2] Из песни «Что ты имела» группы «Несчастный случай» — разозлившись, процитировала я про себя знакомый шлягер.

Мы прошлись до беседки, расположенной за основным корпусом больницы. Обсуждать ничего не хотелось, — да и незачем. Романтический ореол первых встреч, столкнувшись с реальностью, не выдержал, и испарился без следа. Обиды не было. Тепло попрощавшись без обещаний на будущее, Совиновник и я с легкой душой разошлись каждый в своем направлении.

Вечером наша палата немного оживилась. Мы гадали, вернётся ли Маша завтра с утра, или всё-таки нам повезёт, и мы увидим её только вечером.

Меня и Девушку, к которой муж приходил каждый день, должны были выписать в понедельник.

Девушка потихоньку собиралась — аккуратно, складочка к складочке сложила свою одежду, тщательно вымыла личную посуду и убрала ее в сумку. Оставила только материал и инструменты для вязания, — чтобы продолжить работу над носочками для племянниц.

Откуда в таком маленьком человеке столько стойкости?! На её месте я бы даже смотреть на спицы не могла, ударилась бы в саможаление, и обвиняла мир в несправедливости. Не в этом ли кроется причинно-следственная связь?! Неужели поэтому я имею то, что имею, а она — уже четырнадцать лет вместе с любящим мужем?! И главное, — что делать теперь с сим чудесным открытием?!

Если я перестану жалеть себя — вернёт ли это мне Ангела?! Или я должна научиться самоконтролю как раз для того, чтобы убрать его призрак из своей жизни?! Что-то внутри меня подсказывало, что второй вариант ближе к истине. Но если я уберу Ангела из своей жизни, продолжила рассуждать я, — что в ней останется?! Пустота?! Одиночество, ожидание и надежда на новую любовь, встретить которую нет никакой гарантии?! Нет, я не готова. Лучше пока буду делать ставку на первую версию. В любом случае, научиться меньше ныть мне явно не помешает.

Я пытливо, но, по-возможности, незаметно стала наблюдать за Девушкой, словно та могла мне преподать ускоренный курс по самоконтролю.

Вдруг подала голос бабуся с горбом. Её койка была соседняя от девушкиной справа.

Она медленно взгромоздилась на свою кровать и обратилась к Девушке, отчётливо, словно в палате больше никого не было, чеканя каждое слово:

— Понимаешь, с родами тут всё не так просто. Когда я забеременела, первый был выКидыш, потом роды. А потом опять выкИдыш. Потом снова роды. И так три раза выкИдыш был. И детей трое. Тяжело было. И поднимала тяжело. Две дочки и сын у меня.

Она так просто, так по-человечески говорила, делая ударение на «И» в слове «выкИдыш», будто речь шла о сбежавшем молоке или сломавшемся телевизоре. С одной стороны, от её слов волосы становились дыбом, но, с другой стороны, парадоксальным образом становилось спокойнее.

— Дочка моя одна училась и замуж вышла, ничего, нормально вышла. Сейчас далеко живёт, редко вижу её. А вторая не очень удачно вышла. Мается. Муж её работал на складе, но уволили три года назад и никак работу найти не может. Высшего образования нет у него. Она, бедная, в Москву мотается, сама семью тянет. Живут в дальнем Подмосковье. У тебя то, наверное, хорошее образование?!

— Да, я сначала торговый колледж с отличием окончила, а потом социально-гуманитарный институт по специальности бухучет и аудит. Это негосударственный вуз. Но я параллельно работала всегда. Сейчас очень непросто найти работу. Я понимаю мужа Вашей дочери.