Сара Раттаро - Я сделаю с тобой все, что захочу

Я облокотилась на подушку, посмотрела ей прямо в глаза и прошептала:

– Он не от Карло.

Анджела вздрогнула, как от удара хлыста:

– Да ты что, с ума сошла? Что ты говоришь? Потом, осознав всю серьезность положения, она стала лихорадочно перебирать факты в голове:

– Боже мой, Виола! Как же так! Значит, вы не предохранялись…

Ответом ей были мои сдавленные рыдания. Потом, утерев глаза простыней, я придвинулась поближе к подруге и пробормотала:

– Что делать? Ума не приложу… Все как в дурном сне…

– Господи, Виола, о чем ты только думала!

– Не знаю, не знаю!

– А теперь ты беременна, но не от своего жениха. Как думаешь все это воспримет Карло? Представляешь, как больно ему будет? Он тебя обожает, ради тебя на все пойдет, но такое – это слишком даже для него. Ну а его мамаша только этого и дожидается. Она весь город заклеит твоими фотографиями с подписью «ИЗМЕННИЦА».

Я уставилась на дверь, не проронив ни слова.

– А твои родители? Как ты могла так с ними обойтись? – проговорила Анджела, и я вздрогнула.

– Может, стоит сначала поговорить с Массимо? – дрожащим голосом предложила я.

– Подумай хорошенько, – ответила Анджела, поднимаясь с кровати. – Он вполне может быть против этого ребенка. Сколько времени он уже не дает о себе знать? И что за отец из него выйдет? Виола, Массимо – это приключение, ошибка, игра, ты сама так говорила. С этим мужчиной ты никогда не будешь ни в чем уверена. Да ты ничего толком о нем не знаешь!

И, возвращаясь к главной теме, она добавила:

– Подумай о ребенке, если сомневаешься. Настоящий отец – это Карло, а никак не незнакомец, с которым ты пару раз переспала!

После этих слов я встала, схватила сумку и побежала прочь. Анджела, поджав губы, смотрела мне вслед в таком изумлении, как будто у нее на глазах только что рухнул самолет.

Миновав лестницу и входную дверь, я огляделась вокруг, пересекла двор, увернулась от пары машин и бросилась к остановке такси. Четырех-дверная «Ланча-Дедра», попавшаяся мне, показалась самым медленным автомобилем на свете.

Движение на улицах становилось все более оживленным, и на каждой остановке перед светофором я чувствовала, как огненное «НЕТ» загорается у меня в желудке.

Таксист не обращал на меня никакого внимания, хотя я нервно ерзала посреди двух задних сидений и постоянно поглядывала то на дорогу, то на часы.

На месте я расплатилась, вышла, не попрощавшись, и такси исчезло вдали. Окна на третьем этаже были распахнуты, и мое сердце тут же размякло, как дрожжевое тесто.

Я проскользнула в дверь подъезда, которую передо мной любезно придержала выходившая синьора. Она радушно со мной поздоровалась, а я едва кивнула в ответ.

В холле я провела рукой по почтовым ящикам и, очевидно, впервые отметила, что ни на одном из них не значится его имя. В горле снова встал комок, когда я вдруг подумала, а жил ли он здесь вообще? Держась за поручень, я осторожно поднялась вверх по лестнице. Перед дверью я стояла довольно долго, рассматривая ручку, дверной глазок, коврик и порог. Пару раз я подносила палец к кнопке звонка и отдергивала руку. Что я ему скажу, когда он окажется прямо передо мной? Поймет ли он сам, в чем дело? Догадается ли по моим светящимся от радости глазам? Растрогается? Может, заплачет и обнимет меня? Мне хотелось навсегда запечатлеть в памяти выражение его глаз, очертание его зрачков, когда они сузятся, будто от яркого света.

Собравшись с силами, я вздохнула, приложила палец к звонку и нажала изо всех сил.

Звонок тренькнул пару раз, затем все стихло – снаружи и у меня внутри.

За дверью послышались шаги. Я вспыхнула, во рту пересохло. Хотелось немедленно убежать, хотя я понимала, что никуда не денусь.

Когда лязгнул входной замок, я вздрогнула и уставилась на край двери, отделявший ее от косяка, ожидая, что в просвете, который появится между ними, возникнут ответы на все мои вопросы.

Дверь распахнулась. Кривая улыбка застыла у меня на губах.

Я потупила взгляд, потому что глаза напротив с немым вопросом в них оказались на уровне моих.

Передо мной стояла девушка с собранными в хвост волосами, в красном тренировочном костюме и кедах.

– Вам кого?

– Мне?.. – Я смотрела на нее в растерянности, как в театре, когда кто-то настаивал на том, что я заняла его место. – Простите, наверное, я ошиблась адресом. Я искала Массимо.

– Вы не ошиблись. Он живет здесь, но сейчас его нет дома. Ему что-нибудь передать? Как вас зовут?

– Виола. – Я продолжала говорить из страха, что она услышит, как колотится мое сердце. Загодя придумать достойную отговорку мне в голову не приходило, и я чувствовала, как мои щеки заливает краской. – Мы договаривались, что он будет фотографировать у меня на свадьбе, но он так и не перезвонил. Поэтому я решила зайти. Вы простите, я не думала, что…

– Что у него есть жена? Никто так не думает, – ответила она таким тоном, как будто уже давно с этим смирилась. – Я передам ему, что вы заходили. А сейчас извините, у меня много дел.

Она уже было закрыла дверь, но вдруг, помедлив, распахнула ее вновь, уверенная, что я так и не тронулась с места, и грустно проговорила:

– Кстати, мой муж никакой не фотограф. Мне жаль, что он заставил вас в это поверить. Всего доброго.

Звук хлопнувшей двери отозвался у меня в голове грохотом землетрясения.

Я попятилась, ощущая одновременно смущение, огорчение, неуверенность, стыд, неловкость, растерянность, подавленность, тревогу и опустошенность.

Мне хотелось исчезнуть, но мои ноги словно увязли в цементе. Я медленно спустилась вниз по лестнице, ни разу не обернувшись. Пересекая холл, я внезапно подумала: что будет, если он сейчас войдет? Дверь подъезда распахнулась, и я едва не отпрянула, но передо мной появилась уже знакомая женщина с девочкой, которая тащила по полу тряпичную куклу.

Они прошли рядом со мной, а я потрогала свой живот. За все время, что я провела в этом доме, я так о нем и не вспомнила и призналась себе, что он не был единственной причиной моего появления здесь.

На улице стемнело, и я была этому рада: яркого света мне сейчас совсем не хотелось.

Я дотащилась до остановки автобуса и стала ждать. Старалась не глазеть по сторонам, потому что отлично понимала: любая ерунда сейчас может довести меня до опасной, жалкой и никчемной истерики.

Впрочем, когда кажется, что тебя режут на мелкие кусочки, ничем себе уже не поможешь.

Билета у меня не было, но этот пустяк не занимал меня так, как раньше. Прежде я бы и не поехала зайцем на общественном транспорте, а сейчас на долг перед муниципальными властями мне было чихать.

Вскоре я снова оказалась в галерее. Анджела подбежала и нежно обняла меня.

Я наконец почувствовала себя самой собой и дала волю эмоциям.