Алексей Ручий - Живодерня

Он шел почти целый день, - он привык подолгу гулять в лесу, поэтому особо не устал. Так далеко он еще никогда не забредал. Сказочный лес встал кругом сомкнутыми рядами деревьев-великанов, сумрак сгустился и стал почти осязаемым. Тропинка, петляя между древесных стволов, убегала все дальше и дальше, пока вдруг не оборвалась - внезапно, как почти все лесные тропинки - в зарослях папоротника. Мальчик остановился. Такого поворота событий он не ожидал.

Тогда он сел на старый трухлявый пень и решил сначала перекусить, и только потом искать новую тропинку. Он съел кусок хлеба с мясом.

День начинал клониться к вечеру, и солнце медленно погружалось за верхушки сосен. Тени удлинились. Мальчик решил скорее продолжать свой путь, потому что хотел выбраться из леса до ночи.

Он смело шагнул в заросли папоротника, втайне надеясь, что, если тропинка так внезапно пропала, то, может, она так же внезапно объявится вновь. Но тропинка так и не показывалась. Он долго брел в зарослях папоротника, слушая голоса вечерних птиц и медленно теряя надежду выбраться из леса до ночи.

Придется ночевать в лесу, - подумал он, и тут лес начал редеть.

В сумерках блеснуло море, показались острые пики скал, похожие на зубы из вставной челюсти, которую мальчик видел у своего покойного деда. Высоко в небе светили первые звезды. В одной из скал темнела дыра.

Мальчик сразу понял, что это вход в пещеру. Более подходящего места для ночлега и не найти, - решил Мальчик и смело полез в пещеру.

Внутри пещеры вопреки обычным представлениям о пещерах, как о местах сырых и темных, было сухо, а сверху лился мягкий призрачный свет. Видимо, там есть такие же дырки, как и та, через которую я залез, и это свет, идущий от звезд, - догадался Мальчик.

Ход пещеры круто уводил вниз, ее стены были сложены из серого гранита с редкими белыми вкраплениями кварца. Кое-где на стенах рос бурый лишайник и бледные грибы на тонких ножках.

Шагов через сто ход внезапно расширился, и взору мальчика предстала большая зала, с потолка которой свешивались похожие на сосульки сталактиты. Посреди залы на огромном валуне сидел одноглазый Великан по имени Циклоп. Казалось, он спал.

Но не успел Мальчик ступить и пары шагов внутрь зала, как Великан по имени Циклоп взревел:

- Кто посмел нарушить мой покой?

Как ни странно Мальчик нисколько не испугался. Он спокойно ответил:

- Я.

Циклоп сверлил его единственным глазом.

- Ты, видимо, очень смел, человек по имени Я, если не боишься тревожить меня. И что же тебе здесь надо?

- Я лишь думал переночевать в этой пещере.

- Переночевать? - Великан по имени Циклоп усмехнулся. Да, ты определенно храбрый малый. Но ты здесь - незваный гость. Поэтому все будет по-моему. Я загадаю тебе загадку, какую я загадываю всем, кто приходит сюда, и, если ты сможешь дать мне на нее ответ, так и быть - оставайся, но, если нет, тогда я тебя съем. Ты согласен?

- Согласен, - без раздумья ответил Мальчик.

- Тогда слушай, - глаз Циклопа вспыхнул ярким светом, а сам он заерзал, потирая ладони, - на какую дорогу не ступи, а все придешь к логову этого зверя; он о семи ртах и семи хвостах, питается травой и мясом, а иногда жрет и звезды, никто его не видел, но всяк знает о нем, а кто и повстречал, так тот никому уж о нем не расскажет - что это за зверь такой?

Мальчик думал долго, но никак не мог найти ответа. И тогда он честно сказал:

- Не знаю.

Великан по имени Циклоп расхохотался, а глаз его вспыхнул еще ярче.

- Это Смерть. То есть я.

И он проглотил Мальчика. А Мальчик сам стал Великаном по имени Циклоп. С тех пор он так и сидит в той пещере на берегу Южного моря и ждет мальчиков, сбежавших из дома...

Одноглазый замолчал. Я рассмеялся:

- И это было на самом деле? Ну, ты и врун, Одноглазый. Ты сам все сочинил.

- Нет, все было так, как я рассказал, - Одноглазый выудил из кармана еще один бычок и, как и в прошлый раз, прикурил от тлеющей головни.

- А я говорю, это ты сочинил. А Великан по имени Циклоп - это ты и есть.

И я принялся скакать вокруг него, тыча в него пальцем и выкрикивая:

- Циклоп, циклоп... Одноглазый - циклоп.

- Не хочешь - не верь, - Одноглазый бросил окурок, затоптал его ногой и, не говоря ни слова, пошел к выходу из вагона.

Я понял, что он обиделся. Я побежал следом. Одноглазый ковылял вдоль железнодорожной насыпи. Я догнал его и пошел рядом. Всю дорогу до детдома мы молчали.

С Одноглазым вышла такая история. Осенью в детдоме делать было нечего, и мы часто ходили на кладбище вагонов. Как-то мы с Одноглазым пошли туда взрывать бомбы. Бомбы мы делали из пластиковых бутылок из-под лимонада и карбида, который Одноглазый стащил у рабочих еще летом, когда в детдоме меняли трубы отопления.

Устройство такой бомбы простое - берешь пустую бутылку, кидаешь в нее карбид и перегибаешь пополам. В верхнюю половину наливаешь воды, но так, чтобы она не попала в ту половину, где карбид, закручиваешь пробку и разжимаешь бутылку. Потом кидаешь подальше и - ба-бах! Для пущей веселухи в бутылку можно засунуть лягушку - взрывом ее разрывает на части.

Взорвав весь наш боезапас, мы бесцельно брели вдоль железной дороги. Вдалеке в районе товарной станции раздавались резкие свистки поездов, о чем-то вещал громкоговоритель диспетчера. Сеялся мелкий дождик. Одноглазый молча курил, а я сбивал палкой сухие стебли чертополоха.

Внезапно из-за поворота впереди показался локомотив. Следом за собой он тащил товарные вагоны. Мы шли ему навстречу. Поезд медленно приближался.

Почти поравнявшись с нами, он дал предупредительный свисток и пополз мимо, стуча колесами. На платформе локомотива стоял человек с пропитым лицом, держа в руке красный флажок. Он скользнул по нам мутным взглядом.

Поезд полз медленно, словно толстый обожравшийся червяк. Один за другим проплывали крытые товарные вагоны, следом за ними платформы, груженные щебнем. Казалось, конца ему никогда не будет. Показались пустые платформы, которые, видимо, просто перегоняли.

И тут Одноглазый встал как вкопанный. Молча посмотрел на проходящий мимо состав, на эти платформы. Потом повернул ко мне свою голову. Я сразу заметил, что он сильно возбужден - таким я его еще не видел.

- Слушай, давай на него з-за-запрыгнем, - сказал Одноглазый, даже немного заикаясь от волнения, чего я раньше за ним не замечал.

- Это еще зачем? - спросил его я.

Лицо Одноглазого нервно задергалось.

- Ну, как ты не понимаешь, - в смысле уедем на нем... убежим отсюда.

Так вот к чему он клонил. Признаться, я тогда уже вовсю думал о побеге, но, взвесив все за и против, отложил его до будущей весны. И тут вдруг Одноглазый…

- Ну, я не знаю… - протянул я, - Одноглазый с его нервным энтузиазмом порядком спутал мне карты. Конечно, я мог послать его куда подальше, но - почему-то делать этого с Одноглазым мне не хотелось.