Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— Откуда я?

— Ваш дом, ваш университет. Насколько я понимаю, вы только временно работаете у нас?

— Да, — ответил я, чувствуя спазмы в горле. — Я из Турина. Работа была мне нужна лишь на время. У меня диплом по современным языкам.

— Хорошо. И что вы думаете о нашей новой библиотеке?

— Она произвела на меня большое впечатление.

— И как давно вы здесь работаете?

— Неделю.

— Только неделю? — Он вынул изо рта сигару и с удивлением посмотрел на меня. — Извините, — сказал он. — Я случайно слышал, как горничная говорила моей жене, что ее хочет видеть господин, который обедал здесь в воскресенье. Я не знал, что она устраивала большой прием для сотрудников университета.

Я сглотнул.

— Совсем небольшой, — сказал я. — Мне посчастливилось принести синьоре Бутали несколько книг из библиотеки, и она была настолько любезна, что сыграла для меня. Приглашение на обед я получил несколько позже.

— Понятно, — сказал ректор.

Он снова посмотрел на меня. Но взгляд был несколько иной. Оценивающий. Взгляд мужа, который вдруг задается вопросом, с какой стати его красавице жене пришло в голову играть на рояле совершенно постороннему человеку, а затем приглашать его на обед. Было очевидно, что прежде с ней такого не случалось.

— Вы любите музыку? — спросил он.

— Страстно, — ответил я, надеясь, что наконец-то он утолит свой интерес.

— Хорошо, — снова повторил он. И внезапно выпалил следующий вопрос: — Сколько всего было гостей?

Я почувствовал, что попал в ловушку. Ответив, что гостей было шестеро, я бы солгал, в чем он мог убедиться, задав тот же вопрос жене и тем самым поймав в ловушку и ее.

— Вы меня не правильно поняли, профессор, — поспешно проговорил я. — Прием был в воскресенье утром.

— Значит, на обеде вас не было?

— Я был и на обеде, — сказал я. — Меня привел профессор Донати.

— О!

Я покрылся испариной. Ничего другого я не мог сказать. Всегда можно спросить если не жену, то горничную.

— Это был музыкальный вечер, — объяснил я. — Мы пришли главным образом затем, чтобы послушать игру синьоры Бутали. Она играла до самого нашего ухода. Этот был незабываемый вечер.

— Я в этом уверен, — ответил он.

Так или иначе, я совершил оплошность. Приехав на следующий день в Рим, синьора Бутали могла рассказать ему совершенно другую историю. Например, что в воскресенье вечером обедала одна, а потом, почувствовав внезапное беспокойство, рано утром отправилась в Рим, чтобы быть рядом с ним.

— В Риме, — сказал он, следуя ходу своих мыслей, — я почти потерял связь с Руффано.

— Да, — сказал я. — Это вполне понятно.

— Хотя друзья-доброжелатели сделали все, от них зависящее, чтобы меня как следует информировать. Правда, некоторые руководствовались отнюдь не доброжелательностью.

Я улыбнулся. Точнее, заставил себя улыбнуться. Ректор снова буравил меня взглядом.

— Вы сказали, что всего неделю в Руффано? — снова спросил он.

— Сегодня ровно неделя, — сказал я. — Правильно. Я приехал в прошлый четверг.

— Из Турина?

— Нет, из Рима. — Я чувствовал, как на лбу у меня выступает пот.

— Вы работали в одной из римских библиотек?

— Нет, профессор. Я был там проездом. Мне вдруг захотелось посетить Руффано. Я нуждался в отдыхе.

Даже для меня самого рассказ мой звучал лживо. Ему он, наверное, казался ложью вдвойне. Я слишком нервничал, и он наверняка это заметил. Некоторое время он молчал, прислушиваясь к голосу синьоры Бутали, которая наверху разговаривала по телефону, как несколько минут назад мы прислушивались к его голосу.

— Прошу меня извинить, синьор Фаббио, — сказал он после затянувшейся паузы, — за то, что задаю вам столько вопросов. Видите ли, в Риме мне досаждали телефонными звонками с некими намеками по поводу профессора Донати. Я пытался проследить, откуда звонят, но узнал лишь то, что звонят по местному телефону. И самое странное, что звонившая — это была женщина, поскольку я слышал, как она шепотом давала инструкции, — говорила не сама, а через третье лицо — мужчину. Я вдруг подумал — и простите мне, если я ошибаюсь, — что вы могли бы быть тем человеком, который сумеет кое-что рассказать мне про эти звонки.

Должно быть, мой изумленный вид убедил ректора в ошибочности его предположения.

— Я ничего не знаю ни про какие звонки, профессор, — сказал я. — Пожалуй, лучше всего сразу сказать вам, что я работаю в Генуе, в туристической фирме и сопровождал автобус с туристами из Генуи в Неаполь через Рим. Разумеется, я вам не звонил. До приезда в Руффано я никогда не слышал вашего имени.

Ректор протянул мне руку.

— Достаточно, — сказал он. — Прошу вас, больше не думайте об этом. Выбросьте из головы. И никому об этом не говорите, прежде всего моей жене. Эти звонки так же неприятны, как анонимные письма, но уже больше недели назад они прекратились.

Над входной дверью раздался тревожный звонок.

— Это комиссар полиции, — сказал ректор. — Или врач. Еще раз приношу свои извинения, синьор Фаббио.

— Не за что, профессор, — пробормотал я.

Я поклонился и пошел к двери. Я слышал, как девушка идет встречать посетителя, а синьора Бутали спускается по лестнице. Я вышел в холл и, когда открылась парадная дверь, отступил в сторону. Вид комиссара в форме заставил меня ретироваться еще дальше, к кухне. Синьора Бутали, провожая комиссара к кабинету, скрыла меня от его глаз. Затем она вернулась попрощаться со мной. Горничная все еще была поблизости и могла нас услышать, поэтому я был лишен возможности предупредить синьору Бутали о разговоре, который я имел с ее мужем.

— Надеюсь, мы скоро вас увидим, — сказала она, возвращаясь к манере хозяйки, которая спешит выпроводить уходящего гостя.

— Я тоже надеюсь, синьора, — сказал я, и тут муж позвал ее в кабинет. Она махнула мне рукой и исчезла.

По мощеной дорожке сада я вышел на улицу, где комиссара ждала машина, за рулем которой сидел водитель в полицейской форме. Чтобы не проходить мимо него, я свернул налево и стал быстро спускаться с холма. Неважно, куда идти, лишь бы оказаться подальше от полицейской машины. Я решил немного побыть в своей комнате и затем возвратиться к дому моего брата. Известие о смерти Стефано Марелли глубоко потрясло меня, но, пожалуй, не меньше расстроило и то, что ректор рассказал про анонимные телефонные звонки.

Дойдя до виа Сан Микеле и направляясь к пансионату Сильвани, я увидел, что у двери стоит какой-то мужчина и разговаривает с синьорой. Я сразу узнал фигуру, обнаженную голову и профиль. Это был полицейский агент из Рима, тот самый агент в штатском, которого во вторник я видел в церкви.

Я находился около дома номер 5 и, инстинктивно нырнув в открытую дверь, поднялся на второй этаж. Постучал в дверь квартиры Карлы Распа. Никто не ответил. Я взялся за ручку, дверь подалась. Я вошел и закрыл за собой дверь.