Андре Бринк - Мгновенье на ветру

Основатель этой ветви рода Вильхельмус Янсоон Лоув приехал в Капстад в 1674 году в качестве солдата Ост-Индской торговой компании, с женой и двумя малолетними сыновьями. Один из сыновей умер в 1694 году, возвращаясь домой с острова Тексел, другой, Йоханнес Вильхельмсоон, родившийся в 1668 году, женился на гугенотке Мари Жанне Нуртье, родившейся в 1676 году в Кале. К тому времени его отец Вильхельмус уже оставил службу в Компании и возделывал землю в окрестностях Стелленбоса. Сын с невесткой поселились в том же поместье, вероятно, потому, что здоровье отца пошатнулось и одному ему было не под силу управляться с хозяйством.

От брака Йоханнеса с француженкой родилось шестеро детей: Жан Луи (в 1696 году; однако младенец умер шести месяцев от роду), Элизабет Мари (в 1697 году), Маркус Вильхельм Йоханнес (в 1698 году), Аллета Мария (в 1701 году), Анна Гертруда (в 1703 году) и Якомина Гендрина (в 1704 году). Есть основания считать, что Йоханнес играл не последнюю роль в борьбе свободных бюргеров против губернатора Вильяма Адриана ван дер Стела, но в 1705 году он умер, так и не увидев плодов своей борьбы, которая увенчалась изгнанием губернатора. Его вдова вышла замуж за некоего Хермануса Кристоффеля Фалька и родила еще троих детей.

Единственный сын Йоханнеса, Маркус Вильхельм, имя которого мы уже упоминали, поступил письмоводителем в Ост-Индскую торговую компанию, где служил еще его дед, и очень скоро был произведен сначала в счетоводы, а позднее в смотрители складов. В 1721 году он женился на Катарине Терезе Ольденбург (родившейся в 1703 году), дочери высокопоставленного инспектора Компании, которая приехала в Капстад из Батавии [2] Центр нидерландской колонии на островах Индонезии. погостить.

От их брака родилось двое сыновей — один в 1722 году, другой в 1725-м, но оба еще в младенчестве умерли, в живых остался лишь один ребенок — дочь Элизабет Мария, родившаяся в 1727 году. Любопытно, однако, что за восемь лет, протекших между 1740 и 1748 годами, у Маркуса родилось еще пятеро детей от трех принадлежащих ему рабынь, но после его смерти, последовавшей в 1750 году, все пятеро были приписаны к поместью как собственность семьи.

Элизабет Мария познакомилась со шведским путешественником Ларсоном, видимо, вскоре после его приезда в Капстад, куда он прибыл в феврале 1748 года. Поженились они через год, перед тем, как отправиться в свое роковое путешествие в глубь континента. Экспедиция Ларсона привлекла в то время так мало внимания скорее всего потому, что он с самого начала представлял ее властям не как путешествие с научными целями, а как обыкновенную охотничью прогулку (в лицензии, которую он получил, значилось разрешение на отстрел слонов, носорогов, гиппопотамов и других «экзотических животных»). Мало того что Компания тогда косо смотрела на иностранных путешественников, стремящихся исследовать колонию, — хотя всего двадцать лет спустя она встретила с распростертыми объятиями прославленных соотечественников Ларсона — Тунберга и Спармена, — но, судя по всему, и сам Ларсон не хотел допустить, чтобы кто-то другой опередил его и помешал осуществлению его планов. А планы эти заключались в том, чтобы собирать и классифицировать неизвестные в Европе растения, птиц и животных, но главное — он задумал провести тщательнейшее географическое исследование страны с тем, чтобы составить подробную карту ее внутренних районов.

Вернувшись в Капстад, Элизабет Мария Ларсон, урожденная Лоув, вышла замуж вторично (в книге записей актов гражданского состояния значится только ее девичья фамилия, и, вероятно, по этой-то причине следов Элизабет так долго не удавалось найти). Вторым мужем Элизабет был Стефанус Корнелис Якобс, их сосед, человек уже весьма немолодой (он родился в 1689 году); бракосочетание состоялось в мае 1751 года. В августе того же года Элизабет разрешилась сыном. Вскоре муж ее умер, и больше она замуж не выходила.

В архивах Капстада хранятся под именем Элизабет Якобс написанные от руки «Мемуары» на восьмидесяти пяти страницах в восьмую долю листа, в которых Элизабет коротко рассказывает о своей жизни, по-видимому, обращаясь к сыну. Сдержанно и просто, что поражает в женщине, которая пережила столь страшные испытания, но повергает в горькое разочарование современных историков, повествует она о своем путешествии с Ларсоном: «Мы выехали из Капстада в двух крытых фургонах в апреле 1749 года, перевалили через горы Готтентотской Голландии и двинулись к Теплым Ключам…» — вот в каком стиле описывает она путь экспедиции: сначала до бухты Мосселбай, куда в те времена добирались обычно вдоль побережья, потом через горы Аутениква и дальше чуть ли не по прямой на север, потом, описав плавную дугу на восток через Камдебу, в глубь горной страны Винтерберге и в Суурвельд. Насколько можно судить по «Мемуарам», путешествие сначала очень занимало молодую женщину, но скоро ее интерес угас и уступил место скуке, а потом и «невыразимому отвращению». Муж ее со страстью предавался занятиям наукой, посвящая им почти все время и внимание, засушивал цветы, охотился на птиц и потом набивал их чучела, выделывал шкуры зверей, ловил ящериц, тщательно наносил на карту пройденный путь.

Видимо, у него начались нелады с Ван Зилом, который отправился с экспедицией в качестве проводника, но очень скоро безнадежно сбился с пути. Развязка наступила неожиданно: после бурной ссоры с Ларсоном Ван Зил убежал в заросли и пустил себе пулю в лоб. Через несколько дней бушмены украли у них двадцать волов, и один фургон пришлось бросить. Потом сбежали все их слуги-готтентоты, оставив им лишь двух волов, остальных они увели с собой. А потом в один прекрасный день Эрик Алексис Ларсон ушел на охоту и больше не вернулся. Экспедиция в то время находилась в бассейне одного из притоков реки Грейт-Фиш, в заросшем кустарником вельде. Там и нашел Элизабет беглый раб.

В «Мемуарах» содержится очень мало сведений о первой половине их обратного путешествия к морю, но, к счастью, описана, хоть и коротко, вторая половина пути, так что при некоторой доле воображения мы можем представить себе, как они пробирались через леса северо-восточной Цицикаммы и через горы к долине Ланг-Клооф и к Малому Карру, потом одолевали Свартберге — «Черные горы», потом Карру и, наконец, дошли до Капстада.

Но даже эти сведения обрывочны и скудны. Поражает неожиданно глубоким, тайным смыслом лишь последняя фраза, когда, сухо изложив все факты и перечислив названия, Элизабет вдруг пишет: «Этого у нас никто не отнимет, даже мы сами».

Недавно во время разборки какого-то архива, хранящегося в штаб-квартире Лондонского Миссионерского Общества, Ливингстон-хаусе, был совершенно случайно обнаружен еще один важный документ — сильно попорченные дневники самого Ларсона, которые хоть и с трудом, но удалось прочесть. Как эти три тетради инфолио в толстых кожаных переплетах попали в руки Лондонского Миссионерского Общества, объяснить невозможно. Можно лишь предположить, и то с большой натяжкой, что кочевники-готтентоты случайно нашли дневники на заброшенной ферме много лет спустя после того, как Элизабет сделала в них последнюю запись, и передали их миссионерам в Бетелсдорпе, который находится неподалеку.