Татьяна Набатникова - Город, в котором...

— Наташка, ты бы хоть меня не травила, что ли. Я и так из-за тебя держу себя на привязи. Не разрешаю себе ничего… хоть люблю его раньше и сильнее тебя. — Зоя говорила сдавленно, тихо, чтоб никто не услышал; она старалась надежнее заслонить собой Натали, чтоб никто в этом пыльном коридоре не заметил ее слез. — Я из-за тебя замкнулась, как раковина, на письма его едва отвечаю, не разжимая губ. В тюрьме себя держу, со связанными руками. Зачем ты это со мной делаешь?

— А мне, думаешь, легко?

— Как раз этого я не думаю.

— Мне надо, надо его увидеть! Глупое мое легкомыслие! Так мне и надо, так и надо, настоящее — а я предала, так и надо, но мне бы только увидеть его! — Натали даже поскуливала слегка. Так, видать, прижало ее.

— Ну и зови, — сухим голосом отвечает Зоя. — А я сразу после экзаменов уезжаю — и все. И как хотите. Хоть залюбитесь тут.

— Куда? — с надеждой выловила Натали из текста то, что было ей нужно. Сразу остановила свой плач.

— В Белоруссию. У меня там тетка, хорошая… Устроюсь на работу. Надо же жизнь начинать.

— А поступать не будешь? — слезы у Натали высохли совсем.

— Куда мне!

Чуть не сказала Натали: «Ну вот видишь!» Ну вот видишь, ты не пара ему! Вовремя поменяла слова:

— Но Олег ведь сюда собирался приехать поступать.

Зоя помотала головой:

— В Томск.

— Да? — Натали призадумалась, начала соображать.

Ничего не стоило Зое разгадать простенькие ее мысли. Усмехнулась:

— Да тебя мама не пустит!

Витька позвал:

— Девчонки! Ваша очередь!

Мгновенно вернулся страх на лица. Шагнули к двери.

Витька считал, что лучше всего заходить последним, последнему двойку не ставят: двойка требует от учителей мужества и душевной силы, а откуда сила в самом конце работы? И всех, кто подходил, Витька пропускал вперед себя.

Майор, чтобы скоротать время, отвел Витьку в сторонку и затеял разговор:

— Витька, а ты за кого: за меня или за Олега?

— Чего-о?! — презрительно протянул Витька.

— Ну, кто лучше для Натали: я или Олег? Ты за кого болеешь?

— Вот какой я все же умный, — подивился на себя Витька, — выбрал себе девушку, на которую больше никто не зарится, спокойно с ней до пенсии доживу.

Майор задумался. Потом спросил:

— А как ты думаешь, это я на всякий случай, а вот Зоя мне подходит?

— Да пошли вы на фиг! — не выдержал Витька.

— Ну вот и какой ты друг? Ни посоветоваться с тобой, ничего.

— Так и будешь побирушкой всю жизнь подбирать, что тебе другие оставят.

Майор обиделся:

— Что уж, Зойка такая бросовая, что ли? Чем она хуже Натали?

— Да как их померить, как их взвесить? Как их сравнить? Лучше, хуже… Нравится, Майор? — бери.

Майор сосредоточился до поперечной морщинки между бровей:

— Хм, «нравится»… По сумме баллов она ненамного хуже Наташки. Так, может, мне не мучиться, а переключиться сразу на Зойку? — и заглядывал Витьке в глаза, полагаясь на его совет.

Но Витька принялся издеваться:

— А то ты прямо мучаешься! По Натали-то!

— Ну, в общем-то… — Майор как честный человек признавал правоту Витькиных сомнений.

— Вот видишь! А жизнь им обоим подпортил!

— А я что? — защищался Майор.

Вышла из класса Натали, небрежно бросила:

— Пятак! — и показала растопыренную ладонь.

— На халяву, — добавил Витька раздраженно.

— А тебе завидно?

— Мне не завидно, но ты так радуешься, как будто в поте лица заработала.

Довели сегодня Витьку, дозлили до серьезности, чего с ним никогда не бывало.

— А ты не радуешься, если рубль на дороге найдешь? — рассердилась Натали.

Вышла из класса Зоя со своим трояком, вникла в разговор и сказала Натали:

— Да откажись ты от этой медали! Будут тебе потом подлецы всю жизнь подмигивать, как своей.

— Ух ты, легко тебе разбрасываться чужими-то медалями! — слишком уж серьезно ответила Натали.

— Чужими!.. — ахнула Зоя.

— Кончайте ругаться, пошли на пруд, а? — уговаривал Майор.

— Подождите, я-то хоть сбегаю экзамен сдам! — напомнил Витька. — Я быстренько!

Майор нетерпеливо теребил Натали, пользуясь тем, что она на всех надулась. Вовремя подставил свою преданность:

— Наташ, пошли, они после придут.

Когда Натали, клюнув на эту готовную преданность, ушла с ним, Зоя облегченно вздохнула:

— Ну вот…

— Что «ну вот»? — спросила непонятливая Любаша.

— Последний экзамен сдан, вот что, — соврала Зоя. — Свобода.

— Что делать будешь?

— А ты?

— Я — что Витька скажет, — простенько ответила Любаша.

— А сама чего хочешь?

— Что Витька скажет.

Зоя даже рассмеялась:

— И тебе не стыдно в этом признаваться?

Любаша весело ответила:

— Не-а! Я не хочу жить так, как сейчас все женщины: каждая стремится ЧЕМ-ТО стать. И все несчастливы. Ты присмотрись: ты знаешь вокруг хоть одну счастливую семью, хоть одну счастливую женщину?

— Нет, — подумав, признала Зоя.

— А я знаю. Одну. Мою мать. И все только потому, что она себе отводила в семье последнее место. А отцу отдавала первое. Она все время отступала без боя. «Как скажет Ваня». Ваня для нее высший авторитет. Глупость какую-нибудь делает — нет, все равно: «Ваня знает». И отец всю жизнь ходит гоголем, за все берется отвечать, потому что она на него боготворящим взглядом смотрит. Она ему «сходи за хлебом» во всю жизнь ни разу не сказала, только: «Ваня, тебе не попутно будет? Ну, тогда я сама». И она выиграла жизнь! Она победила, все время отступая!

— Мудрая наука, — вздохнула Зоя. — Но она не для всех годится. Даже для меня уже нет.

— Почему? — удивилась Любаша.

— Потому что меня все равно бросят.

— Да почему же! — Любаша принялась горячо разубеждать. Голосок ее разъезжался и расщеплялся. — Олег, он, ты знаешь, настоящий парень!

— Знаю, знаю, — усмехнулась Зоя.

И тут подходит к ним Олег собственной персоной. Он только что приехал, он возбужден спешкой, он даже запыхался.

Первая его увидела Любаша:

— Ой, Олег! — Засмеялась: — Легок на помине, хороший человек. А экзамены?

— У нас вчера был последний, — Олег уже смотрел на одну Зою; весь священный трепет, приготовленный для первых минут встречи, устремил на нее. — Сдал пораньше — и на поезд. Ну, здравствуй?

Но Зоя, не ответив на его взгляд, пропуская вообще целый этап встречи, сразу перешла к следующему:

— Ну пошли?

Обреченно вздохнув. И, не сказав куда, не простившись с Любашей, двинулась, он послушно за ней.

Они миновали прохладные бетонные коридоры школы и очутились на солнечном свету, в тепле, в шуме молодой листвы лета. Они остановились на крыльце, сощурились от солнечного взрыва, Олег обнял ее, но она высвободилась и зашагала дальше. Их новый микрорайон примыкал к вполне нетронутому живому месту земли: через речку деревянный мостик, дальше лес, за лесом где-то пруд, к которому протоптано множество тропинок. Прохладных… Встанешь спиной к бетонным серым тысячеоконным чудищам — и перед тобой живое место!…