Мишель Шнайдер - Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика

Гринсон четыре года боролся с физическим и интеллектуальным старением. Одна пациентка, пришедшая на консультацию, была потрясена его истощенным видом и дрожащим голосом: «Вы не похожи на психоаналитика». Он снял рубашку и сказал, показывая шрам, оставшийся после имплантации стимулятора сердечной деятельности: «Все мы смертны!»

Судьба играет словами и образами. Как безумная монтажница, мстящая режиссеру, наугад склеивает кадры фильма, заставляя совпадать противоречащие планы и совмещая сцены с противоположным смыслом. Она прокручивает задом наперед на монтажном столе тридцать месяцев, в течение которых Роми и Мэрилин, увязнув во взаимном безумии, уничтожали друг друга. В конце фильма планы поменялись местами. Мы видим Мэрилин, от которой остался только голос. От ее последних часов жизни остались лишь кассеты, надиктованные для ее психоаналитика, и записи прослушивания телефона, сделанные по приказу братьев Кеннеди (или их противников) Фредом Отешем из ЦРУ или по требованию ФБР — неким Бернардом Шпинделем (но возможно, и наоборот). Тридцать шесть лет Мэрилин снимали на пленку, а теперь воруют ее слова. Гринсон, напротив, предстает теперь на переделанной в монтажной пленке тем человеком, которому не хватило слов для своего оправдания. Старик, цепляющийся за образы по мере того, как его звукоряд стирается временем.

Впрочем, достаточно быстро Гринсон отреагировал на свою депрессию, сблизившись с фрейдистским институтом и вновь занявшись психоаналитической теорией. Он оставил себе только нескольких пациентов и полностью погрузился в преподавание и написание теоретических трудов. Вначале он затронул тему, которая мучила его уже три года: «Терапевтический альянс между пациентом и терапевтом». Он рассматривает темы терапевтической неудачи, показаний или противопоказаний к лечению в тяжелых случаях пациентов, недоступных для анализа или проявляющих внезапные признаки патологических изменений. Терапевтический альянс он отстаивает как лучшее средство для выхода из тупиков переноса.

По настоянию своего редактора вскоре после смерти Мэрилин он решил закончить «Технику и практику психоанализа», которой предстоит остаться его единственной книгой. В предисловии он благодарит своего отца и упоминает его настоящее имя. Как он писал незадолго до встречи с Мэрилин, «передача знания может быть попыткой преодоления депрессивной позиции». Книги — это дети горя, и психоаналитик, который никогда не пролил ни единой слезы по умершей Мэрилин, рассказывал о своем трауре и горе при любом удобном случае, оплакал свою пациентку на пятистах убористых страницах рекомендаций начинающим или преуспевающим психоаналитикам. Мы всегда вначале оплакиваем самих себя. Точно так же, безжалостно разоблачая недостатки и проступки окружающих, каждый в первую очередь борется с самим собой. В своем талмуде Гринсон подробно рассуждает о «выходных, когда пациент чувствует себя покинутым», о «реальных отношениях между пациентом и аналитиком» и заканчивает главой «Какие аналитические рамки требуются при психоанализе». В этом учебнике мы находим список всего того, что не надо делать с пациентом. И он содержит почти все, что Гринсон делал с Мэрилин в течение тридцати месяцев терапии.

Некоторое время он будет иллюстрировать свои лекции в Университете Калифорнии многочисленными примерами из психоанализа актрисы, всегда отстаивая правильность своего клинического вмешательства.

Через два года после смерти своей пациентки он прочел лекцию в УКЛА: «Наркотические препараты и психотерапевтическая ситуация»: «Врачи и психиатры должны чувствовать эмоциональную вовлеченность в судьбу своих пациентов, чтобы установить связь на основе терапевтического доверия». Оправдываясь в интервью «Медикал Трибьюн» 24 октября 1973 года, он утверждает, что попытался применить для этой пациентки способ лечения, наиболее подходящий к обстоятельствам, так как все остальные не дали результата. Он оправдывает то, что принимал ее у себя дома, в семье, что вел переговоры со студиями, что активно участвовал в принятии ей различных решений: «Я делал все это с конкретной целью. Мой особый метод лечения был единственно возможным для этой конкретной женщины, как я считал тогда. Но я потерпел неудачу. Она умерла». Он никогда не произносил слово «самоубийство».

В середине семидесятых годов Гринсон почти полностью прекратил практику анализа и перестал преподавать. Он написал много статей, которые были собраны в 1993 году в сборник под названием «Любить, ненавидеть и жить хорошо». Сохраняя свой интерес к кино, он часто посылал Лео Ростену неосуществимые и безумные проекты сценариев. Он считал потерянных друзей и умерших коллег. Возвращаясь с похорон, он сказал жене: «Мы должны научиться жить лучше. Это значит наслаждаться жизнью в кругу семьи, сохранять любознательность и активность, работать и еще раз работать».

Свое отношение к смерти он выражает в коротком тексте: «Я психоаналитик по профессии, но также еврей, вот почему я не могу полагаться на какие-либо обещания загробной жизни».

В следующем году, когда у Гринсона начались нарушения речи, он начал в Университете Сан-Диего лекцию «Сексуальная революция» словами: «За пределами сексуального удовлетворения…»

Восемнадцатого августа 1978 года он пишет последнюю неоконченную статью «Особые проблемы психотерапии богатых и знаменитых людей». Не называя Мэрилин, он рассказывает о случае красивой и знаменитой актрисы тридцати пяти лет, которая пришла к нему на консультацию, потому что не любила себя. «Богатые и знаменитые люди думают, что длительная психотерапия — это приманка. Они хотят, чтобы терапевт стал их другом, они желают даже, чтобы их жена и дети стали членами семьи терапевта. Эти пациенты — обольстители. Им нужно все время терапевта, двадцать четыре часа в сутки, они ненасытны. Они также способны внезапно бросить вас, сделав с вами то, что сделали с ними самими их родители или ухаживавшие за ними лица. Вы у них на службе и можете быть уволены в любой момент».

Психоаналитик сделает свой последний доклад в Психоаналитическом институте Южной Калифорнии 6 октября 1978 года — «Люди, страдающие в отсутствие семьи».

В период профессионального кризиса, вызванного смертью его знаменитой пациентки, Гринсон стал поддерживать более тесные связи со своими коллегами. Анна Фрейд сразу же обратилась к нему с соболезнованиями: «Я страшно сожалею о Мэрилин Монро. Я точно знаю, что вы чувствуете, потому что у меня случилось то же самое с одним из моих пациентов, который несколько лет назад принял цианид перед моим возвращением из США. Постоянно прокручиваешь все в голове, чтобы найти, что можно было сделать лучше, и остаешься с ужасным чувством поражения. Но, знаете, я думаю, что в таких случаях нас действительно побеждает что-то, что сильнее нас и против чего психоанализ, несмотря на всю его действенность, слишком слабое оружие».