Нина Воронель - Глазами Лолиты

Я наложила разные цвета не совсем так, как требовалось в инструкции, это было слишком сложно, и я поленилась, а потом надо было ждать сорок минут, пока краска проступит. Все эти сорок минут я молилась, чтобы Инес не вернулась и не заставила меня все смыть. Моя молитва была услышана, и мне ничто не помешало сполоснуть голову и полюбоваться своими новыми волосами. Получилось не так хорошо, как у Инес, но все равно шикарно. Мне такая раскраска шла гораздо больше, чем ей, — одни пряди получились желтые, другие красные, а остальные вроде седые, хоть некоторые перемешались из-за моей лени. Но чтобы ее позлить, было достаточно.

Я так себе в новом виде понравилась, что мне захотелось, чтобы кто-нибудь мной полюбовался, только неясно было, кто. Не бежать же было на автобусную станцию, где никто все равно не обратил бы на меня внимания? И я решила сходить к соседу с четвертого этажа, тем более, что он понес домой сумки, полные еды.

Пока я медленно шла вверх по лестнице, сердце у меня страшно колотилось — ведь она строго-настрого запретила мне к нему ходить, а я еще не привыкла плевать на ее запреты. Мне все еще хотелось иногда держаться за ее юбку, хоть пользы мне от этого уже не было никакой, один вред. Но сегодня она поступила со мной по-свински, а кроме того, меня немножко пугало, что с ней станет, когда она увидит мои новые волосы.

Когда сосед открыл дверь, он просто остолбенел: «Ора, деточка, что ты с собой сделала? Ты стала настоящая красотка!»

И протянул ко мне свою мерзкую сморщенную лапу, усыпанную мерзкими коричневыми пятнами. Но тронуть меня ему не удалось — я поднырнула под его руку и проскочила в кухню. Там на красном пластиковом столе были разложены всякие вкусности, которые он только что приволок из магазина.

Арье приковылял в кухню вслед за мной, и я заметила, что он немножко прихрамывает:

«Хочешь сэндвич, деточка?» — спросил он таким сладким голосом, каким скандалистка Варда с третьего этажа разговаривает со своей сиамской кошкой. И я ответила как ее сиамская кошка — одновременно нежно мяукая и сердито выпуская когти:

«Не хочу, но могу съесть, если ты очень хочешь меня угостить».

С этими словами я уселась на край стола и закинула ногу за ногу, представляясь взрослой, — мне не хватало только сигареты. И напрасно — старик Арье уставился на мои голые коленки и совсем забыл про сэндвич. От восторга у него отнялся язык — он стоял, как столб, и пялился на мои ноги в коротких шортах, по-моему, и вправду очень симпатичные.

Наконец, мне это надоело, я соскочила со стола и сделала вид, что собираюсь уходить.

«Куда ты, Ора? — завопил он. — Разве ты не хотела смотреть телевизор?».

И побежал включать свой ящик и про сэндвич даже не вспомнил. А есть хотелось ужасно! Тогда я решила ему напомнить и спросила, как бы между прочим:

«А каким сэндвичем ты хотел меня угостить?».

«Да, да, сэндвич! — спохватился Арье. — Ты с чем хочешь, с сыром или с индейкой?».

Я чуть не крикнула: «И с сыром и с индейкой!», но вовремя сдержалась, ответила как можно безразличней «Все равно», и стала делать вид, что отпираю дверной замок.

Арье страшно испугался, что я и вправду уйду, он бросил телик недовключенным и припустил на кухню. Чтобы дождаться, пока он приготовит сэндвич, я медленно-медленно отперла замок и начала тихонько приоткрывать дверь.

«Ора! Не уходи, вот твой сэндвич!» — крикнул он так отчаянно, что я чуть-чуть прикрыла дверь и вернулась к столу. Сэндвич получился шикарный, он сам догадался соорудить его и с индейкой, и с сыром, да еще с огурцом впридачу. Я протянула руку, но Арье мне сэндвич не дал — он поднял его над головой и объявил:

«Только в обмен на поцелуй!»

Сперва я хотела гордо повернуться и сказать: «Сам ешь свой сэндвич!», но в голове у меня помутилось от голода, и я решила, что от одного поцелуя меня не убудет. Но чтобы он не вздумал требовать больше одного, я поставила условие — сперва он отдает мне сэндвич, а потом я его целую. Он начал было торговаться, но я двинулась к двери так решительно, что он сдался. Я откусила огромный кусок, из-под сыра полез майонез, и я вся перемазалась. Не успела я потянуться за салфеткой, как он схватил меня в охапку и стал елозить по моему лицу своим противным слюнявым языком.

Я уперлась обеими руками ему в грудь, чтобы вырваться, но он был сильней меня и прижимался ко мне уже не только губами. Меня чуть не вырвало, так противно от него пахло, а кожа у него на щеках была шершавая, как складки на шее черепахи, которую один мальчишка принес недавно на урок природы.

Не знаю, вырвалась бы я от него или нет, но вдруг за спиной у меня голос Инес заревел Иерихонской трубой:

«Сейчас же отпусти ее, негодяй!»

Стены, правда, не упали, но руки Арье тут же расслабились, и я от неожиданности шлепнулась на пол, больно ударившись плечом и локтем. Снизу мне были хорошо видны ноги Инес в туфлях на шпильках — они двинулись прямо на меня. Я подумала, сейчас она меня пронзит каблуком, и зажмурилась, но она перешагнула через мой труп и пнула Арье в коленку острым носком так сильно, что он взвыл и закрутился волчком от боли.

Лицо ее полыхало, и мне в голову полезли стихи, которые она заставляла меня учить наизусть, чтобы я не забыла русский язык: «Та-та-та-та его глаза, та-та-та лик его ужасен, движенья быстры, он прекрасен, он весь как Божия гроза».

Прекрасной она не стала, но Божия гроза из нее получилась что надо! Бедный Арье прямо-таки наложил полные штаны, хоть притворился оскорбленной стороной:

«Как ты смеешь? В моем доме? — заверещал он. Вообще-то голос у него вполне нормальный, но тут он завизжал как проститутка Сонька с Таханы Мерказит. — Я сейчас полицию вызову!»

«Давай, спеши, вызывай! — не слабей его заверещала Инес. — Тут мы тебя и засадим за совращение малолетней!». — Это она про меня.

При этих словах Арье осел — ну, просто обмяк и стал меньше ростом. А Инес больно схватила меня за плечо и поволокла к двери. Сопротивляться ей не было никакого смысла — она ведь арфистка, и руки у нее посильней, чем у самого могучего молотобойца.

Она тащила меня вниз по лестнице, нисколько не заботясь о моей безопасности, а я упиралась, как могла, — чтобы оттянуть тот страшный миг, когда она увидит мои волосы. Но ничто не может длиться вечно: полминуты шарканья, и мы кубарем вкатились в распахнутую дверь нашей квартиры.

Инес перевела дыхание и открыла рот, чтобы прочесть мне нотацию по поводу Арье. Но рот ее так и остался открытым, глаза полезли на лоб, а воздух, который она вдохнула, застрял в легких. Она увидела мою новую боевую раскраску!

Когда она выдохнула воздух и заорала: «Что это?», я так ей и ответила: «Это моя новая боевая раскраска!»