Нина Воронель - Глазами Лолиты

Глаза Инес заволоклись туманом сочувствия:

«Что же теперь с вами будет?».

«Я надеюсь, судьба заботится обо мне. Встреча с вами, милые девочки, подарила мне идею — а что если мне переехать в Израиль? Как вы думаете, я найду там работу?».

«Простите, а вы…?», — тут Инес замялась.

Я не успела сообразить, что она хотела спросить, но Юджин сообразил сразу:

«Ну, конечно, я еврей! У вас что, были сомнения?».

«Тогда все в порядке! Я не знаю, как насчет работы, но картинных галерей у нас больше, чем кафе, а кафе у нас без счета», — ясно было, что идея Юджина переехать в Израиль привела Инес в восторг. Уж не собирается ли она закрутить с ним роман? Если да, то как же я?

А Юджин уже размечтался:

«Теперь главное — продать коллекцию! Я случайно узнал про эту Чотокву, сюда съезжаются богатые чудаки, которые ищут, что бы такое оригинальное купить. Мои иконы им в самый раз! Я уже получил пару предложений, к сожалению, весьма скромных. Вот и жду, не появится ли какой-нибудь чудак пощедрее».

«И долго вы будете ждать?»

«Пока хватит денег платить за зал».

Он плеснул еще вина в стакан Инес:

«Выпьем за мою удачу!».

Инес чуть пригубила, поднялась и вдруг побледнела и схватилась за спинку дивана, чтобы не упасть:

«Господи, голова закружилась! Боюсь, нам пора, я что-то очень устала».

Юджин засуетился, подхватил ее под руку:

«Я вас провожу!».

И мы двинулись обратно — дружно, как семейная группа: правой рукой Юджин поддерживал локоть Инес, левой сжимал мою ладошку, чуть щекоча ее пальцами.

Мы попрощались с ним у парадной двери, удивляясь, что ни в одном окне нашего апартамента не горит свет. Когда мы открыли дверь, нас встретили темнота и тишина. Инес испугалась — неужто Габи еще не вернулась?

«Может, она спит», — прошептала она и на цыпочках вошла в спальню. И напрасно на цыпочках — кровать Габи было пуста и не смята.

«Где же она так поздно?»

Я хотела сказать, что небось проверяет, считать ли «это» поводом для знакомства, но вовремя сдержалась. Не потому, что боялась получить затрещину, а потому, что пожалела Инес — у нее сегодня и без того был трудный день, а она пока еще была мне нужна. Мы мирно разошлись, пожелав друг другу «спокойной ночи». Я даже зубы почистить не успела, как свалилась на постель и немедленно провалилась в сон.

Проснулась я среди ночи — на улице было еще совсем темно, если не считать света двух фонарей, торчавших за окном прямо перед моими глазами. Раньше фонари эти меня не будили: не помню, чтобы я когда-нибудь просыпалась среди ночи, разве что лет пять назад, когда у меня было воспаление среднего уха. Но сегодня их свет просто резал мне глаза сквозь веки. Я крепко зажмурилась, чтобы от них отделаться, и натянула одеяло до самых ушей, но это не помогло — сон как рукой сняло. Что-то нудное молоточком стучало мне в голову, будто кто-то тихо кричал на разные голоса «Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!».

Я стащила с головы одеяло и прислушалась — все ясно, где-то у соседей включен телевизор. Вот вам свободная страна: каждый включает телевизор когда ему вздумается! Впрочем, нет, это был не телевизор, — музыки никакой не было слышно, и голоса были живые, а не механические. Кроме того, кричали хоть и тихо, но близко, будто в соседней комнате. И тут меня осенило — это Габи вернулась и ссорится с Инес. Или Инес ссорится с Габи, или обе они ссорятся друг с другом, а может, они вовсе не ссорятся, а рассказывают друг другу свои романтические тайны, а я валяюсь тут без сна по их милости и ничего не слышу.

Я быстро выкатилась из постели и приоткрыла дверь — голоса зазвучали яснее, но все же не достаточно громко, чтобы я могла разобрать слова. Я осторожно выбралась в коридор и пристроилась под дверью их спальни. Теперь, прижав ухо к щели между створками двери, я могла слышать почти все.

«Чушь все это — прошипела Габи, — никто не заметил, что иконы нарисованы на дверцах восемнадцатого века, а он, видите ли, заметил!»

«Пусть даже чушь — прошипела в ответ Инес, — тебе-то какая разница? Что мне его иконы? Мне лишь бы человек был хороший! А так, я — девушка незамужняя, с кем хочу, с тем гуляю, не то, что ты!».

«Когда я гуляла с Эрни, я тоже была вроде как незамужняя».

«То было тогда, а что сейчас?».

«А сейчас я с ним не гуляла. Мы обсуждали подробности убийства Зары».

Опять убийство Зары! Сердце у меня заколотилось так громко, что я испугалась, как бы они не услышали. Но им было не до меня, Инес тоже разволновалась и вцепилась в Габи:

«Какая Зара! Какое убийство? И почему надо было обсуждать это с каким-то Эрни, а не со мной?».

«Потому что именно Эрни повез меня в ночной клуб слушать пение Зары!».

«Ладно, повез слушать пение, но при чем тут убийство?».

«А при том, что эта Зара оказалась невестой из той нашей свадьбы в турецкой башне!».

«Но наша невеста оказалась мужчиной! А твоя Зара?».

«Она была и то, и другое! Пела она бесподобно — и мужским голосом, и женским, зал просто с ума сходил. И, вдруг, представляешь — она меня узнала! Я сидела перед самой сценой, и вдруг она впилась в меня глазищами и страшно испугалась! Прямо посреди номера она пошла на меня с таким выражением, будто собиралась меня растоптать. Я совсем потеряла голову, вскочила и убежала, и Эрни побежал за мной! А через месяц ее убили! И с тех пор я все время думаю, почему она так испугалась, когда я ее узнала?»

«Господи, кто же кого узнал, — ты ее или она тебя?».

«В том-то и дело, что мы обе узнали друг друга! И Эрни это видел! Он единственный знает, что это правда! Но после той ночи он исчез, и мне больше не с кем было об этом поговорить!».

«А с Дунским? Ему это в самый раз — он же романы сочиняет».

«Дунский мне не верит. Ему кажется, будто все это — мои выдумки! Тем более, что Дунский…».

Тут она понизила голос и что-то зашептала быстро и непонятно, а Инес зашептала еще быстрей и непонятней, и они захихикали, как школьницы на уроке природы. Я навострила уши изо всех сил, но не смогла разобрать ни слова. А они все шелестели и хихикали, шелестели и хихикали, пока от их шелеста в голове у меня не закачалось и я куда-то провалилась. И летела, летела все вниз и вниз, и, наверно, разбилась бы, если бы не услышала крик Габи:

«Инес! Ты только глянь — она всю ночь проспала на полу под дверью!».

Это была чистая правда — я валялась в одной ночной рубашке на коврике под их дверью. Инес вылетела из спальни вслед за Габи и уставилась на меня:

«Ты что тут делаешь?».

Сейчас сообразит, что я подслушивала! Но я соображаю быстрей, чем она, даже спросонья:

«Мне приснился ужасный сон и я боялась оставаться в кровати — а вдруг я засну и опять его увижу? Я приползла сюда, хотела залезть к тебе под одеяло, но не решилась тебя разбудить!».