Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

— Я не о том говорю, Мэйлоун, — попытался объяснить повар. — Я сказал только, что…

— Заткнись, — приказал Старк.

— Я о том…

— Я сказал: заткнись. — Старк повернулся и невидящими глазами посмотрел на Прю. Казалось, что он смотрит сквозь него на стену. — Вы хотите бутербродов?.. Вы их получите. Солдаты должны хорошо питаться, — продолжал он. — Они воюют, убивают и сами гибнут, но те, кто остаются в живых, должны как следует питаться. Пока остается в живых хоть один солдат, надо, чтобы он мог хорошо поесть.

На эту философскую тираду Старка никто ничего не ответил.

— Сделай этим солдатам бутерброды, — сказал Старк куда-то в пространство.

— О’кей, Мэйлоун, — с готовностью ответил повар, — будет сделано.

— Ну так шевелись.

— Мы можем сами сделать их, — смиренно сказал Прю. — Он может и не делать, раз не хочет.

— Эта жирная свинья, — пробасил Старк, по-прежнему глядя в пространство, — получает деньги за то, чтобы делать бутерброды.

— Хорошо, я их сделаю, — повторил повар.

— Заткнись, — приказал Старк.

— Может, я сам сделаю? — предложил Прю, чувствуя какую-то неловкость. — Мы выпьем по чашке кофе и возьмем с собой бутерброды. А он пусть спит здесь.

— Он у меня так поспит, что и не встанет, — угрожающе пробасил Старк. — Это столовая палатка, а не спальня. Если вы хотите есть в палатке — ешьте здесь. А если этот сукин сын скажет еще хоть слово, я пошлю его к прабабушке… Мне все равно нужны новые повара.

— Мы на самом деле хотим взять бутерброды с собой, Мэйлоун, — сказал Прю.

— Ладно, — согласился Старк. — Собираетесь играть на гитаре? — спросил он одеревеневшим голосом.

— Ага, — подтвердил Прю, подходя к плите и раскладывая на нее мясо.

— Это хорошо, — вяло пробасил Старк. — А ты ложись спать, никчемный выродок, — рявкнул он на повара.

— Я не хочу спать, Мэйлоун. — Голос у повара дрожал.

— Я сказал: ложись спать! — повторил Старк громовым голосом.

— Ну ладно, — покорно ответил повар.

Он примостился на стуле, стараясь быть незамеченным. Старк не удостоил его даже взглядом. Он вообще ни на кого не смотрел. Он приподнял бутылку, отвинтил пробку, поднес бутылку к губам, отпил несколько больших глотков и, завинтив пробку, опустил руки. Они повисли, как плети. В правой руке по-прежнему болталась бутылка. Больше Старк не произнес ни слова.

Когда мясо поджарилось, Прю вручил бутерброды Кларку и Слейду. В палатке воцарилась гнетущая тишина. Стараясь не сделать ни одного лишнего движения, не издать ни одного звука, Прю налил кофе, и все трое, испытывая огромное облегчение, на цыпочках направились к выходу из палатки. Они чувствовали себя так, как будто покидали дом, который был заминирован и мог в любой момент взорваться. У выхода Прю повернулся, чтобы поблагодарить Старка. Тот по-прежнему сидел не шевелясь, устремив взгляд в пространство.

— Солдаты должны хорошо питаться, — хрипло пробормотал он. Это походило на то, как неверующий, молясь в церкви, пытается убедить себя в существовании бога.

В ночном небе над аэродромом Хиккем стояло ясно видимое с вершины железнодорожной насыпи световое зарево. Летный состав ежедневно тренировался в ночных полетах. Поэтому все ангары светились, как пустые театры. Высоко над головой, в небе, то там, то здесь мелькали красные, синие и зеленые огоньки летающих самолетов. Особенно много их было над командно-диспетчерской вышкой. Время от времени нижнюю кромку облаков над аэродромом освещали яркие лучи поисковых прожекторов.

В ста ярдах от дороги на земле длинными рядами стояли самолеты В-18. Они походили на сидящих в гнездах нахохлившихся птиц, недовольных тем, что их используют как приманку. Еще далее, слева, на дороге едва виднелся часовой, сменивший Слейда.

— Ну как тебе понравился наш сержант — заведующий столовой? — спросил Прю у Слейда, уплетавшего горячий бутерброд. — Я говорил тебе: толковый парень.

— Да, но я думал, что он другой, — осторожно заметил Слейд.

— Он ведет себя на этой кухне как диктатор, — сказал Прю.

— Да, оно и видно, — согласился Слейд.

— Конечно, он сегодня заложил немного, — объяснил Прю.

— Видно, он чем-то недоволен, — сдержанно произнес Слейд.

— Недоволен? — удивился Прю. — Да он самый счастливый человек из всех, кого я знаю.

— Давайте сыграем «Тысячемильный блюз», — предложил Кларк, настраивая свою гитару.

— Вот здорово! — обрадовался Слейд. — Я очень люблю блюзы.

По дороге двигалась машина. У поворота она выключила фары. Было слышно, как водитель, проезжая через проход в заграждении, переключил мотор на первую скорость и машина направилась к кухонной палатке. Когда она остановилась, около нее вспыхнули лучи карманных фонариков.

— А я думал, что у вас затемнение, — сказал Слейд.

— Это лейтенант… — заметил Прю, как бы оправдывая нарушение.

— А-а, — протянул Слейд.

Лучи одного фонарика медленно поползли по тропинке, ведущей к железнодорожной ветке. Это оказался Анди, он принес с собой еще одну гитару, а кроме того, расстегнув рубашку, вытянул из-за пазухи бутылку.

— Ого! — удивился Кларк. — Где ты достал ее?

— С неба свалилась, — пошутил Анди.

— В самом деле, где ты ее достал? — спросил Прю.

— Это не я, а Уорден где-то достал, — улыбнулся Анди. — Я только купил у него. Этот пройдоха способен найти виски даже на необитаемом острове. Оп приехал сюда на машине. Пьяный, как сапожник.

— А лейтенант ничего не сказал ему? — поинтересовался Прю.

— Ха! Ты же знаешь, лейтенант никогда не осмелится сказать что-нибудь Уордену.

— А кто такой Уорден? — заинтересовался Слейд.

— Наш старшина роты, — ответил Прю. Он тут же познакомил Слейда с Анди.

— Это они, — сказал Анди, показывая на огоньки фонариков, двигавшиеся по периметру караульных постов. — Только три фонаря. Значит, Уорден не пошел с ними.

— Ну что ж, ребята, в нашем распоряжении еще почти целый час, — сказал Прю.

— Дай мне тон для настройки, — обратился Анди к Кларку.

— А ты дай мне бутылку, — попросил Прю у Анди. — На, Слейд, выпей, — предложил он гостю.

— Вот здорово! — восхищенно произнес Слейд. — Ну и житуха у вас, ребята.

— Да, — гордо ответил Прю. — Не так уж плохо. Интересно, — добавил он, — зачем сюда приехал Уорден?

Милт Уорден и сам толком не знал, для чего он приехал сюда. Он уехал с командного пункта на первой отходящей машине просто по велению своего пьяного рассудка, ему все не нравилось там, до смерти надоела физиономия капитана Холмса. Таким образом, он оказался вместе с молодым лейтенантом Калпеппером в этой проклятой, кишащей москитами дыре. Глядя на лейтенанта Калпеппера, Уорден долго не мог решить: какое же из этих двух лиц — Холмса или Калпеппера — противнее?