Шерли Грау - Кондор улетает

Все дети злы, думала Маргарет. Вроде той сумасшедшей дылды, которая так дернула ее за волосы, когда она сидела в уборной, что вырвала целый клок. У нее на затылке долго была плешинка. После этого Маргарет стала носить с собой нож с четырехдюймовым лезвием, которое выскакивало, едва нажмешь на кнопку. «Я тебя по-итальянски так полосну, что и родная мать не узнает», — грозила она.

А монахини занимались своими делами, ничего не зная о том, как ведут себя их воспитанницы. Это тоже было несправедливо.

И вся красота, предназначенная их семье, досталась Анне… Вот уж это совсем несправедливо. Я коротконожка, кубышка, у меня курчавые волосы и дурацкие карие глаза. Анна тоненькая, стройная, с прямыми черными волосами, как у индианки, и кроткими нежными глазами, как у спаниеля.

Как-то она пожаловалась отцу. Он ответил серьезно:

— Маргарет, ты по-своему очень привлекательна и в отличие от Анны умеешь думать.

— Вот спасибо, — буркнула Маргарет. — Я до смерти хочу быть похожей на Джин Харлоу, а ты мне говоришь, что я умею думать. Большое спасибо.

Автомобиль Роберта и Анны скрылся из виду. Маргарет стояла и смотрела на безлюдную улицу. Моя сестра вышла замуж и уехала. Жаль. Жаль.

Подошел отец и обнял ее за плечи, мокрые от пота.

— Они удрали, детка?

Она кивнула и подумала, что отец всегда называл их по-разному. Ее он зовет «детка», Анну же либо «милочка», либо «девочка».

— Папа, эти туфли меня доконают.

Смутная грусть на его лице сменилась улыбкой.

— Ты столько часов на ногах…

— Атласные туфли всегда жмут, но Анна о других и слышать не хотела.

— Анна точно знала, что ей нужно.

Маргарет бросила свои розовые туфли в кадку с гарденией.

— Замечательно! — Сорвав белый цветок, она театральным жестом поднесла его к носу и отшвырнула. — Потрясающе!

Позади них раздался звон разбитого стекла и хохот. Отец поднял бровь:

— Ну, кажется, началось настоящее веселье.

— Помнишь день рождения дяди Гарри, когда А. Д. подрался с Джозефом и все начали кидаться тем, что под руку попало?

— Ты думаешь, что сегодня будет то же самое? Может быть… Детка, вино скверно действует на родню твоей матери.

Они медленно вошли внутрь. Чинный оркестр исчез из бального зала, и на его месте под синими лампочками безумствовал джаз-банд. Отец устало сказал:

— Детка, я выпью виски. Хочешь?

Ее близко посаженные карие глаза блеснули.

— Ты меня в первый раз об этом спросил. Я пила только шампанское.

— Ты теперь взрослая. Можешь переходить на виски.

— А что, если я напьюсь, мертвецки напьюсь?

— В лоне семьи своей матери?

— Ага.

— Ну, так ляжете все вместе. — Он кивнул на мужчину в черной сутане, растянувшегося на светло-зеленой кушетке. — Вот Амброз. Лев ляжет с ягненком.

— Откуда это?

— А черт его знает, — сказал он. — Читал где-то. Давно.

Раньше он никогда при ней не чертыхался.

Он протянул ей бокал виски со льдом:

— За подружку невесты!

Она осторожно пригубила.

— От этой жары пить хочется… чертовски.

Она не сразу произнесла это слово, не зная, как отец к нему отнесется, но он точно не слышал и лишь поднял бокал, с усмешкой поглядев на нее. А затем поднял его уже серьезно и поклонился тете Гарриет, которая подошла к ним.

Потом она еще раз увидела отца. Он сидел один в углу малого павильона. (Все они носили названия в соответствии с оформлением: «Кисмет», «Айвенго», «Шатер султана», «Ледяной дворец», но какой был этот, Маргарет не помнила.) Отца совсем заслоняли пальмы, к которым были проволокой прикручены белые пионы. Перед ним на столике стоял бокал с виски. Он глядел в потолок и курил сигару.

— У тебя совсем домашний вид.

Маргарет опустилась в стоящее рядом кресло и закинула ногу на ногу. Запыленный край ее розового платья отогнулся, открыв грязные теннисные туфли. Отец с удивлением посмотрел на них. Она проследила направление его взгляда.

— Ах, это… Я посылала за ними домой, папа. Совсем расшибла большие пальцы, пока ходила босиком.

Он затянулся и снова уставился в потолок.

— Ты устал, папа?

Он изогнул спину и потянулся.

— Я всегда уставал от родни твоей матери. И сегодня — не больше обычного.

— Ты знаешь, новый тесть Тутси отправился в больницу. Говорит — сердце.

— Тесть Тутси… — Он помолчал, стараясь вспомнить. Тутси был троюродный брат, который недавно женился на девушке из Хьюстона. — Это какой же? Тот, у которого магазин готового платья, или тот, у которого ночной клуб?

— Не помню. А знаешь, машина «Скорой помощи», которую придумала Анна, оказалась не такой уж глупостью.

Отец улыбнулся:

— Анна никогда не делает глупостей.

— Можно, я покурю?

Он покачал головой.

— Сегодня ты пьешь — и этого достаточно.

Она хихикнула:

— На меня это не действует.

— Действует.

— Откуда ты знаешь?

— Ты выглядишь старше.

Она наклонилась к нему и старательно скосила глаза к вспотевшему носу.

— Я хочу вырасти и быть такой, как Грета Гарбо, чтобы мужчины по мне с ума сходили.

Снаружи, за шелковой стеной павильона, началась ссора. Несколько голосов выкрикивали бессвязные слова.

— Знаешь, — сказал отец, — этим праздником я убил двух зайцев: выдал замуж дочь и выполнил свои светские обязательства за прошлые десять лет.

Маргарет сказала:

— Папа, тебе грустно, что у тебя нет своих родных?

Он покачал головой.

— Ты никогда о них не рассказываешь.

— Нечего рассказывать. Отца я вообще не знал, а мать, когда переселилась ко мне, была обыкновенной старушкой.

— Я не об этом. — Маргарет кончиком языка гоняла кусочки льда по бокалу.

Он пожал плечами и вернулся к своей сигаре и виски. Маргарет ушла, так и не допив. Виски ей не понравилось, хотя оно и было настоящее шотландское, очень дорогое и абсолютно противозаконное.

Сад расцвел разноцветными фонариками. Над полем для гольфа висела бледная луна, точно прилипший к небу клочок бумаги. Маргарет стояла у бассейна с рыбками и смотрела, не мелькнет ли между листьями чешуйчатый хвост, но видела только луну — она дрожала и покачивалась среди зеленых кружков.

— На что ты смотришь?

Она так сильно вздрогнула, что едва не упала в воду.

— Так нельзя!

— Что нельзя? — Это был Эндрю Стефано, муж ее троюродной сестры Бернадетты.

— Ты меня испугал.

Какой он красивый, подумала Маргарет. Смуглый и гладенький, как морской котик. Как Роберт.

— Маргарет, ты пила! — Его голос вдруг изменился.

— Мне уже семнадцать лет, — сказала она. — Почти. — Я могу пить, если хочу. — Она насмешливо фукнула, вытянув губы.

— Девочка, я тебя накормлю. По-моему, тебе это будет полезно.

Он обнял ее за талию и решительно повел в буфет. В самом центре бесконечного нагромождения закусок под голубым шелковым балдахином медленно таял ледяной лебедь, охраняемый множеством золоченых купидонов.